Подвиг командарма

Нацистский вермахт 75 лет назад разработал и начал осуществление своего коварного плана «Барбаросса». К тому времени гитлеровская Германия уже оккупировала страны Европы, вела войну в Африке, и ее фанатичный лидер стремился к мировому господству. 22 июня 1941 го­да на западную границу нашей страны, от берегов Балтийского до Черного моря, обрушились 152 механизированные и пехотные дивизии, воздушные армии и военно-морской флот врага. Гитлеровское командование планировало вместе с армиями сателлитов завоевать нашу территорию вплоть до Урала и закончить военную кампанию на Востоке до наступления зимы. Над Советским Союзом нависла смертельная угроза…

Сегодня я хочу еще раз рассказать об одном из первых героев начального этапа той страшной войны — о генерал-майоре Александре Ильиче Лизюкове, тем более что такая необходимость, я считаю, есть. В апреле 2015 года, посмотрев по телевидению фильм «Смоленск-город воинской славы», где рассказывалось об А.И. Лизюкове, я подумал, что все-таки не все еще знают о боевых подвигах этого защитника Смоленска, Москвы и Воронежа. Меня также подвигло взяться за статью появление разных книг и газетных материалов, вольно или невольно бросавших по отдельным эпизодам тень на Героя Великой Отечественной войны, высказывающих сомнения по поводу места гибели генерала. Поэтому и востребована сегодня правда о командарме Лизюкове.

 

НАЧАЛО ИСПЫТАНИЙ

 

24 июня, направляясь в Минск, заместитель командира 36-й танковой дивизии 17-го механизированного корпуса (приказ о назначении № 0013 от 12.03.1941 г.) Западного особого военного округа полковник А.И. Лизюков выехал из Москвы с 16-летним сыном. Александр Ильич не предполагал, что так внезапно для его страны наступит время тяжелых испытаний. Как опытный командир, он имел реальное представление о силе немецкого оружия. До войны слава о танкистах Лизюкова достигла всесоюзных масштабов. В 1936 го­ду его наградили орденом Ленина, а начальник Генерального штаба ВС СССР маршал Б.М. Шапошников сказал о нем кратко: «Крепкий командир».

Сначала отец был против этой поездки Юрия, так как тому нужно было еще учиться. Но домашний спор решила Анастасия Кузьминична. Она попросила мужа поговорить в Наркомате, чтобы сына разрешили взять с собой. Так Юрий был тогда зачислен курсантом Борисовского танкового училища. Позднее, после участия в боевых действиях, согласно приказу №25 от 26.01.1942 г. он стал курсантом 2-го Саратовского танкового училища, а с 1 июня продолжил службу в должности адъютанта командующего 5-й танковой армии, действующей под Воронежем.

Но это будет позже. А тогда, ранним утром 26 июня 1941 года, поезд прибыл в Белоруссию, на станцию города Борисова. Дальше ехать не было возможности, так как железная дорога была повреждена авиационными бомбежками и захвачена немецкими десантниками.

Обороной Борисова и моста через Березину руководил начальник гарнизона корпусной комиссар Иван Захарович Сусайков. Он тоже был танкистом, с которым Лизюков не раз встречался на учениях. Сусайков сразу же отдал приказ: «Назначаю вас начальником штаба обороны».

Из отступающих наших батальонов, которые прибывали к переправе, полковник Лизюков в течение суток сформировал целую войсковую часть. Он назначил во взводы, роты и батальоны опытных командиров. Весь район обороны разделили на четыре участка, начальниками которых были назначены полковники Гришин и Белый, подполковник Мороз и майор Кузьмин. У капитана Воликова была сформирована команда из самых крепких красноармейцев, оборонявших мост через Березину. В течение всей обороны до 8 июля они восстанавливали мост после бомбежек и артобстрелов.

В первый же день сражений на этом участке начальник штаба Лизюков объяснил бойцам: «Мост — это жизнь тысяч людей, которые выходят из окружения. Наши войска, когда выйдут на тот берег, сразу повернут оружие против фашистов и преградят им дорогу на Смоленск».

