Мне привидятся лист и строка

Сергей Рыбкин

 

* * *

 

пере-боремся пере-тремся

рассчитаемся по одному

в нашем доме и только в нем все

завещается никому

 

снова ложка звенит в стакане

пахнет свежей заваркой стол

и водой в заржавелом кране

мы железо свое куем

 

заживают все наши раны

как собачьи среди пыли

и гудят наковальни-краны

и звенят и скрипят столы

 

это все о воде и Ржеве

как о ржавчине и трубе

это нежно течет железо

как слеза по твоей губе

 

ты кричишь — я молчанье слышу

ты молчание-крик-молчан…

словно слово язык не пишет

будто я это замолчал

 

замолчал — тишина и только

звонко окает привстает

на носочки любви иголка

и молчание издает

 

нет не кажется — смотришь в оба

и не слышится ничего

лишь вода и железо — злоба

от молчания твоего

 

* * *

 

Строчкой леса заштопанный край, вдали от людей

живешь, подуваешь в дуду, вызываешь созвучья,

ты сам же вода, но притягиваешься к воде,

как будто тебя обуздало веление щучье.

 

Выходишь к реке, от промоин журчанье и хруст,

срывается снег с камышей, тебе кажется — чайка,

и в клюве ее золотистый прикушен подуст,

густая вода закачалась, как кресло-качалка.

 

Вот так и живешь, ради качки и взмаха крыла,

измеряя на глаз траекторию птичьего взлета,

даже если мне жизнь показалась — совру, что была

только здесь, и, наверное, значила что-то.

г. Воронеж

 

Павел Сидельников

 

* * *

 

В червонный день кукушка прозвенит,

последний лист окажется в ладони —

я сберегу его — и он лежит

поляной, по которой скачут кони.

 

Там хорошо. Растет трава одна,

одна растет, и думает, и плачет

о том, что не закончилась весна,

но и она, наверняка, доскачет.

г. Воронеж

 

Анастасия Стрелецкая

 

О СЕБЕ

 

Память прячется в ил, голоса и лица уходят на дно,

Где ты завтра проснешься: в земле или в теплой постели?

Напишу в графе «о себе»: старая курица, молодое вино,

Сырое мясо, сухая зелень.

 

СНИЛОСЬ

 

Снилось: ты меня в лоб целовала,

На прощанье прощенье даря.

А над морем всходила заря…

Я проснулась. Сменились моря

на зареванное покрывало.

г. Воронеж

 

Екатерина Стрельникова

 

* * *

 

Я — не я, и стихи не мои,

Они чьи-то — чужие и злые,

Они пахнут, как летний Каир

И как тонкие губы льняные.

 

Без меня они есть, и когда

Я их слышу в тумане рассудка,

Черной тенью за ручкой — рука,

И за грохотом — тишь переулка.

 

Над бумагой, помятой не мной

И не мной разрисованной кровью

Кто-то страшно родной и чужой

Поет песни в моем изголовье.

 

Он уйдет, когда сонный рассвет

Вденет луч в мое мертвое тело:

Я на целую тысячу лет

И измаялась, и постарела.

 

Мне привидится лист и строка

Для бессмертия или обмана

Да горячая в дрожи рука,

Уводящая в бездну тумана.

 

* * *

 

Я согласна быть зарытой

За оградой, без креста,

В пашне, пахарем изрытой,

В запах прелого листа,

 

На холме, пересеченном

Веной прожитых боев,

В задымленном, обреченном

Теле старых городов.

 

Я вселюсь веселой мавкой

В дух степей и жар дорог,

В зыбь озер под гнетом жалкой,

Самой терпкой из тревог.

 

Я нарочно не для рая.

Он велик своей ценой.

Я ее не принимаю

Своей грешной головой.

 

Только в сумерках спокойно

И больное не болит.

Молчаливо и нестройно

Ствол осиновый стоит,

 

Потерявший одеяло

Золотых осенних дней —

За оградой, где немало

Непокаянных людей.

 

г. Воронеж

 

Екатерина Ступникова

 

* * *

 

Однажды и за мной пойдут, однажды,

Стирая ноги о шершавый рыхлый дым,

Я буду знать, что жив совсем не каждый,

Что очень сложно в этом мире быть живым.

