У Лысой горы

Ледяная вода до сих пор не прерывает здесь свой чистоплотный бег. Если не жалко — тут можно помыть ноги. Если не брезгуешь — утоли родником «Абрамкой» жажду, благо струи рукоплещут прямо из подножия Лысой горы, питая убогую ныне речушку Лыску.

Первое упоминание о ней — речке Лыске — в «Книге Большому чертежу», пояснению к несохранившейся карте России, созданной в 1627 году. «А ниже Тихие Сосны (тоже речка, весьма прозрачная и рыбная до последнего времени — В.Б.), 20 верст, пала в Дон речка Лыска с Крымской стороны, протоку речка верст с двадцать» — объясняли первые добросовестные исследователи.

Ее авторами двигали еще некоммерческие интересы, поэтому смело можно верить, что Лыска работала правым притоком Дона и было в ней все вплоть до рыбы. Представьте: холеная рыба безнаказанно жирела, плодилась и размножалась. Дикие места!

Но не надо думать, будто местность сия в силу запущенности и необжитости стала приютом ведьминых утех, справляющих нужду шабаша на Лысой горе. Ведьм в селе Лиски и сейчас не больше, чем везде. А гора была прозвана так за неприличное отсутствие всякой растительности. Тогда еще не родились Мичурины, способные взрастить злак на неплодородном мелу. Кстати, и поныне местные огороды на треть состоят из мела, измельченного трудом предшественников и унавоженного колорадскими жуками. А обживаться эти лакомые земли начали в 1698 году. Люди острогожского полковника Федора Куколенка (Куколя) стали по-соседски наведываться сюда, возвращаясь домой с возами сена и рыбы. Кое-кому эти соседские набеги стали как кость в горле.

В 1699-м в будущем селе произошло знаменательное событие. Воронежский митрополит Митрофан, будучи человеком вполне земным и практичным, выпросил эту землю у царя Петра. Царь рассудил здраво: неча добру пропадать, и подписал соответствующие документы. В том же году по царскому велению, митрополита хотению на «порозжей земле на крымской стороне за речкой Лиски» были поселены немногочисленные крепостные. Так что село Лиски уже давно отпраздновало свое трехсотлетие.

Однако Лиски (Лыски) — не девичье название села. Изначально деревушка жила под именем Петропавловки — в честь святых Петра и Павла. Таким образом, дипломатичный митрополит Митрофан возлюбил одновременно царя, сына и святого духа. Что, впрочем, не помешало ему обмануть царя, сообщив тому, что земля — «порозжая», т.е. ненаселенная.

Между тем, скромного количества «первых» поселенцев явно не хватало для крестьянского и иного поприща. И в 1715 году новый митрополит Пахомий обращается к графу Апраксину: «Прошу вашей светлости милостливого повелительного указа в вотчинах наших на речке Лиске о поселении в оных людей черкас для самой крайней нужды, понеже посторонние в оных отчинах великую обиду чинят, леса рубят, рыбу и зверей ловят».

Граф Апраксин заведовал текущими делами в Воронежском крае, и, очевидно, у него имелись более неотложные проблемы. Поэтому только после повторной просьбы в 1716 году крестьяне были выделены в необходимом количестве. А уже через год здесь построилась Петропавловская церковь. Деревня перешла в ранг села и стала именоваться: Петропавловское, Лиски тож.

Из истории мы знаем, что двоевластие, пусть даже и в названии, непременно завершается какой-либо гадостью. Двадцать девятого апреля 1803 года деревянная церковь сгорела.

Но прихожане не остались без слова Божьего. Возле нынешней лисянской больницы был воздвигнут новый кирпичный храм. Перестраховываясь от гнева всевышнего, его назвали Троицким. После этого уже не имело смысла оставаться Петропавловкой, и за селом окончательно закрепилось «речное» имя.

Село Лиски — понятие емкое. В его состав входит ряд неофициальных территорий. На юге селения расположились районы «Верба» (ул. Ленина), «Край» (улица Советская) и «Долгая» (ул. Первого мая).