Более 10 суток немцы пытались захватить переправу, но их «молниеносные» планы и расчеты разбились об отвагу и упорство наших бойцов и мудрость командиров. Когда через переправу с боями прошли последние батальоны и отряды, отступающие на Борисовско-Смоленском направлении, и пересекли линию лизюковской обороны, полковник, шатаясь от усталости и бессонницы, доложил в штаб фронта о выполненном задании. Его бойцы остановили и задержали под Борисовым крупные силы противника. Тогда Лизюков переиграл в тактике самого командующего немецкой 4-й танковой армии, гитлеровского генерала Германа Гота. После войны генерал-полковник Гот в своих воспоминаниях признается: «Сопротивление, оказанное противником на Березине и особенно под Борисовым, заставили сделать вывод, что русские пытаются остановить продвижение немецких войск. Оперативное построение нашей танковой армии не учитывало этой возможности».

А вот что писал тогда очевидец этих круглосуточных боев военкор Константин Симонов в газете «Красная Звезда»: «Под Борисовым, в тяжелой обстановке растерянности и неразберихи, я запомнил на всю жизнь полковника Лизюкова… Он с тех пор мысленно стал для меня одним из образцов не только военного, но и, шире говоря, гражданского мужества». Вспоминая позже, Константин Михайлович в своей корреспонденции «Июнь-декабрь (1941)», как участник тех событий пишет: «На следующий день я расстался с полковником и больше его не видел. В ноябре на Карельском фронте, на Рыбачьем полуострове, к нам с большим опозданием попали, наконец, центральные газеты. Не помню, в какой из них на первой странице был напечатан снимок с надписью: «Командир 1-й Московской мотострелковой дивизии Герой Советского Союза полковник Лизюков принимает гвардейское знамя…» Я узнал его. Да, конечно, именно он был там, в лесу под Борисовым, в июне. И я вспомнил забытую фамилию. Полковник Лизюков. Мне хотелось почему-то увидеть на снимке рядом с ним его сына, также рядом, как они были тогда, в июне…» В те грозные дни Юрий, не выпуская карабин из рук, выполнял поручения отца. Несмотря на опасность тех боев, он чувствовал себя счастливым — он на фронте, рядом с отцом. А после войны писатель Симонов, прошедший с бойцами по дорогам нескольких фронтов, в романе «Живые и мертвые» вывел образ безымянного полковника: «…Лысый танкист с орденом Ленина, ехавший из Москвы в одном вагоне с Синцовым и по праву самого энергичного из оказавшихся здесь людей распоряжавшийся всеми другими…» Прототип весьма узнаваемый.

Еще раз судьба свела военкора Симонова с генерал-майором Лизюковым уже весной следующего года, когда приказом №02269 от 31 марта 1942 года того назначили на должность командира 2-го танкового корпуса, который он формировал под Москвой. Назначение было заслуженным: он отлично владел теорией стратегии и тактики по ведению танкового боя. Сказывалось то, что Александр Ильич до войны, в начале 1940 года, преподавал в военной Академии моторизации и механизации РККА (после необоснованной репрессии).

 

БОИ У СОЛОВЬЕВСКОЙ ПЕРЕПРАВЫ

 

Полковник Лизюков со своим отрядом и отходящими на Восток батальонами вступил в пределы Смоленской области. Далее была Соловьевская переправа под Смоленском — дорога жизни и смерти под безостановочной вражеской бомбежкой, последняя надежда тысяч беженцев уйти от немцев и единственный момент спасения войск 16-й и 20-й армий, окруженных перед Днепром гитлеровцами с целью уничтожения и пленения.

Как командир сводного отряда и комендант переправы (Соловьевской и Ратчиновой), Лизюков взял на себя задачу организацию вывода из окружения войск этих армий на восточный берег. Для отражения налетов вражеской авиации он взял из дивизий все зенитные орудия и организовал около лесонасаждений противовоздушную оборону.