И вновь идти по перечерченному кругу,

Ступать и замечать остывший след

И вторить оглушающему стуку,

И видеть впереди спокойный свет.

Конечно, жить. Да, вопреки и вместо

Щемящего волнения за жизнь.

Однажды и за мной пойдут в то место,

Где смело и спокойно смотрят в высь.

Смогу ли я? Но ноги есть, и время

Подталкивает ледяной рукой.

Пока еще не понимаю, где я.

Но верю, что иду к себе домой.

 

* * *

 

Я, опоздавшая на век,

Кричу, пугая птичьи стаи.

Мой одинокий человек,

Мы ничего не выбирали.

Лишь мимолетом, сквозь года,

На перекрестке поколений

Мы повстречались на мгновение

И попрощались навсегда.

Теперь я слышу только снег,

Что место встречи заметает,

Мой одинокий человек,

Тебя до боли не хватает.

И только вера, только стук

Тобой запущенного сердца

Мне открывает мир вокруг

И заставляет приглядеться.

г. Воронеж

 

Надежда Третьякова

 

* * *

 

О, ей к лицу неведомая грусть,

Коленей угловатые созвучья,

Неспешность речи, строки наизусть,

А тени рук так плавны и ползучи.

 

И пальцами изысканно зажав

Лоскут луны, надорванный по краю,

Слова на полусогнутых кружат,

Вальсируют и в ритм не попадают,

 

Стихи и проза сумрак гонят прочь —

Строка, как свет, не терпит промедленья…

 

А он стоит, и видятся сквозь ночь

Все те же угловатые колени,

Заученного профиля черты —

Горбинка носа, скул упругий угол…

Она, как ночь, глядит из темноты,

Рифмуясь с ним и связываясь туго.

 

Поэты этим счастьем дорожат!

За миг до взлета — так всегда бывает —

Ее стихи взволнованно дрожат,

Когда он их задумчиво читает.

 

* * *

 

Из печали, из печали

Будет выкована вечность,

Там, где сосны раскачали

Синеву и бесконечность.

Опрокинутые тучи

Разольют на мир чернила,

Мир искомкан, мир измучен,

Ночь перчатку обронила

И озябшею ладонью

Рассыпает тьму и холод,

Мир в своей печали тонет,

Мир изорван и исколот.

Там, где сосны, там, где сосны

Разволнованы закатом,

Ничего уже не поздно,

И как будто бы не надо…

 

г. Воронеж

 

Дмитрий Ханин

 

РОСТ

 

Пусть не спешит трава погоста:

Моя Судьба еще в пути.

Душа мне кажется подростком —

Душе положено расти.

 

Она взрослеет не по датам,

Порой сама к себе слепа,

То вдруг резка и угловата,

То вдруг наивна и глупа.

 

Она подчас такое выдаст —

Держись от смеха за живот.

…Читаю книги ей на вырост,

Авось хоть малое поймет.

 

Душа растет, растет негромко,

С годами делаясь мудрей,

Пока не вырастет настолько,

Что в теле тесно станет ей.

 

До той поры совсем не просто,

Сводя отчаянье на ноль,

Осознавать болезнью роста

Души клокочущую боль.

 

Не растерять удачу мне бы,

Чтоб к завершению пути

Душа до радужного неба

Сумела светом дорасти.

 

* * *

 

Я перейду дорогу и овраг

И окажусь у старенькой калитки,

Где первобытной истины — в избытке

И благостен тенистый полумрак,

Где за калиткой — Родина и сад,

Где тишина — под крышею беседки

И солнце чуть качается на ветке,

А ягоды на облаке висят.

Там неба запрокинутая гладь

К деревьям неразрывно приникает

И так друг в друга все перетекает,

Что трудно мир на вещи разделять.

И трудно даже вычленить себя

Из вечности природы переменной,

Как будто вдруг становишься Вселенной,

Утрачивая собственное «я».

г. Ростов-на-Дону

 

Яна Цыганкова

 

* * *

 

Рассыпалось время, как старые-старые бусы —

Звеня, раскатилась по полу кровавая крошка.

Мы плачем еще — с фотографий над нами смеются:

Зачем вы, родные?.. Да бросьте уже, сколько можно.

