Сквозь ладони глухих площадей
- 02.09.2024
* * *
От серости дождей осоловев,
Февраль туманно стелется повсюду.
Дурные мысли киснут в голове,
Как в раковине грязная посуда.
Не видно серебра — сплошная жесть
Венчает гору плошек и тарелок.
Я выросла из золушек уже,
А сказка до сих пор не подобрела:
Работай над собой, авось к утру
Поверишь в чудо. Но сюжет обманчив.
Оглядываюсь хмуро, а вокруг
Ни принцев, ни сестер, ни злобных мачех,
Ни праздничных балов, ни верных слуг:
Лишь скучный путь от кухни до кровати.
И некому пожаловаться вслух,
Что мир не отмывается от пятен.
Ворочается сумрак за окном,
Сырые облака, как тесто, месит.
Уныние таскается за мной
Весь этот високосно-долгий месяц.
Закончив насаждать везде уют,
Заветный башмачок достану с полки,
Примерю — и с размаху разобью
На мелкие хрустальные осколки.
* * *
Май. Опрокинут весь мир в зрачки
Крошечным солнцем — с монетку, с ноготь.
Господи, дай мне еще немного
Плыть по теченью твоей реки,
Не вспоминая про якоря
И про послушную тяжесть весел,
В калейдоскопе грядущих весен
Явь подсердечную растворять,
Зная, что главное — впереди:
Света ли край или третий берег?
Я до сих пор, как ребенок, верю
Компасу, спрятанному в груди.
* * *
Фонарик, пуговка, блокнот,
заколка, майский жук.
Я провожаю детство, но
никак не провожу.
Прошу «уйди», гоню взашей,
сама хочу сбежать
за стайкой солнечных мышей
с восьмого этажа.
Они играют и пищат,
и фыркают: «Не плачь,
гляди — вот алый лист плюща,
вот хмурый толстый грач,
такой смешной, такой живой,
взлетит — и будет жаль.
Иди домой и ничего
не вздумай провожать».
* * *
Мелькают быстрые отражения
В свинцовом зеркале декабря.
Любовь сменяется отторжением,
И небо падает, как снаряд,
В воронку города, в бездну холода,
Который вновь прорастает в нас.
Мы так привыкли тепло расходовать,
Что слишком рано иссяк запас.
Пора бы сдаться, но я барахтаюсь
Лягушкой, тонущей в молоке.
Борясь с надеждами и со страхами,
Ищу себя, становлюсь никем
И в этом броуновском движении
Теряю прежний ориентир.
Уже не помнится: неужели я
Сама решилась к тебе прийти?
Чем ближе цель, тем абсурдней доводы,
Но чувства рвутся вперед, спеша.
Застыну статуей заколдованной,
Хотя остался последний шаг.
Сказать ли прямо, додумать косвенно —
и парой слов развязать войну…
Любимый, дай мне взаймы спокойствия,
А если выживем, я верну.
* * *
Довольно иллюзий. Не ври себе
Про родственность душ, волшебство и таинство.
Наш дом — эпицентр неудач и бед:
Сюда, словно в улей, они слетаются.
Сгоревший утюг, незакрытый газ,
Упреки и ссоры — приправа к ужину.
Признай же, что глупых и вздорных нас
Невзгоды терзают вполне заслуженно.
В одном на двоих наградном листе —
Бездарных ошибок сухая выжимка.
А помнишь, хотели семью, детей?
Забудь. Даже рыбки у нас не выжили.
Хватало ведь корма, воды, тепла,
Ноаллес капут, выгребай скелетики.
Вот так же и нам, пустоцветам зла,
Не светит ни счастья, ни долголетия.
Затоплен унынием наш ковчег:
Двуногие тоже бывают тварями.
…И все же, отбросив вопрос «зачем?»,
Ты новых мальков запустил в аквариум.
* * *
Вдали от электричек и машин
Уже не нужно рваться и спешить.
Ленивый летний день течет бездарно.
Часы стоят, а может, просто врут.
Засыпан прошлогодней хвоей пруд,
Стоячая вода насквозь янтарна.
Глядишь на цифры, но не помнишь дат.
«Когда-нибудь» уходит в «никогда»,
Блуждают мысли, сталкиваясь лбами.
Оглохнув от сорочьей трескотни,
Идешь и спотыкаешься о пни,
О корни, что в тебе пустила память.
Касаешься земли, зовешь тепло.
Здесь рос шиповник, там — чертополох,
За лесом полыхало море маков…
Не принято о сорванном радеть
В тепличном мире выцветших людей,
Где каждый одинок и одинаков.
Хватают воздух ветви без плодов,
Стерня колюче тычется в ладонь,
Засохший ясень дуплами глазеет.
Здесь нечего спасать, трава мертва.
Осталось лишь рубить и корчевать,
Терзая остывающую землю.
* * *
Перезревшим, тягучим молчанием полнится вечер,
но в остатке ни слова, ни смысла — одна немота.
Я отшельник, забывший звучание собственной речи.
Я Иона, теряющий разум во чреве кита.
Бормотание рыб, белокрылые сны пеликаньи,
немигающий взгляд, изучающий мир свысока…
Мой поросший ракушками дом шевелит плавниками
и лениво дрейфует в заливший полнеба закат.
И не вспомнить, не выловить голос, плывущий оттуда,
где кончается мир, где живая вода горяча.
Где у самого края бездонной свободы я буду
просыпаться в холодном поту и молчать, и молчать.
* * *
То ли желтый кирпич, то ли кости благих намерений.
Остановишься, глянешь — а время бежит само.
Как отважно в начале пути мы доспехи мерили,
Как мы верили, будто вернемся еще домой.
Торопились вперед, по-геройски играли мышцами,
Насаждали любовь, да не выросло ни черта.
В этот яблочный август так сладко и рвано дышится,
Так тягуче и горько пишется — не читай.
Не пытайся понять, то ли это виток истерики,
То ли поступь истории, новый железный век.
Сквозь ладони глухих пустырей прорастают тернии —
Там, где раньше плясали стрекозы в густой траве.
Вместо важных свершений — слова, ни на что не годные,
Вместо пряно-янтарного сока — змеиный яд.
Вот еще один шрам на асфальтовой коже города,
Вот на скулах его опаленная чешуя.
И не спросишь уже, почему он почти не помнит нас,
Обезличенных, без особых — людских — примет.
И заросшая пылью квартира тенями полнится,
Как заброшенный сад, где ни солнца, ни яблонь нет.
* * *
Запах акаций, кофе с корицей, город у моря.
Если поддаться, счастье продлится дольше, чем горе.
Если взлететь, то, в общем, не важно, больно ли падать.
Жаркое лето, танец на пляже, спящая память.
Музыки нет, но в каждой ракушке — маленький Моцарт.
Все наши беды — Богу да в уши, пусть посмеется.
Небо над нами, звездные свечи, больше ни слова.
Море-то знает: мы через вечность встретимся снова.
Елена Владимировна Шилова родилась в городе Воронеже. Окончила факультет ПММ Воронежского государственного университета, работает программистом. Пишет стихи и прозу. Публиковалась в журналах «Союз писателей», «Подъём», «Веретено», «Южное сияние», региональных изданиях, различных альманахах и сборниках. Автор книги «Быстрокрылая рыба». Член Союза писателей России. Живет в Воронеже.