В своих воспоминаниях маршал К.К. Рокоссовский, оценивая деятельность Лизюкова, пишет: «Бои под Ярцево, непрерывные и тяжелые для обеих борющихся сторон, мешали немецким войскам распространяться к югу. Это был наш вклад в общую борьбу Западного фронта, целью которой являлась необходимость задержать врага, нанести ему наибольшие потери и в тоже время не допустить окружения армий, сражавшихся под Смоленском. Сводный отряд, оборонявший переправы на Дне­пре в тылу 16-й и 20-й армий, некоторое время действовал самостоятельно, а затем, по логике событий, был подчинен нашей группе войск. Полковник А.И. Ли­зюков на самом деле оказался чудесным офицером… Смелость Александра Ильича была безгранична, как и умение малыми силами маневрировать на высоте…» Не случайно многие военачальники и журналисты, говоря об этом, подчеркивают, что Лизюков фактически спас две наши армии, попавшие перед рекой в окружение.

Много позже маршал К.К. Рокоссовский на встрече с известным журналистом «Комсомолки» В.М. Песковым попросит написать о событиях на той переправе, об удивительной стойкости, храбрости, организаторском, военном таланте коменданта Соловьевской переправы полковника Лизюкова. Так в книге В.М. Пескова «Война и люди» появился очерк «Соловьевская переправа», где рассказывается о том, как Лизюков в решающий момент, соскочив с танка, под страшным обстрелом поднял залегших бойцов в атаку. Защищая переправу, наши воины стояли насмерть. Это позволило в ночь с 4 на 5 августа измотанным боями, обескровленным, но сохранившим честь и знамена двум нашим армиям перейти Днепр и соединиться на левом берегу с основными силами фронта.

Кстати, в своем военном дневнике начальник генштаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер отметил: «6 августа 1941 года, 46-й день войны… Следует принять во внимание… умение русских скрытно наводить переправы через реки…» Под Смоленском немцы понесли значительные потери и после боев под Ярцево вынуждены были перейти к обороне.

За проявленные отвагу и героизм Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5.08.1941 г. А.И. Лизюкову было присвоено звание Героя Советского Союза, а его ординарец 16-летний Юрий Лизюков за эти бои был награжден медалью «За отвагу».

Наш воронежский земляк командир 1-й Московской мотострелковой дивизии Я.Г. Крейзер за умелое руководство частями и личный героизм в боях с немецкими захватчиками через месяц после начала войны также был удостоен звания Героя Советского Союза. В августе командиром этой дивизии назначили полковника А.И. Лизюкова.

На командном пункте, в деревенской избе, Лизюков встретился с Крейзером. Яков Григорьевич рассказал новому командиру о дивизии, о боевом опыте, накопленном в первые месяцы войны. Затем дивизия Лизюкова была выдвинута северо-восточнее Ярцева, к реке Вопь, и вошла в состав 16-й армии генерала-лейтенанта К.К. Рокоссовского. Войскам дивизии надо было отвлечь на себя резервы противника, чтобы обеспечить успех Ельнинской операции. 31 августа весь день А.И. Лизюков с комиссаром И.И. Тюпилиным, а также штабными офицерами проводили рекогносцировку, ставили командирам подразделений задачи на местности и увязывали взаимодействие родов войск. А рано утром 1 сентября 1941 года после артподготовки части 1-й Московской мотострелковой дивизии впервые с начала войны перешли в наступление. Стремительная атака ошеломила врага, не ожидавшего такого мощного удара. После успешно проведенных сражений части дивизии сосредоточились для переформирования в районе Можайска.

Что же показали те неимоверно тяжелые бои начального периода войны? Прежде всего — то, что какими бы воинскими соединениями ни командовал при проведении боевых операций Александр Ильич Лизюков, его воины всегда сражались мужественно и отважно и нередко побеждали фашистских захватчиков. Под его командованием осенью 1941 года за боевые подвиги, организованность и дисциплину дивизия была награждена орденом Красного Знамени и переименована в 1-ю гвардейскую Московскую мотострелковую дивизию.

 

БИТВА ЗА МОСКВУ

 

Фашисты рвались на Москву, они уже взяли ближайший к столице рубеж — населенный пункт Красная Поляна.