В попытках собрать кругляши переливчатой яшмы,

В погоне за теми, кто к нам никогда не вернется,

Мы снова возводим воздушные замки — их башни

С завидным упрямством ломает взошедшее солнце.

Сидишь на полу, как игрушка — забыт и растерян.

Игривым хорьком в беспорядок ввернулась надежда

И, грея твой дух, задремала, сопя, на коленях.

А может и правда, позднее все станет как прежде?..

 

* * *

 

Так отчего ж ты так светла?

Был день морозный и усталый.

Вся завернувшись в одеяло,

Ты затаилась и ждала.

И сохли капельки небес

На пробудившихся балконах,

И пахло в воздухе зеленой

Листвой проснувшихся сердец.

Отмерший воздух трепетал

Крылатой возвращенной стаей,

Ты выходила к ней босая,

Пригоршню высыпав зерна.

А свет тянул пушистый хвост,

И уползал в лесную чащу,

Где жизнь казалась настоящей,

Где спал апрель, оставив пост.

Так отчего ж ты так светла?

Зима летела, как простуда,

Но ты бросала якорь чуда

Над ожиданием тепла.

 

г. Воронеж

 

Маргарита Чекунова

 

* * *

 

Ветер, неженка, мистик, истерик, ироник,

то взлетит на карниз, то скамейку уронит.

С оголтелою чуткостью тайных потоков

узнает, что гоним с северов и востоков.

 

От камней и до звезд — мир, ревущий и синий,

как плывущий мираж многолюдной пустыни.

Руки ветра простерты, черты его строги.

— Я с тобой, если вдруг ты собьешься с дороги.

 

ЕСЛИ

 

Если мне скажут: шестое чувство —

это не чувство, а только бред,

если покажут, что форм искусства,

видимых мной,

и в помине нет,

если положат границы свету

или не примут

в заветный круг,

я буду строить свой дом из щепок,

где лунный свет и копытный стук.

Где ни за что не погаснут окна,

всякий несчастный найдет приют;

где будут с белых ладошек мокрых

пить сотни истин, каких не пьют.

Двинемся враз рок-н-ролльным звеньем

или смешным остроумным «па».

Ты же создатель и ты — творение,

тот, кто не принят никем пока.

Я буду строить свой дом из граней,

древ, на которых растут слова.

С теми, кто все предузнал заранее,

встретимся спорить о возгораниях,

о возрождениях и стараниях

там, за границами естества!

г. Тюмень

 

Елена Шевченко

 

ОБО МНЕ

 

Кошка-луна спит, мурча на нервы,

Ночь заблудилась в хвостах ловцов.

— Плачь обо мне, я жива, наверно…

Мир не получит мое лицо.

 

Кошка приходит в окно, посменно

(Нос лунной шерстью щекочет хвост).

— Плачь обо мне, я жива, наверно…

Лунные слезы ведь ярче звезд?..

 

Слезы в солонке хранятся скверно,

Скоро совсем потеряют цвет…

— Плачь обо мне. Я жива. И верю,

В то, что препятствий для счастья нет.

г. Ростов-на-Дону

 

Татьяна Щедрина

 

СТЕПЬ

 

По-над оврагом разросся ситник,

И придорожная пыль столбом.

В степи осока засела сиднем

Зыбясь и в желтом, и в голубом.

 

Зияла так ярово и наго

От зноя выцветшая до дыр —

Асфальта рисовая бумага

И чернозема сухой такыр.

 

По автостраде катился ветер,

Скирды кострами пронзали синь.

Где сны попрятали по поветям,

Катился ветер под Дебюсси,

 

Соленой хлебною крошкой метил,

Кропил непрошеную стезю.

А за хлебами горланил петел,

И граммофон дебюссил вовсю.

 

Как будто скошен горячим ливнем

И ослеплен от плетневых слез —

Был воздух августом окрапивлен

И над собой, и над степью рос.

 

* * *

 

Растратились обрядно ясени,

Изряднее земли покров —

Крапленый, как перо неясыти,

Сквозной, как праздность вечеров.

 

Над рядом строк склоняюсь часто я,

Приятен этот дар и нов.

Я чуть другая — не несчастная

Несбыточностью слов и снов.

 

Молчу, предчувствовать усталая.

Из уст ветров, у образов

Узнаешь ты, какою стала я,

И вздрогнешь — светел и суров.

г. Краснодар