Подранок

* * *

 

Оттого я и выжила, Боже, Боже,

Что смеялась дерзко тоске в лицо,

За любой сюжет, как бы ни был сложен,

Ухватившись жадно, как за кольцо

 

Парашютное в окаянной бездне,

Обжила которую с полпинка.

Чем страшнее сказка, тем интересней,

Тем волшебней будет наверняка!

 

Видишь, стойкости моей нет предела!

Это Ты замыслил меня такой!

Словно нить в иглу, солнце луч продело

В облака, разверстые над рекой.

Отними покой, накажи молчаньем,

Как захочешь, Господи, умали —

Все равно я выживу, я, случайно

В небеса подобранная с земли.

 

* * *

 

Жила в деревне немая Фекла.

Ее прозвали Ядреня Феня.

Тоща мощами, одета блекло:

В кургузых туфлях, пальто осеннем

 

Зимой и летом унылым цветом.

Зато улыбка — что солнце ясно!

И незлобива еще при этом,

И всем кивает при встрече: — Здравствуй!

 

Питалась редко. Молилась часто.

Кормил Господь ли ее — кто знает?

Чуралась праздников и начальства,

Ничтожным счастлива. Ну, чудная.

 

Услада бабам — есть повод сплетням:

Все про нее говорят — колдовка!

А мужикам на рыбалке летней

На Феню чтой-то глядеть неловко.

 

И все твердили, мол, шла бы лесом,

Когда просила детву полялькать…

Господь услышал — она исчезла,

Немая дурочка, малым нянька.

 

И все вздохнули бы облегченно,

Но сразу стало темно и пусто.

Никто не молит за нас, ученых,

Лихих да ушлых. Такое чувство,

 

Что Бог оставил с тех пор местечко

Чертям на радость. И стало ясно:

Была нам Феня молельной свечкой

пред ликом строгим Его всечасно.

 

Ушла, пропала. Концов не сыщешь.

И в нас тогда пробудилась совесть,

И мы теперь привечаем нищих —

То хлебцем, то приютить под кровом.

 

Но от себя схоронили мысли,

Что вдруг они повстречают Феню,

И груз качнется на коромысле,

И перевесит добро сомненья.

 

А все ж ее отыскать-то где бы?

Смиреньем Фени был рай наш соткан.

Она, небось, вознеслась на небо

И светит нимбом на тусклых фотках.

 

Юродство. Придурь. Христа невеста.

Безмолвный светоч у переправы.

В душе прореха, где свято место.

Прости нам, Феня: мы всюду правы,

 

Мы загордились неосторожно,

Живем — и всуе не бдим о вечном.

Вернись, проулком пойди навстречу!

Прости неверящих, если можно…

 

* * *

 

Там, где тонко, не рвется, а тает.

С каждым днем упоительней свет.

Не хранима, но все-таки тайна, —

Потому, неизбежного сверх, —

 

Предвкушение ветра — парить бы!

Ожидание голоса — петь!

Клекот зависти, шепот молитвы

Отмечают любого в толпе.

 

И тебя не минует однажды

Страсть дождем прозвучать и стихом,

Воплощения темная жажда,

В горле бьющийся песенный ком,

 

Соловьиного бреда осколок,

Вдохновения мутный экстаз,

Что для мира сего — слишком тонок.

 

Потому и растает сейчас.

 

* * *

 

— Мне дожить бы до талой воды,

Жить как прежде, любить как любила,

И затянутся пухом следы,

Что оставила чья-то дробина.

 

И стремительный ширится блеск:

В полынье — ледяные останки,

И приветствуют стаи с небес

Пережившего счастье подранка.

 

* * *

 

В горячем августовском мареве

Среди Успенского поста

Себя не ощущаешь парией…

Молчи, замкни свои уста:

 

Не прекословь, не плачь, не жалуйся —

Не навлекай Господень гнев,

Смотри на ангеловы шалости

На фоне лучшего из неб.

 

Да, я спасу тебя однажды, и,

Возможно, в буре и огне,

Не знаю как, совсем не важно, как

Господь тобой поможет мне.

 

* * *

 

Это старость — и страсть.

Это молодость — и мимолетность.

Это чья-то напасть

Выдыхается клочьями легких.

Это жизнь. Не взаймы,

Но в подарок — возьми, если силен!

Это яблока вкус

Из Твоих, мой Господь, молодилен.

 

* * *

 

Я — заговор. А ты — заговоренный.

Ты свыше избран, мною защищен.

Тебя не тронет дальний грай вороний,

Тебе клинок не рассечет плечо.

 

Тебя минуют беды и напасти.

Среди огня ты выживешь один.

Я в этом мире для того, чтоб счастье

Тебя не покидало до седин.

 

Ты будешь жить, покуда существую,

Произносима вслух или тайком —

В тиши дворцов, сквозь изморозь лесную —

Уже не человечьим языком.

 

* * *

 

Так радуйся, покуда не в петле,

А на земле зависла, как компьютер.

Пусть обесцвечен или бесприютен,

Он никакой сегодня не атлет,

 

Твой дух, устал. Передохни. Пройдет.

И ударенья расставляй вернее:

Тебе ведь ни ошибок, ни сомнений

Прощать не станут. Всякий идиот

 

Покрутит пальцем у виска — да что там!

Твоих бессонниц вечная работа —

В полове слово верное искать

И брать, найдя, за шкварник, как щенка,

 

И в мутные пока еще глазища

Заглядывать — ну где еще отыщешь

Лекарства от беспамятства! Пока

 

Еще живешь — таи себя внутри,

Не знай о скользком крае перекрестка.

Вон, пуховик уляпала известкой,

Похоже на мишень, поди сотри…

 

---

Татьяна Николаевна Астафьева родилась в городе Братске. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького. Работала журналистом, учителем, копирайтером. Публиковалась в журналах «Сибирь», «Иркутское время», «Вокзал» и др., альманахах, коллективных сборниках. Автор четырех поэтических сборников. Член Союза российских писателей. Живет в Братске.