Памяти пыль золотая

БЕЗ НАЗВАНИЯ

В суть всякой вещи вникнешь —

коли правдиво наречешь ее.

Константин Костечевский

 

Летним дням, веселым и горячим,

Я хочу название найти —

Каждый нареку и тут же спрячу

За семью сетями паутин.

Чтобы не забыть, как звонко спеет

Яблоко и в нем играет сок,

Как пчела бормочет над кипреем

И ныряет в розовый цветок.

Я держусь от сотворенья мая

До последних вздохов октября,

Лето как лекарство принимая,

Ничего врачам не говоря.

И покуда ханствует татарник,

Княжит лен в объятиях вьюнка,

Я живу легко и благодарно.

Но живу без имени пока.

Где-то бьет по вишням шумный ливень,

Ветер пробегает по хвощу —

Я всему ищу живое имя.

И себе название ищу.

 

ДЕТИ ДОЖДЯ

 

Пойдем, я сегодня тебе покажу

Болото, на всех наводящее жуть, —

Там илисто, топко и вязко,

Там солнце затянуто ряской.

В низине, за высохшим старым прудом,

Где в землю вгрызается хищный бетон,

Со дна водосточной канавы

Стеной поднимаются травы.

Они — длинноногие дети дождя,

В них жабы гнездятся, в них змеи свистят,

В них прячутся скользкие слизни

От шумной иссушенной жизни.

 

Но в рыбьем зрачке неподвижной воды

Видны стрекозы голубые следы,

Тумана молочные слезы

И облака профиль курносый.

Мохнатая тина чернеет на дне,

Волнуется сонно, а прямо над ней —

Клубок комариного роя

И лютика рыльце сырое.

Пойдем же, не бойся, забудь о делах —

В стоячей воде растворяется страх.

И памяти пыль золотая

Сквозь камни травой прорастает.

 

* * *

Я помню череду бесцветных дней,

где я пыталась стать тебе родней,

где ты искал свое предназначенье.

И, вглядываясь в облик городской,

я каждый день знакомилась с тоской —

с полуденной, с обеденной, с вечерней.

 

Я помню непогоду и шторма,

облепленные наледью дома,

замерзших кораблей седые глыбы,

суровых жен, безрадостных мужей,

рассказы про тюленей и моржей

и мерзкий вездесущий запах рыбы.

 

Я помню март, оскомину вины,

твои попытки сделаться родным,

нависших туч пугающие комья,

дорогу, покалеченную льдом,

ночной вокзал… А как жила потом —

в тепле и безмятежности — не помню.

 

* * *

Ты, узнав, что нам пора проститься,

Вдруг сказал: «Побудь со мной еще».

…Солнце раскаленной длинной спицей

Больно обжигает мне плечо.

Руки у меня в черничном соке,

Ноги обвивает лебеда.

В небе, невесомом и высоком,

Жизни после смерти не видать.

Облако болезненно кривится,

Словно губка впитывая зной,

И роняет раненую птицу,

Сызмальства следившую за мной.

Скрипнет в голубой траве кузнечик,

Бабочка качнет паучью нить…

Ты меня хотел очеловечить,

Я тебя пыталась окрылить.

Мы с тобой беспомощны, как дети,

Ты не понимаешь птичьих слов…

Мне пора. Уже расставил сети

Жаждущий наживы птицелов.

 

СИТЦЕВОЕ

 

Что тебе передать из провинции?

Знаю, ты избалован и строг.

В нашем городе с обликом ситцевым

носят яркие платья в горох,

на халатах звенят колокольчики,

на салфетках колышется рожь.

А репейник, невзрачный, игольчатый,

на тинейджерских майках хорош.

Занавески с крикливыми птахами

под руками умелых портних

оживают. Приезжие ахают,

говорят: не видали таких.

Вот и ты — из столицы бензиновой

приезжай, красотой подыши.

Только впрок запасайся корзинами

для подарков из нашей глуши.

 

РЮКЗАК

 

Я живу и жду телеграмму: Встречай. Лечу.

Это значит, что ты побудешь со мной чуть-чуть,

это значит, что ты, устав от пустынь и гор,

отдохнешь и снова уедешь на целый год.

Все дороги ведут не вдаль, а назад — домой.

Ты всегда возвращался — новый, чужой, родной.

Не спешил проходить, стоял у входной двери,

отдавал рюкзак, говорил: все тебе, бери.

 

Я брала рюкзак, доставала морской песок,

разряженный воздух с чужих ледяных высот,

лепестки в конверте с пометками: эдельвейс,

тамариск, вербена… билет на вчерашний рейс,

скарабея, губку, засохшую стрекозу,

невесомый камень, потрескавшийся сосуд.

Я вдыхала воздух, дурманящий и сырой,

и ждала, что скажешь: послушай, езжай со мной.

 

Я хватала время и прятала по углам,

но оно дышало и тикало тут и там.

Удержать тебя, привязать, усмирить — никак.

Ты сегодня снова ушел. И забрал рюкзак.

 

КАМО ГРЯДЕШИ

 

Я дом ищу, в котором нет дверей, полов и стен,

Где стол накрыт, желтеет свет и гости ждут гостей.

Где сад черешневый — ничей, где в сочных лопухах

Охапка солнечных лучей забыта впопыхах.

Где в хвойном сердце древних кущ — жилище мотыльков.

Где тонкорукий цепкий плющ достал до облаков.

Где млеет липа, а над ней стоит медвяный чад,

И в полдень призраки теней скучают и молчат.

Где нет ни судей, ни судеб, где мысли на виду.

Там будет всем вино и хлеб.

И я туда иду.

 

---

Светлана Николаевна Пешкова родилась и живет в Липецке. Окончила филологический факультет Липецкого педагогического института. Публиковалась в журналах «Подъём», «Наш современник», «Москва», «Урал», «Звезда», в «Литературной газете» и др. изданиях. Автор четырех книг стихотворений. Лауреат ряда всероссийских и международных литературных конкурсов. Член Союза писателей России.