«Верба» до сих пор знаменита одноименными деревьями. Рассказывают, если у крестьянина рождался сын, отец высаживал рощицу верб, и когда чаду приспичивало жениться, из подросшей древесины рубилась изба. У «Вербы» находится, кстати, и родничок «Абрамка», с которого «есть пошла» речка Лыска. А все это место зовется «Крынычки».

На «Краю» проживали краяне. Хоть их хаты и с краю, они полноценно участвовали в сельских буднях и праздниках. Потому что именно здесь подставляли ветру крылья две мельницы.

«Долгая» же была прозвана так за непомерную вытянутость (длину) яра, являющегося к тому же улицей. Во время последней войны мадьяры выстроили для себя на «Долгой» маленький госпиталь.

Следующий негласный район — «Загребля» (улица Зеленая) — происходит от слова «гребля» — насыпь, какую использовали для прохода и проезда разные сословия. «Греблю» ежегодно гатили меловым кирпичом (хрящом) и соломой.

На теперешней улице Советской процветают «Шпарыш», «Могилянка» и «Замощанка». На той же улице пытается выделиться в автономию некая «Голопузовка». Но пока для такого события маловато исторических предпосылок.

«Шпарыш» получил имя по мелкой травке спорыш, коей охотно набивает желудки домашняя птица и по которой так хорошо пробежаться босиком. Роса на спорыше издревле располагала к закаливанию. Не случайно неподалеку лечатся теперь пациенты Лисянской больницы. Кстати, само здание больницы — заслуга деятельного купца Базика, имевшего в данном здании личный магазинчик, а в магазинчике — все, что крестьянской душе угодно: керосин, деготь и прочие бытовые радости.

Позже к бывшему магазину бывшего купца пристроился клуб, потом начальная железнодорожная школа, сельсовет. Мог ли мечтать Базик о таком?!

В «шпарышские» владения входила и Троицкая церковь. До революции тут служили отец Василий (прописанный на «Качалыне») и отец Тихон, имевший дом неподалеку от церкви. Любопытно, что, когда харьковская железная дорога отсекла Василию прямой путь к церкви, никакого инцидента не случилось. Путейцы, причинившие ему неудобство, сами же и исправились, соорудив священнику специальную лестницу.

При Троицкой церкви работала приходская школа, где обучались до четырех классов. Чуть в стороне обосновался пожарный сарай. Горели часто. Поэтому держали обществом лошадей и пожарных.

В 1928 году лихой пожар слизал сорок пять дворов. Ураган нес головешки до самого Шатрища. Неподалеку от 672 километра южной ветки ЮВЖД звенела в труде одна из кузниц под руководством хозяина Базилевского.

Следующий район по ул. Советской — «Могилянка» — именован так за тесное соседство со старым кладбищем. Про «замощанку» же существует два объяснения: те, кто живет за мостом, и второе — те, кому повезло построиться за кладбищем, т.е. за «мощами».

Особняком стоят теперь «Деревушка» (ул. Пролетарская), «Базарянка» (ул. Комсомольская) и «Качалына» (ул. Красных зорь). Они отделены от остального села железнодорожными линиями «Харьков-Балашов» (1895 года постройки) и «Москва-Ростов» (1870 года постройки). Донской песок для насыпи возили на подводах нанятые цыгане.

«Деревушкой» территория села называется с тех пор, когда харьковская железная дорога поставила его в обособленное положение, отрезав, как кусок от целого пирога.

При строительстве дороги в «Деревушке» произошел курьезный случай. Жителю «Деревушки» крестьянину Давыденко приглянулся рельс. На другой день путейцы обнаружили пропажу и вызвали жандармов. Жандармы профессионально взяли след и взяли Давыденко с поличным. Возник естественный вопрос о сообщниках: а как иначе можно было доставить к дому многопудовую железную полосу? На жандармское недоумение мужик ответил так: подошел, взял и унес! Желая тут же изобличить крестьянина во лжи, стражи правопорядка попросили провести следственный эксперимент. Давыденко ничего не сказал, взгромоздил рельс себе на спину и отправился на «место преступления». Потрясенные жандармы позволили оставить нужную вещь в личном хозяйстве.

На «Деревушке», в садах, сердобольная купчиха содержала богадельню. На ее счет молилось человек двадцать больных и сирых.

