Чевенгур Платонова манил

В конце 1946 года Андрей Платонович запросил в ССП командировку в родные края, но заболел, и поездка была отсрочена на январь 1947 года. Известно также о его командировке в Рязан­скую область от журнала «Новый мир» и газеты «Известия» в июне-июле 1947 го­да. В порядке отчета в редакцию журнала 8 июля этого года поступили рассказы «Сухой хлеб», «В 1891 году («Рассказ старого человека)» и «Жи­тей­­ское дело». Рассказы, написанные ранее на основе личного житей­ского опыта в 1921-1926 го­дах. А весной предлагалась к публикации повесть «На земляных работах». Однако зачем было Платонову ехать в Рязань, когда в родных местах были старожилы и участники событий 20-х годов, хорошо знакомые писателю, у которых можно узнать о судьбе репрессированных мелиораторов, о состоянии прудов и мерах, принятых по борьбе с голодом. Свидетельством тому, что он был в наших местах, служит рассказ старожила из села Париж­ская Коммуна Ивана Яковлевича Чеботарева, которому в 1947 го­ду исполнилось 17 лет, и он работал трактористом в колхозе имени Артамонова, в селе Макарье. Встреча с писателем деревен­ского парнишки — случай незаурядный, поэтому и сохранился в памяти. Тогда, летом, он на окраине села делал перетяжку шатунных подшипников на своем ХТЗ и собирался уже запустить двигатель, когда его позвали к группе колхозников, стоящих на дороге. Он неохотно подошел и спросил, зачем его оторвали от дела. Один из колхозников указал на человека в одежде горожанина.

— Вот товарищ хочет с нами поговорить.

— А вы кто такой будете?

— Я писатель, зовут меня Андрей…

Собеседник тогда и фамилию назвал, но ветеран ее забыл. Продолжая разговор, писатель поведал собеседникам, в какой разрухе оказался город Воронеж, что госпиталь забит калеками…

— Да знаем мы. У нас дети умирают. Дядька всю войну прошел, а на посевной в поле умер. Людям хлеб нужен, они работают голодные, а вы пустым разговором отрываете от дела.

Извинившись, юный тракторист убежал к машине и приступил к работе. Позднее, возвращаясь с загонки, увидел, как писатель пошел в сторону Березовки, деревеньки в несколько домов.

Меня заинтересовал рассказ Ивана Яковлевича, и при следующей встрече я показал ему несколько фотографий, среди которых он указал на фото изможденного Платонова. «Это был он», — уверенно сказал ветеран. Что это был Андрей Платонов, у меня нет сомнения. Кому еще из писателей нужна была встреча с чевенгурцами? Из Воронежа попутной машиной он, вероятно, доехал до села Орлово и далее знакомой дорогой через Макарье, Березовку, Андреевку — в заветное Волошино. Желание побывать в местах молодости было так велико, что, обманув редакторов и Марию Александровну, так и не сумевшую перевоспитать романтика и хулигана, он удрал на родину, чтобы получить еще один удар судьбы.

Ему надо было самому убедиться, что вблизи воды люди не голодают. Однако ничего отрадного он в родном краю не увидел. Крестьяне голодали даже в селах, расположенных в пойме реки. И хотя эта тема в печати не обсуждалась, он пишет статью «Страхование урожая от недородов» и отсылает ее редактору «Литературной газеты» В. Ермилову. Статья получила резко отрицательный отзыв и не была опубликована. Мелиоративные работы не были актуальны. Требовались огромные средства на возрождение городов и сел, порушенных фашистами. В Париж­ской Коммуне, Макарье, Лаптевке пруды стали устраивать в пятидесятые годы. А современный пруд в Волошино сделали и вовсе в 1990-е годы. Единственным утешением ему послужил глоток свежей воды из волошин­ского колодца. Этот глубокий колодец сохранился до сей поры.

Из писем и архивных документов известно его стремление посетить родные места, а тяжелая болезнь и отсутствие средств на содержание семьи вынуждали его лукавить. Для примера в письме А.Б. Чаков­скому от 21.11.1948 г. он пишет: «…Я работаю над повестью, темой которой является деятельность современного деревен­ского инженера-гидротехника; эту повесть я должен бы уже закончить, но долгая болезнь задержала окончание работы. У меня есть надобность выехать в командировку в Воро­неж­скую и Там­бов­скую области, в связи с моей работой над повестью, и я туда поеду, если выздоровлю». Однако в примечании к письму указано, что повесть была завершена и представлялась к печати весной 1947 го­да. В письме к Фадееву от 17.05.1949 г. он признал повесть неудачной. Возможно, горький упрек голодного работника поставил крест на повести Платонова. На основе второй части повести был написан рассказ «Свежая вода из колодца», который остался также неопубликованным.