Косенков в гостях у Достоевского

* * *

Я люблю ту великую, грешную,

Ту ушедшую в вечность страну

И за веру ее сумасшедшую,

И за праведную вину.

Не просила у мира, не кланялась,

Берегла свою честь испокон.

И прости ее, Боже, что каялась

Не у тех, к сожаленью, икон.

Было все — упоенье победами,

Были всякие годы и дни,

Но над всеми смертями и бедами

Было что-то, что небу сродни.

И когда-нибудь праздные гости

Спросят новых вселенских святых:

— Что за звезды горят на погосте?

И услышат:

— Молитесь за них.

1996

 

* * *

Мои старомодные вещи

Полны молчаливой гордыни.

Их мир беспощадный и вещий —

Да будет он проклят отныне.

Оденем иные одежды,

Прославим другие фасоны,

А старые наши надежды

Пускай проскрипят патефоны.

Забудем, что пили и ели,

Каким поклонялись портретам,

Покинем окопы и щели

И выйдем гулять по проспектам.

Какая веселая шутка,

Что к прошлому нету возврата.

Да здравствуют гласность желудка

И сытые дети Арбата.

Поклонимся рынку, как храму,

Где черноволосы святые.

Не имут умершие сраму,

Когда непорочны живые.

Под знамя, что бойко трепещет,

Пройдем все и станем другими…

Мои старомодные вещи

Полны молчаливой гордыни.

1987

 

* * *

                                        Геннадию Иванову

 

Нам жить довелось на изломе эпох,

Хранивших любовь, и надежду, и веру.

Мы Бога не знали, но с нами был Бог,

Незримо стоящий за красным барьером.

От главных дорог храм стоял в стороне,

Но промыслом светлым душа возвышалась.

Молились мы братству, добру и стране,

Превыше которой еще не рождалось.

В страде пятилеток и огненных лет

Была непрямой и нелегкой дорога.

Высокой ценой добиваясь побед,

Мы строили Божие царство без Бога.

Ах, нам бы покаяться перед крестом,

Изгнать фарисеев и племя Иуды

И выйти на путь, освященный Христом,

Навстречу в веках воссиявшему чуду:

В тот новый, неведомый Иерусалим,

Что встанет, лукавые царства разрушив,

Где правда и Вера, какие храним

Мы в наших не проданных

дьяволу душах.

 

В ТРУДАХ И МОЛИТВАХ

 

Россия! Не бунта прошу, не мессию,

Не длани дающего, что не скудеют,

Россия, прошу у тебя не России,

Что русскую душу преданьями греет.

Не девы Марии прощеное слово,

Не сбывшихся снов золотого пророчества…

Россия, прошу тебя снова и снова,

Как падшая дочь, возлюби одиночество.

Прощенья иль нового промысла ищешь

Под чуждыми звездами храмов лукавых?

Иль ты разлюбила свои пепелища

И стона не слышишь церквей православных?

Как раненый зверь уползает от родичей

В немое пространство меж жизнью

и смертью,

Так ты, истекая безверьем и горечью,

Отринь и врагов, и друзей милосердье.

Уйди в свои степи и дебри лесные,

Укройся в снега и дожди непролазно,

Воздвигни хоромы себе ледяные,

Упрячь свою добрую душу от сглаза.

И в этой купели за горним пределом,

Где бьет родниковая влага живая,

Окрепни, Россия, душою и телом,

В трудах и молитвах себя обретая.

1996

 

МОЛЕНИЕ О МАТЕРИ

 

Снег.

Порадуйся снегу. Холодный озноб

То ли стыд, то ли позднюю горечь разбудит.

И остудит не болью обласканный лоб,

А уставшую душу любезно остудит.

Не излечит, а только подарит на миг

Состоянье причастности к чистому свету.

И возникнет над белой равниною лик,

Среди нас, среди грешных, которого нету.

На страницах полей, неподвластных пока

Нашим трудным заботам о хлебе насущном,

Белой вязью на белом струится строка

Из неведомой книги о главном и сущем.

И захочет душа эти знаки понять,

Полетит над снегами в неясной тревоге

И увидит:

Стоит одинокая мать

На пустынной, холодной, на русской дороге.

И увидит еще, как поземка метет,

Заметая грядущее вечным исходом,

И привычную боль милосердно вернет,

Чтобы мы не забыли, откуда мы родом.

А когда возвернется, неся на горбу

Несговорчивой памяти тяжкую ношу,

Помолись за того, кто не проклял судьбу,

Сам себе говоря, что бывает и горше.

 

* * *

Немногословна истинная весть.

Дробится слово, и сияют грани

Любви неразделенной и страданий —

Свободы духа сладостная месть.

В безмолвии сжигается вина.

Беззвучен свет, исполненный блаженства.

Назойливость — не свойство совершенства,

И молчаливы в почве семена.

Зачем слова, когда ответа нет?

Кому они, на жертвеннике духа

Сожженные, чтобы продлился свет,

Когда сердец не тронули и слуха?

Но весть летит, пронзая времена,

Любовь неразделенная светится,

И торжествует на земле весна,

И боль страданий в слово обратится.

2011

 

* * *

На русский холм в глухую ночь взойду.

Россия спит. Безвременье. Поруха.

И лишь Безверье — черная старуха

Сестер скликает — Злобу и Беду.

Мелькнет огонь,

Возникнет зов впотьмах.

Душа болит, и нету ей ответа.

Дай Бог дожить хотя бы до рассвета,

До первой свечки в ангельских руках.

 

* * *

Я старомоден, как телега,

Традиционен, как изба.

В дискет компьютерного века

Моя не вместится судьба.

Да, изменилось тело мира,

Но изменилась и душа.

И ей все ближе шоу-лира,

Все дальше счастье шалаша.

Иные времени знаменья

На судьбах выжигают след.

И продается вдохновенье,

И продается сам поэт.

А я бреду по росным травам,

Рифмую «берега-стога»,

Сонета радуюсь забавам

В честь придорожного цветка.

Там дальше — город и дороги

В закатном плавятся огне,

И роковых времен тревоги

Испепеляют сердце мне.

 


Николай Васильевич Беседин родился в 1934 году в Кемеровской области на золотом прииске. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Работал в институте ядерной физики, научно-исследовательских институтах, Госплане СССР. Автор 16 поэтических сборников, трехтомника «Избранное». Лауреат литературных премий имени Н. Заболоцкого, И. Бунина, А. Чехова, международной премии «Золотое перо». Член Союза писателей России. Живет в Москве.