Мое воронежское детство

СКВОЗЬ КРАПИВУ

 

Не слушать пьяных истерик

и дверь не пинать, входя,

но видеть пасмурный берег

сквозь пелену дождя

и знать, что нет Белогорья

и Шамбалы тоже нет,

и оспу не путать с корью

даже за давностью лет.

 

Идти по заросшей тропинке,

сминая крапиву и сныть,

в сыром и скупом суглинке

горе свое хоронить.

И пусть кирпичной стеною

окажется путь закрыт,

и пламя берестяное

душу мне закоптит,

и щебень не станет пухом,

и свет не сойдет с высот…

Но слово пребудет Духом

и, умерев, прорастет.

 

* * *

Обойми меня, ночь колыбельная,

в сердце детскую нежность пролей

золотыми слезами-капелями,

звонко-звездным дыханьем полей!

 

До рассвета тобой я заслушаюсь,

сотни песен твоих повторив,

и запомнится самая лучшая

и простая, как белый налив.

 

Самородная музыка августа,

мед и яблоки в тихом вине —

не прощайся со мною, пожалуйста,

незаметно умолкни во мне.

 

* * *

Поручику Тенгинского полка

была в эпоху конных экипажей

дорога до Кавказа далека.

 

Ее в строку не уложить и даже

всей пролетевшей жизнью не замкнуть…

Воронежская пыль чернее сажи —

 

по тучным землям пролегает путь, —

а купола и шпили колоколен

лазорево чисты… Земная суть —

 

прикосновенье Бога к дольней боли.

Песчинка обретает высоту —

страдание и жизнь. Никто не волен

 

от праха отряхнуться на лету —

и это небо, что оно без нивы?

И чистота бумажному листу

 

дается ненадолго. Под обрывом

уснула речка, тишь ее хранит

плакучая клонящаяся ива —

 

как нежен этот пасторальный вид,

в каком контрасте к ледникам и скалам,

во чрево туч вонзающих гранит!

 

Ты с детских лет высокого искала,

суровая и нежная душа

раскалена до белого накала,

 

как вечный контур звездного ковша

в холодных и немых ночных провалах…

Предчувствуя и выразить спеша

 

огромное, когда осталось мало

и меда, и вина… И вдруг найти

исток любви и родины начало

 

в спокойствии кремнистого пути

вдоль спящего зубчатого отрога,

где суждено твоим словам взойти!

 

Слеза блеснула на щеке у Бога,

звезда летит, оборвана строка,

кончается последняя дорога

 

поручика Тенгинского полка.

 

БЕЗ ОГРАНКИ

 

Может быть, этих дней суета,

этих трудов и забот обманка

просто побочный сюжет без огранки,

читанный прямо с листа.

 

Может быть, но судить не спеши —

выбор пути дорогого стоит —

где-то простое, а где-то пустое,

где для утробы, а где для души.

 

Некогда камень по Клязьме везли

в стольный Владимир строить соборы.

Склад был огромный у пристани. Скоро

там и поднялся Покров-на Нерли.

 


Никита Юрьевич Брагин родился в 1956 году в Москве. Окончил Московский государственный университет. Доктор геолого-минералогических наук, ведущий научный сотрудник Геологического института РАН. Автор большого количества научных работ по геологии и палеонтологии, а также шести поэтических книг. Публиковал стихи в московских и зарубежных журналах. Победитель ряда творческих литературных конкурсов в интернете. Член Союза писателей России. Живет в Москве.