В своей статье «Контрнаступление под Москвой» маршал Г.К. Жуков писал: «В 22 км от Москвы находится населенный пункт Красная Поляна. Вот тут и образовалась в нашем фронте дыра. Ее-то и закрывали бригады генерала Лизюкова, выдвинутые из Московской зоны обороны».

Из воспоминаний генерал-лейтенанта К.Ф. Телегина мы также узнаем: «Ночью 27 ноября Ставка приказала Военному Совету Московской зоны обороны срочно создать Северную оперативную группу под командованием полковника А.И. Лизюкова в составе 28-й и 43-й стрелковых бригад, усилив ее двумя дивизионами гвардейских минометов и ротой танков КВ с задачей прикрыть Москву со стороны Рогачевского и Ленинградского шоссе на рубеже Хлебниково-Черкизово…» Затем в последние дни ноября эта оперативная группа Лизюкова по приказу Генерального штаба была усилена еще пятью бригадами и 31 ноября развернута в 20-ю армию. Александр Ильич был назначен заместителем командующего вновь сформированной армии, а ее командующим стал генерал А.А. Власов.

В развертывании войск и частей 20-ой армии Власов не участвовал (в связи с болезнью), оперативных документов не подписывал, за что подвергался критике со стороны Г.К. Жукова, и вообще его вклад в боях по защите Москвы поставлен под большое сомнение.

И, действительно, мало кто из военных в то время положительно отозвался о генерале Власове, а о заслугах А.И. Лизюкова говорят его боевые дела. Когда танки Рейнгардта прорвались вдоль канала Москва-Волга в районе Лобни, то Лизюков, командуя соединениями 20-й армии, организовал контрудар и уже 2 декабря со своими воинами отбросил противника на 3 километра от линии фронта и остановил продвижение врага к столице.

Осенью 1941 года опытный полководец Лизюков нашел время написать для наших бойцов и командиров брошюру под заголовком: «Что надо знать воину Красной Армии о боевых приемах немцев. Из опыта фронтовика». В январе 1942 года она с короткой дарственной надписью легла на стол Верховного Главнокомандующего.

Член Союза писателей республики Беларусь И.Н. Афанасьев в своей вступительной статье «Маршал и солдат» к книге маршала Советского Союза Д.Т. Язова «Битва под Москвой» пишет об этом так: «Сталин отнесся к подарку с образцовым читательским пристрастием, вплоть до исправления типографских опечаток, и оставил столь же лаконичную резолюцию, размашисто написав зеленым карандашом по всей обложке одно единственное властное слово: «Прочесть». С апреля 1942 года знакомство Сталина и Лизюкова продолжилось в личном общении. В «Журнале посещений Сталина» зафиксированы четыре встречи в Кремле с участием Александра Ильича и первых лиц государства: В.М. Молотова, Г.М. Маленкова, Л.П. Берия, Б.М. Шапошникова, А.М. Василевского, нередко покидавших сталинский кабинет далеко за полночь после двухчасовых совещаний».

Тогда, в декабре 1941 года, неоспорим был весомый вклад воинов 20-й армии в разгром фашистов на Солнечногорско-Волоколамском направлении. И этот успех был достигнут благодаря умелому руководству в управлении войсками заместителя командующего Лизюкова и начальника штаба армии Сандалова.

Генерал Власов, числившийся с конца ноября командующим 20-й армией, но не руководившим боевыми операциями из-за болезни, собственноручно 4 января 1942 года подписывает представление на А.И. Лизюкова о награждении его орденом Ленина. В наградном листе напечатано: «Тов. Лизюков с 30.11.41 г. по 1.1.42 г., все время руководил боевой деятельностью войск 20-й армии… Лизюков лично водил 1106 полк 331 СД в атаку и по заданию т. Булганина… овладел д. Горки. Солнечногорск захвачен под руководством т. Лизюкова и он один из первых вошел в город».

Однако это представление хода не получило. Лавры за успешно проведенные операции по освобождению Солнечногорска, Волоколамска и других населенных пунктов воинами 20-й армии почему-то достались… Власову. А талантливому командиру А.И. Лизюкову лишь было присвоено 10.01.1942 г. очередное звание — генерал-майор. Но Александр Ильич, как истинный патриот, не думал тогда о регалиях и наградах, когда Родина была в опасности.

