Послевоенное лето

Александр Нестругин

 

НА ДОНСКОМ БЕРЕГУ

 

Здесь дубы не сведешь, как бывало, в полки —

Редкой цепью стоят на поверке вечерней.

И окопы ожине лежачей мелки,

И ползут лишь терны по ходам сообщений.

 

Часовым — белый бакен, видать за версту…

Неужели резервы все вышли у Ставки?

Ночь придет, а всех войск неуступчивых тут —

Я, мальчишка седой,

Да дубы-перестарки.

 

…Я сюда прихожу, виноват без вины,

Тишины зачерпнуть, что тут горше и чище.

Тут позиции те, что врагу не сданы, —

И траншеи на ощупь судьбу мою ищут.

 

Александр Ромахов

 

* * *

 

Ну вот, последний бой затих.

Мы обернулись:

— Павшие, простите…

Помянем их. Как узок круг живых!

Слеза солдатская

Нерастворима в спирте.

 

Слеза солдатская свинцово-тяжела,

Со звоном падает

На дно трофейных кружек…

Четыре года Родина ждала,

Чтоб смолк чужой,

Гортанный лай оружья.

 

Мы победили. Вот он, их рейхстаг.

Мы победили… Павшие, простите!

О ваших жизнях, больше — о смертях

Мы золотом напишем на граните.

 

Патрон последний пусть еще в стволе

И горячи от боя автоматы…

Домой! В Россию…

Мы не виноваты —

Прощайте, кто лежит в чужой земле.

 

Игорь Лукьянов

 

* * *

 

Послевоенные года…

Еще отчетлив гул последних

боев для сверстников отца —

фронтовиков двадцатилетних.

Они сойдутся за дымком

«Казбека» или «Беломора» —

И снова небо,

снова гром

авиационного мотора.

 

Ложится память на крыло,

летит до самого Берлина.

В Европе целый год светло.

Спасенный мир глазами сына

глядит. Сиренью льнет в окне.

Но долго ль это будет длиться?

И репродуктор на стене

гремит о перелетных птицах.

 

* * *

 

Учебный бой, как настоящий,

затих у зимнего села…

— Зайди, сынок, —

как мать, просяще

крестьянка в избу позвала.

 

Я знал,

что смертные когда-то

шли схватки в этой стороне…

И может, щурясь от заката,

из тех сороковых солдата

старушка видела во мне.

 

Валентина Беляева

 

ПОСЛЕВОЕННОЕ ЛЕТО

 

Светящаяся пыль стеной до неба.

Из печки — сладкий дух ржаного хлеба.

Галоши на ногах. Мне — пятый год.

На пальчике — плетеное колечко.

Солдат без ног на липовой дощечке

С колесами в ладошку у ворот.

 

Он на меня смотрел светло и кротко,

В одной руке — линялая пилотка,

В другой — на спичке красный леденец.

И, чем-то засмущавшись на минуту,

Он мне его не отдал почему-то

И белым стал. И страшен как мертвец.

 

Он, словно привидение из мрака,

Смотрел в мое лицо, молчал и плакал,

И что-то вдруг привиделось ему.

Земная твердь у ног загрохотала

И смерть свинец лавинами метала.

И шел солдат в клубящемся дыму.

 

Он ползал в чреве дышащего ада,

Он рыл чужую землю для собрата

В саду близ догоравшего жилья.

Он шел по пепелищам лихолетья,

Он шел, чтобы в затихшем предрассветье

Услышать под Берлином соловья…

 

Еще не знала я, что мне — ребенку,

Та встреча с ним — зияющей воронкой

Оставит эхо пройденной войны…

……………………………………..

Еще не знала я, что плыли реки

Кровавых слез безногого калеки —

Счетами моей будущей вины…

 

Владимир Шуваев

 

РОДИНА

 

Проплывают столетья.

Проносятся даты.

Ты все та же —

В предутренней дрожи берез.

Побелен обелиск

Неизвестным солдатам,

Что погибли вот здесь

Без медалей и слез.

 

И лежат вдалеке

От житейского блеска

Под простыми корнями

Могильной травы…

Им, должно быть, и там

Будет до смерти тесно

От такой

Разрывающей сердце

Любви.

 

* * *

 

Обелиск невысок. Небогат.

Две дороги крест-накрест лежат.

Не слышны ни гармонь, ни слова.

Скорбный ряд начинается с «А».

 

Там за списком за этим лежат

Тридцать восемь погибших солдат.

Тридцать восемь…

Теперь тридцать семь.

Ты нашелся — погиб не совсем!

 

Сквозь болезни, сквозь наше житье —

Тридцать лет выходил из боев.

И вернулся сомкнуть этот строй.

(Тяжело возвращаться домой).

 

А потом возвращаться назад,

Где расхожие речи звучат:

Не о том! Как по сердцу кнутом!

Да чего уж… Об этом потом.

 

Обелиск невысок. Небогат.

Что же сердце стучит, как набат?

Обелиск, как везде, как всегда.

Может, ярче алеет звезда?

 

И, забыв про обратный билет,

Ты стоишь среди прожитых лет…

Тихо движутся два муравья

Через список от «А» и до «Я».

 

* * *

 

В магазине лежит.

И раскиданы руки.

А из сумки бежит

Молоко, что для внука.

 

Жизнь прошла нелегко

И ушла не по планам.

Как бежит молоко

Мимо орденских планок!

 

Вот и все. И ушел.

Отгружается тело.

Отмывается пол.

…Долго пуля летела.

 

Иван Щёлоков

 

* * *

 

Мой дед пришел с войны и посмотрел

На дом, семью…

Слезы не мог сдержать

Хотел свой ратный подвиг осознать:

Подумал день, второй — и не сумел…

На третий — вышел сеять и пахать.

 

НА БРАТСКОЙ МОГИЛЕ

 

Здесь не бывает тишины.

Здесь птичий свист, что свист свинца.

Как нет печали у весны,

Здесь нет начала у войны

И нет конца.

 

Здесь сорок пятый вечный год

Над Влтавой властвует давно.

Он жизнь солдатскую берет

И смерть в награду раздает

За город Брно.

 

Здесь — кровь за кровь, и смерть за смерть,

За мир людей, за пядь земли.

И мы не вправе сожалеть,

Что вместе с ними умереть

Мы не могли.

 

Всему — свое и всем — свое!

Их не вернуть, им не помочь.

Но вместе с ними мы идем

В незримый бой и гибнем в нем

И день, и ночь…

 

Здесь не бывает тишины.

Здесь птичий свист, что свист свинца…

И нет печали у весны.

И нет начала у войны,

И нет конца.