Полет и паренье над бездной
- 02.12.2024
* * *
Далекий первый запах осени
донесся с ветром и погас,
как будто в жаркий полдень бросили
закат, невидимый для глаз…
Но мир в цвету!
И что-то чуждое
в случайном запахе сквозит.
А может, это лишь почудилось,
и осень вовсе не грозит?
Так в полдень жизни все надеешься
вскочить упруго поутру —
и вдруг, как лист, едва желтеющий,
тихонько вздрогнешь на ветру…
* * *
Мы быстро забываем и хороним
под мишурой улыбочек и слов —
и лишь случайно в памяти затронем
далекую и первую любовь —
оркестра неустойчивые звуки,
осенних листьев сыроватый прах,
и тонкие
в чернилах школьных
руки,
и детскую улыбку на губах.
В себя и от себя годами прячешь
случайный запах,
черточки,
слова,
a если и нахлынет,
не заплачешь,
и только разболится голова.
* * *
Так небо пасмурно, и так вокруг темно,
что ни к чему не чувствуешь доверья,
всю ночь скребутся в мокрое окно
корявые и черные деревья.
Но лишь три дня, три дня тому назад
за этим вот окном, над этим лесом
кружился и светился листопад,
и это называлось бабьим летом.
И пахло листьями и выжженной стерней,
и сыростью грибной несло в низине,
и лист кленовый, желтый и резной,
запутавшись, качался в паутине.
Но скоро-скоро, может быть, вот-вот
вскружатся галки, и снежок капризный
пойдет, пойдет — и сердце отойдет
в предчувствии морозной, чистой жизни…
ВЕСНА
Александру Потапову
Давай, зима, на посошок
пригубим мартовской капели!
По свету носится слушок,
что на подлете птичьи трели.
Весна с грачами на слуху.
Однажды ночью лопнут почки,
проснется верба, вся в пуху,
и лес в зеленой оторочке.
А этот зябкий березняк
и этот паводок весенний —
вселенский праведный сквозняк
в канун Христова воскресенья.
Две тыщи лет из года в год
дух торжествует над каноном
и каждый праздничный восход
кропит пасхальным перезвоном.
* * *
Дочери
На пепелища и кресты,
на лист черновика
посмотрит мудрость с высоты,
а глупость — свысока.
На облетевшие цветы,
на пляску мотылька
посмотрит мудрость с высоты,
а глупость — свысока.
Служанка вечной суеты,
судьба во все века
на тех, кто смотрит с высоты,
взирает свысока.
* * *
Лене Черепковой
Гляди! Пушистый жеребенок
точеной ножкой травы бьет.
Почти духовный, как ребенок,
почти абстрактный, как полет.
На переломе и на стыке,
на тонкой дужке коромысл
струится космос безъязыкий,
времен и судеб тайный смысл.
И может, высшая минута
тебе дается для того,
чтоб лишь коснуться абсолюта,
а не ослепнуть от него…
ПРОХОДНЫЕ ДВОРЫ
В. Самарину
Проходные дворы беспризорного детства,
безнадежной орлянки, бесславной буры…
Если негде приткнуться и некуда деться —
проходные дворы, проходные дворы.
Дровяные сараи, углы, закоулки,
голубятни, подвалы, веревки с бельем,
ржавый жмых, самогон, кукурузные булки
и разборки и дружбы с домашним жульем.
…С коммунальными схватками из-за обмылка,
в чадном запахе примуса, в приторном духе греха,
где, обритая наголо, послетифозная Милка
увела у родимой мамаши ее жениха.
Там свистели литые ременные бляхи,
моряки под полундру со шпаной «толковали за жисть»,
а военный патруль в суматохе и чуть ли не в страхе
то грозил трибуналом, то просто просил разойтись.
В проходных процветали бандитские хазы,
банковала малина до самой зари,
и по крышам — куда там тебе верхолазы! —
уходили в отрыв от ментов скокари.
Там скрипели, насытившись ваксой, блатные сапожки,
правил бал марафет и подначивал хмель,
отшвырнув костыли, отрешась от плаксивой гармошки,
инвалиды войны заползали на вдовью постель.
Все, что было там шито, и крыто, и брито,
провалилось в безвременье, в тартарары,
только в старом кино отбивает свой ритм «Риорита»
да вразвалку плывут в никуда проходные дворы.
ПОЛЫНЬЯ
Закрыл глаза — и время вспять:
колючий снег и стылый ветер,
а мне опять, а мне опять
искать пристанища на свете.
По хрусткой наледи бредешь,
куда «авось» тебя направит,
а полынья как финский нож —
в крещенской матовой оправе…
Змеится, манит — спасу нет…
Бежать, бежать, пока не поздно,
на белый свет, на санный след,
на конский храп и визг полозный!
…Судьбе не скажешь: — Отвяжись!
Тут не отрежешь пуповину,
и полынья длиною в жизнь
неотвратимо дышит в спину.
МОЦАРТ
В. Любицкому
Похороненный в общей могиле,
он лежит меж былинок и трав,
сколько раз эти травы всходили,
суету и забвенье поправ!
Одинокому всюду пустыня,
если верить народной молве.
Небеса благоволят к святыням,
чей престол и обитель в траве.
Человечество занято делом,
цель ясна и задача проста —
дай вкусить ему Божьего тела,
непорочного мяса Христа!
…Он устами ромашек смеется,
сеет дух из открытой горсти!
Светлый Моцарт, божественный Моцарт!
Ты прости нам, блаженным, прости…
ТАЙНА
Обметаем углы, выметаем
пыль и мусор из тесной избы,
но опять, словно мухи, влетаем
и жужжим в паутине судьбы.
Выбиваем ковры, выбиваем
злую нечисть, гремя и пыля,
в белоснежных холстах выбываем
в ту страну, где сплошная земля…
Если жизнь в этом мире случайна,
отчего этот зов чистоты,
и какой они связаны тайной —
жажда плоти и дым красоты?..
БЛАЖЬ
Д. Порушкевичу
Я думал, хозяин творит на глазок
свои чудеса и мистерии,
используя каждый подручный кусок
земной и небесной материи.
Но вот я примерил чужую судьбу —
торчит, выпирает, топорщится,
примерил другую —
ни пяди во лбу,
творение, чуждое творчеству.
Тогда я отбросил внезапную блажь,
и в шкуру мою затрапезную
вернулись сомнения, срывы, кураж,
полет и паренье над бездною…
Николай Михайлович Перовский (1934–2007). Родился в слободе Михайловка Курской области. Воспитывался в специальном доме для детей репрессированных родителей. Учился в Московском горном институте. Работал на шахтах Донбасса, Воркуты, Крайнего Севера. С 1957 по 1976 год жил в Белгороде и Белгородской области. Работал баянистом, был сотрудником Шебекинской районной газеты. В этот период начал писать стихи и публиковаться. В 1976 году с семьей переехал в Орел. Член Союза писателей с 1964 года. Автор более 20 книг, множества публикаций в периодических изданиях. Похоронен в Орле.