 

КОМИССАР ТУМАНЯН —

ФРОНТОВОЙ ДРУГ ЛИЗЮКОВА

 

После победы наших войск под Москвой генерала Лизюкова назначили командиром 2-го гвардейского стрелкового корпуса, а комиссаром к нему был назначен опытный политработник Гай Лазаревич Туманян (родственник А.И. Ми­кояна). С того январского дня Лизюков и Туманян были неразлучны.

Позднее комиссар Туманян вспоминал о первой встрече с Лизюковым в январе 1942 года: «Было это в Москве, в Политуправлении. Зашел он в комнату в полушубке, в бурках. Был он небольшого роста, лицо открытое живое. Как-то сразу бросилась в глаза его подвижность. Познакомившись, мы побеседовали, и у меня только усилилась это впечатление: должно быть, очень энергичный, деятельный. Таким он и был. Я бы даже сказал, что это был кипучий человек. Своим порывом, оптимизмом он заражал всех подчиненных».

Гай Лазаревич умел разбираться в людях, за его плечами были годы политической работы в армии, война в Испании, бои с немецкими захватчиками с первых дней войны.

В суровых зимних условиях воины 2-го гвардейского стрелкового корпуса совершили смелый и неожиданный для врага марш-маневр от Старой Руссы до Холма, причинили противнику большой урон в живой силе и технике, освободили 300 населенных пунктов и захлопнули фашистов в Демянском котле. В канун 24-й годовщины Красной Армии, подводя первые итоги боевых действий корпуса, Лизюков писал: «…Одна лишь часть Чистякова захватила и уничтожила до 700 машин, 50 орудий, 20 танков противника. Гвардейцы этой части являются примером для всех наших подразделений. Наши люди, презирая смерть, идут вперед и побеждают в боях. Начиная с 3 февраля, соединения корпуса разгромили части трех дивизий противника».

За бои на Холмском направлении, зимой 1942 года, на командира 2-го стрелкового корпуса было подписано представление командующим 3-й ударной армии генерал-лейтенантом Пуркаевым на награждение А.И. Лизюкова орденом Красного Знамени, но оно по неизвестным причинам тоже не было реализовано. В августе 1942 года генерал, после своей гибели в бою под Воронежем, также не был награжден, даже посмертно.

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ К БРОНЕТЕХНИКЕ

 

После сражения под Старой Руссой комкору в разгар боев пришел из Ставки Верховного Главнокомандующего вызов. Генерала Лизюкова и дивизионного комиссара Туманяна ждало новое назначение: им было приказано формировать танковый корпус. Лизюков приказом № 02269 от 31.03.1942 года назначается на должность командира 2-го танкового корпуса и вызывается в Ставку ВГК. Этот танковый корпус Александр Ильич формировал под Москвой. Однако позднее поступила новая директива Ставки ВГК № 994021 от 25.05.1942 г. о формировании новой 5-й танковой армии.

Советское командование планировало в мае 1942 года разгромить крупную группировку врага в районе города Орел. Но когда противник окружил в середине мая наши войска под Харьковом и стратегическая инициатива перешла к немцам, то командованию Брянского фронта был дан приказ перейти к глубоко эшелонированной обороне.

Весной гитлеровский вермахт утвердил директиву № 41 от 5.04.1942 г., согласно которой он планировал в летней кампании нанести главный удар на южном участке фронта с целью разгромить противостоящие советские войска и овладеть районами Нижней Волги и Кавказа.

В 1942 году Ставка ВГК предполагала, что новое летнее наступление немцы начнут в направлениях на Москву или на Воронеж. В связи с этим наше командование ускорило формирование бронетанковых соединений. В районе Липецка формировался 1-й танковый корпус, а под Ельцом в июне началось формирование 5-й танковой армии.

