Все гораздо проще стало

УРОК ГЕОГРАФИИ

 

Разложена физическая карта,

Как много обольстительных имен:

Аддис-Абеба, Генуя, Джакарта,

Коломбо, Ла-Корунья, Лиссабон!

Пока, вертя указкой деревянной,

Учитель вел обыденный урок,

У нас под пальцем плавала Лозанна,

Гвадалахара, Ковентри, Бангкок.

Томили нас изысканные дали:

Оттава, Сан-Антонио, Далянь…

А рядом с нами жили и звучали

Елань-Колено… Анна… Лебедянь…

 

* * *

О нет, я не способен на измену

Моей земле, моей зеленой, где

Узнали мы решительную цену

Любви и хлебу, слову и воде,

Где пот, и честь, и боль нам въелись в поры,

Где выпало нам мыслить и дышать,

Где были мы детьми и на которой

Мы звезды научились различать.

 

* * *

Опять ни счастья, ни беды.

Свободно дышит ночь земная,

И голубая кровь звезды

Струится, не оскудевая.

Окутан мощной темнотой,

Полночный мир высок и строен.

И легок воздух слюдяной.

И я с тобою, ночь, спокоен.

 

* * *

Не надо хитрить и лукавить,

Выказывать тонкость ума,

Коль нечего больше прибавить

К холодному слову зима.

 

А если и вправду неймется,

Доверь дорогому листу,

Как девочка тихо смеется

И держит сосульку во рту.

 

* * *

Я в тамбуре стою, глотая слезы.

Летят на крыльях встречные леса.

О, как белы мучительно березы!..

Как монотонен голос колеса!..

 

Отныне нет ни смерти, ни разлуки.

И кажется, что я уже готов,

Как дерево, стоять, раскинув руки,

И не считать ни дней и ни годов.

 

* * *

Когда пытается поэт

Вселенную очеловечить,

Сопротивляется предмет

И не дает себя калечить.

Желает быть самим собой

И камень, и цветок, и птица

И не спешит обзаводиться

Метафорической душой.

 

* * *

Есть данность некая — Земля,

И мы осуждены навеки

Любить и петь ее поля,

Ее леса, моря и реки.

 

И славить времени полет —

Могучих дней чередованье:

И снегопад, и ледоход,

И сквозь вершины звезд мерцанье.

Ловить синичий пересвист

И за сердце хвататься, глядя,

Как одинокий влажный лист

Прилип к узорчатой ограде.

 

* * *

Тут в каждом зале — тишина и гений,

Но я устал, иду к окну, а там

Вовсю горит, сверкает день весенний,

Трамваями грохочет по мостам.

Великий праздник воздуха и света!

Слепит Невы живое серебро,

Толпа едва плывет вдоль парапета,

Пестрей, чем на полотнах Писсарро…

 

* * *

Все гораздо проще стало,

И вечерние снега

Не сравню я, как бывало,

С балеринами Дега.

Среди уличных свечений

Снег ведет свой плавный бег.

Он хорош и без сравнений,

Потому что — просто снег.

Он валит стеною плотной —

На минуту, на века —

Молодой, и беззаботный,

И задумчивый слегка.

На века иль на минуту? —

В этой снежной тишине

Почему-то, почему-то

Снова видишься ты мне —

Юной, робкой и влюбленной,

И, как много лет назад,

Рукавичкою зеленой

Машешь мне сквозь снегопад.

 

* * *

Подробность детства дорогую

Никак забыть я не могу:

Ловил я бабочку цветную

Ладонью на большом лугу.

 

Была она пестра на диво!

И я влюбленно и ревниво

Не успевал за ней бежать…

 

И улыбаюсь я счастливо,

Что не сумел ее поймать.

 

* * *

Когда в столице главные часы

Широкогласно объявляют полночь

И за ударом падает удар,

Я чувствую и плотью, и душою,

Как бронза колокольная дрожит

И время расплывается кругами.

 

* * *

Неужто тут ухали пушки

И шли затяжные бои?

А нынче кукуют кукушки

И сладко поют соловьи.

 

Цветет луговая гвоздика,

Лепечет в овраге ручей,

Крупна и сладка земляника

По скатам пехотных траншей.

 

И видно с обрыва крутого,

Что ранее не различил:

Нигде нет на свете такого

Обилия братских могил.

 

Ревело, горело, стонало —

Природа стоит на своем:

Корявые тонны металла

Надежно гноит чернозем.

 

* * *

Ветер налетит, прохладой вея —

Хорошо и сладко на земле!

В облаках блестит Кассиопея,

И сверчки бормочут в лунной мгле.

 

То ли длится, то ль уходит лето

И последним балует деньком…

При затяжке чья-то сигарета

Вспыхивает добрым огоньком.

 

* * *

Девчонка ландыши зажала в кулачке,

Катил трамвай, и при любом толчке

Их колокольцы мелко трепетали,

И било солнце в пыльное окно —

И было ль это? — Может быть… давно…

Была весна, и жизнь была в начале,

Бежал трамвайчик, ландыши дрожали…

 

* * *

К чему упорство странного труда?

Зачем твоя настойчивая лира

И день, и ночь, как полая вода,

Удваивает зыбко образ мира?

И где тут смысл? И почему душа,

Раздвоенная, мучится блаженно?

А жизнь, пожалуй, как ни хороша,

Но без твоей хвалы несовершенна.

 

* * *

И замелькали елки-палки,

Заборы, домики, сады,

Овраги, мусорные свалки,

В осоках гнойные пруды.

 

Автостоянки, рвы, канавы,

Вокзалы, села, города,

Мимолетящие составы,

Грохочущие поезда.

 

Печаль лесов полураздетых,

Поля в осеннем полусне

И в апельсиновых жилетах

Бригада баб на полотне.

 

Сквозь облако лучи косые…

На мокром выгоне теля…

Отчизна, Родина, Россия,

От века милая земля.

 

* * *

Превозмогу я все печали

И всем смогу я пренебречь, —

О, только б видеть эти дали!

О, только б слышать эту речь!

 

* * *

Чтоб не погас огонь во мгле,

На нашу долю выпал случай

Прожить на золотой Земле

Среди созвездий и созвучий.

 

Скрипит гусиное перо,

И в темной сердцевине мира

Великолепно и остро

Горит негаснущая Лира.

 

Нам перед нею отвечать,

Она усердьем нашим правит,

Хоть наша скромная свеча

Ей блеска вовсе не прибавит.

 

---

Лев Константинович Коськов родился в 1940 году в городе Воронеже. Учился на филологическом факультете Воронежского университета. Трудился разнорабочим. Публиковался в журналах «Юность», «Москва», «Подъём» и др., альманахе «Поэзия», коллективных сборниках. Автор книг стихотворений «Кассиопея», «Ветвь», «Благодарение» и др. Живет в Воронеже.