Между небом и рекой

* * *

Ну вот и закончилось лето,

недолгое в нашем краю.

Под небом осеннего цвета

среди листопада стою.

Нетрудно понять с полуслова,

что этой печали под стать:

Есенина или Кольцова

в такую погоду читать.

Уже безоглядно русея,

на круге печали земной

Сергея, потом Алексея

цитирую как заводной.

По русской печали осенней

на долгие лета вперед

остались Кольцов и Есенин —

а все остальное пройдет.

 

РУССКИЙ ГУЛЛИВЕР

 

В мире множество разных дорог

и маршрутов,

но возникла такая догадка:

и в стране великанов,

и в стране лилипутов

Гулливеру придется несладко.

 

Мне по жизни хватает своих тараканов,

и хочу оказаться в итоге

не в стране лилипутов,

не в стране великанов,

а на старой Смоленской дороге.

 

ОДИНОКИЙ ВЕЛОСИПЕДИСТ

 

Заповеди осени заучены,

над водой кружится желтый лист.

Уезжает вдоль речной излучины

одинокий велосипедист.

У него глаза невероятные,

словно под колесами легли

все мои тропинки листопадные,

все дороги поперек земли.

Для чего рулить вокруг да около

в дальние случайные края

велосипедисту одинокому,

за которым — Родина моя?..

 

* * *

Веселый июль,

не жалея себя, колобродит,

избыточный август

гуляет, в фанфары трубя;

но лето уходит,

и жизнь понемногу уходит —

и то, и другое вернется,

не помня себя.

 

МЕЖДУ НЕБОМ И РЕКОЙ

1

Все когда-нибудь кончается:

время, деньги и покой,

и звезда моя качается

между небом и рекой.

В тишине мерцают ласточки,

тени кружат по воде

и трепещут крылья бабочки,

прикоснувшейся к звезде.

 

2

Мы стояли на причале,

а по воздуху плыла

слюдяная тень печали

стрекозиного крыла.

Наше лето догорало,

пропадая ни за грош;

где-то музыка играла,

но слова не разберешь.

 

За рекой ходили грозы

по Калинову мосту,

перелетные стрекозы

молодели на лету.

Мы стояли у причала,

на краю добра и зла —

что за музыка звучала,

что за песенка была?..

 

3

Кособокая лодка, река…

Я сегодня до первой звезды

разгоняю веслом облака

на поверхности серой воды.

Ты любила меня наизусть

и почти позабыла теперь —

есть какая-то сладкая грусть

в осознании горьких потерь.

И куда по судьбе не плыви,

откликаются издалека

перелетные птицы любви,

утонувшая в небе река.

 

* * *

Осень играет страстями

на убывание дней,

листья швыряет горстями

в сторону жизни моей.

Все суета и химера,

но от угла до угла

возле Петровского сквера

тень Мандельштама легла.

 

НОЧНЫЕ ПИСЬМА

 

Как человеку не сойти с ума

от собственной печали и отваги?

В такую ночь — рассудочная тьма

и пляшущие буквы на бумаге.

Молчит кровать, уснувшая в углу,

застеленная нехотя и наспех,

а женщина, присевшая к столу,

кому-то снова пишет — курам на смех.

Как долго ей по жизни вековать,

не помечая адрес на конверте;

считая, что скрипучая кровать

не создана для страсти или смерти?

 

ОТРОЖИНСКИЙ СЕНТЯБРЬ

 

Неистовые краски сентября

гуляют по холмам и перелескам —

осенний праздник, грубо говоря,

а мне поговорить и выпить не с кем.

Последнее осеннее тепло

транзитом утекает за Отрожку —

и птицы улетели, как назло,

а то бы выпил с ними на дорожку.

Печаль — она и в Африке печаль;

не персонифицируя утрату,

я долго буду вглядываться в даль,

которая туманится к закату.