В своей книге «На острие главного удара» дважды Герой Советского Союза, маршал бронетанковых войск М.Е. Катуков так пишет о своей первой встрече в городе Ельце с генералом Лизюковым: «На центральной площади лицом к лицу столкнулся я с приземистым широкоплечим генералом. Лицо у него было скуластое, с прямым волевым подбородком. Познакомились. «Лизюков», — назвал себя генерал. Фамилия эта была мне знакома… Встре­тившись в Ельце с Лизюковым, теперь уже командующим 5-й танковой армией, формировавшейся в этом районе, мы побеседовали накоротке. Сошлись во мнении, раз в этот район переброшено такое количество бронетанковых войск, значит предстоят серьезные дела… Не думал я тогда, что в дальнейшем судьба этого талантливого генерала сложится поистине трагически. Мы тепло попрощались, и я, наконец, добрался до конечной цели маршрута — Липецка».

В состав 5-й танковой армии входили 2-й танковый корпус (генерал И.Г. Ла­зарев) и 11-й (генерал А.Ф. Попов), в каждом из которых было по три танковых бригады. В нее также еще вошли 340-я стрелковая дивизия, 19-я отдельная танковая бригада (65 танков), 66-й гвардейский минометный полк (два дивизиона М-8, один — М-13), 611-й легкий артиллерийский полк РГК, отдельный зенитный дивизион, батальон связи и рота охраны штаба армии. Здесь следует отметить, что укомплектование штаба армии значительно опаздывало от формирования других частей — только с 17 июня стали прибывать офицеры штаба и управления армии. Естественно, такая задержка не позволила своевременно организовать нормальную боевую подготовку и сколачивание частей.

 

СРАЖЕНИЕ ПОД ВОРОНЕЖЕМ

 

О немецкой операции «Блау» Ставка ВГК узнала слишком поздно. Мощная группировка вермахта «Вейхс» из семи гитлеровских дивизий — три танковые, одна моторизованная и три пехотные — одновременно 28 июня из района Орла перешла в стремительное наступление в направлении на Воронеж. 2 июля противник прорвал нашу оборону на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов, где располагались войска 13-й и 40-й армий. Немецкое командование решило глубоким клином рассечь войска Брянского фронта и отрезать им пути отхода на восток. Все преимущества по численности войск, и главное — внезапности наступления были на стороне противника.

К 3 июля немецкие войска продвинулись на глубину до 80 километров. Оккупировав Курскую область, они устремились к Дону и Воронежу. Основные силы 40-й армии Брянского и 21-й армии Юго-Западного фронтов оказались под угрозой окружения.

На рассвете 4 июля на КП Брянского фронта, где находился врио командующего генерал-лейтенант Н.Е. Чибисов, прилетел представитель Ставки генерал-полковник А.М. Василевский. Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин поручил ему организовать контрудар войсковыми соединениями 5-й танковой армии генерал-майора А.И. Лизюкова.

В своей книге «Дело всей жизни» маршал Василевский написал: «В ночь на 3 июля корпуса 5-й танковой армии заканчивали сосредоточение к югу от Ельца. Немедленный и решительный их удар по врагу, рвавшемуся к Воронежу, мог бы резко изменить обстановку в нашу пользу… Однако танковая армия никаких задач от командования фронта не получила…»

В тот период у командования танковой армии не было даже времени сформировать оперативный отдел в своем штабе. Директива Ставки ВГК застала ее в движении и предписала начать срочно операцию, не ожидая сосредоточения в районе боевых действий всех танковых корпусов и подразделений обеспечения. Немецкая авиация начала наносить удары уже по пути следования железнодорожных эшелонов с танками, следовавших в Землянский район. И танковые корпуса армии по прибытии с 6-го по 10-е июля с ходу вступали в сражение.

Здесь следует отметить, что весь контрудар 5-й танковой армии строился на изначально неверном предположении о том, что наступающие немецкие дивизии будут двигаться через Дон и Воронеж на восток. Однако такой задачи у противника не было. Согласно плану «Блау» армейской группе «Вейхс» 5 июля был дан приказ высвобождать из района Воронежа главную ударную силу — 4-ю танковую армию генерала Гота и направить ее вдоль реки Дон на юг.