А в имени «Базарянка» скрыт торгово-закупочный смысл. Базарянка представляла идеальное место для торжищ — ровная круглая площадь. Именно отсюда и начало развиваться село.

В престольный праздник «Трех святых», 12 февраля, на «Базарянку» съезжалась ярмарка. Мяса, как правило, не возили — своего хватало. Зато выставляли на продажу прялки, гребни для конопли, скалки, рубели, качалки и т.п., организовывались карусель и нищие с шарманками. Любители сладкого разговлялись: конфеты, пряники. Здесь же пригрелся трактирчик (дом, увы, не сохранился), где мужички собирались водить разговоры, выпить рюмку или чаю по потребности.

На «Базарянке» располагалось и волостное правление, где свершались неприятные во все времена чиновничьи акты.

В волость платили подушные. До революции — три рубля в год. В Лисянской волости Острогожского уезда числились Залужное, Хрестики (Екатериновка), Ковалево, Пухово, Переезжее. На местах же порядок и благолепие обеспечивали старосты, выбиравшиеся на собрании мужиков. Не выполнить указание старосты было чревато: придет и побьет, невзирая на возраст и состояние нервной системы.

Последний район — «Качалыну» — отличала крутая гора, спускавшаяся к нынешнему железнодорожному полотну. Обе версии происхождения названия имеют в своей основе сильный глагол «качать». Первая: на «Качалыне» приходилось добывать воду путем выкачивания ее из скважин. Вторая и самая вероятная: имя получилось от частого падения ездоков во время путешествия с горы. Лошади пугались, опрокидывали повозку, «катились».

На «Качалыне», напротив кладбища, обосновалась больница. Воздух, как в Ницце, сады и вид с перспективой. Заведовал больницей хирург Владимир Матвеевич Ковалевский. А до революции здесь занимался благородным делом его брат, Матвей Матвеевич, уехавший потом в Москву на профессорскую должность. Отец братьев был помещиком.

Больница имела государственный статус, а посему работала бесплатно. «Стационар» вмещал 20-30 коек. Что характерно, пациенты кормились по-настоящему. При заведении содержалось собственное замечательное хозяйство. Тут же, на «Качалыне», вращала жерновами еще одна мельница.

…Речка Лыска испокон не могла похвастать глубиной и шириной. Водилась в ней в основном селявка. Зато на озерце, где росли вербы, а теперь набирает силу свалка, мужики ставили сети под чехонь и леща. А зимой на это место сходились биться на кулачках. Соперники по ристалищу прибывали из Залужного. Иногда Залужное и Лиски объединяли мощь и выходили на лед Дона хлестаться с Новопокровскими.

Начинали всегда бойцы детсадовского возраста. Потом в дело вступали обиженные отцы, соскучившиеся по острым ощущениям. А там, кряхтя, впадали в молодость бородатые старики.

До сих пор жива в Лисках память об Иване Таранове, уроженце «Базарянки», обладавшем великими силовыми возможностями. Едва Иван показывался на поле брани, соперники сразу чувствовали, как почва вылетает у них из-под ног.

Острое чувство локтя и посторонней челюсти заменяло прежним мужикам пиво и телевизор. Но снятие стресса происходило по гуманным законам: лежачего не бить, железо в рукавицу не совать!

Однако благородные правила не распространялись на пойманных разбойников. Зачастую их просто убивали.

В 1917 году селу Лиски активно мешала строить будущее банда некоего Кожушкина. Сам он любил оставлять в зажиточных домах записки аналогичного содержания: «Положите энную сумму в такое-то место. В противном случае, ваша жизнь ничего не стоит!» И подпись.

Однажды приходят парни Кожушкина во главе с атаманом в назначенное место, а там вместо банкнот сидят очень злые мужики, вооруженные орудиями труда.

Атаман моментально смекнул, что дело пахнет уголовкой, и рванул в бега. Но на голову ему обрушился народный гнев в виде лопаты, и атаман предстал перед судом Божьим. Хоронить его не позволили. Не ведающие христианства собаки растащили тело.

Судьбу Кожушкина в разное время повторили бандит Селиверстов, уроженец «Качалыны», и Оська Плужников со «Слободы». Последнего нашли мертвым в «бахшевом» лесу, у «Деревушки», где раньше сажали арбузы.