Однако осуществить этот замысел вермахту не позволили контрудары 5-й танковой армии, которая навязала немецким дивизиям оборонительные затяжные бои. На подступах к Воронежу в первой декаде июля войсковым соединениям армии Лизюкова оказали упорное сопротивление пять дивизий врага: три пехотные и две танковые дивизии из 4-й армии Гота.

На усиление 5-й танковой армии Ставка ВГК срочно направила с Калининского фронта 7-й танковый корпус генерала П.А. Ротмистрова, а позднее для нанесения удара по северному флангу группы армии «Вейхс», в направлении Землянск — Хохол, были введены в сражение уже поредевшие части 1-го танкового корпуса генерала М.Е. Катукова и 16-го — генерала М.И. Повелкина из состава Брянского фронта. Эти корпуса еще 30 июня атаковали во фланг вклинившиеся передовые части немцев, наступавших с севера из района Ливны. Но после 2 июля немцы, подтянув свои резервы, нанесли мощные артиллерийские удары по нашим войскам, а сверху бомбардировочная авиация обрушила на них смертоносный груз. А у нас в качестве авиационного прикрытия был лишь один 3-й истребительный авиационный корпус, которым командовал генерал-майор авиации Е.Я. Савицкий.

Прибывший 6 июля на усиление 5-й армии 7-й танковый корпус генерала Ротмистрова, не имея времени сосредоточиться и провести разведку, с ходу первым вступил в бой с противником. Командарм Лизюков по прибытии усилил корпус Ротмистрова, дополнительно передав ему 611-й артполк, 2-ю и 12-ю мотострелковые бригады и 19-ю отдельную танковую бригаду полковника С.А. Калиховича. С учетом бригад 7-го танкового корпуса, 5-я танковая армия насчитывала на тот период 614 танков.

В ходе этой операции в июле 1942 го­да наше командование планировало нанести главный удар во фланг и тыл противника, чтобы дать возможность выйти из окружения левофланговым дивизиям 40-й армии. В свою очередь немецкое командование, опасаясь за свой левый фланг, вынуждено было повернуть на север свои дивизии и ввести в сражение против 5-й танковой армии Лизюкова значительную часть штурмовой авиации.

В начале операции на усиление своей группировки немцы даже развернули от Воронежа части 24-й танковой дивизии, которые при подходе вступили во встречный бой с наступавшими на юг танковыми бригадами корпуса Ротмистрова. Тогда же, 6-7 июля, произошло выдвижение частей 9-й танковой немецкой дивизии, незамеченное командованием нашей 5-й танковой армии. И в той скоротечной обстановке нашим танкистам пришлось вступать в сражение «вслепую», не имея разведданных.

Командование 5-й ТА в той обстановке проводило рекогносцировку местности ориентировочно по карте. Неудачи разведки отразились на проведении боевых операций армией Лизюкова. Иногда на карте определяющее значение местности не совпадало с фактическим положением. В селе Лебяжье перед наступлением врага на водяной мельнице мельнику Д.Ф. Просекину наши командиры дали указание спустить воду из большого водохранилища в речушку Сухая Верейка, после чего образовалась полноводная река с заболоченной поймой, которой не было на карте. Когда командарм Лизюков, ориентируясь только по карте, воочию увидел, что это не «пересохший ручей», а река, то понял: танкам вброд эту водную преграду не пройти.

Фронтовой военкор Александр Кривицкий так записал тогда июльский тревожный монолог генерала Лизюкова: «Авиация противника делает что хочет, средства усиления у меня ничтожные. Темп операции с самого же начала черепаший. Следовало двигаться своим ходом, не теряя ни минуты, занять фронт стрелковыми частями, танки глубоко эшелонировать, сосредоточить и на левом фланге в районе села, где посуше, и там рвать. А что получилось! Удар на широком фронте — растопыренными пальцами по заболоченной пойме!»

Встретив упорное сопротивление, командование 9-й немецкой дивизии уклонилось от боя с основными силами танкового корпуса Ротмистрова, и к исходу 7 июля немцы отошли южнее, на оборонительный рубеж по реке Сухая Верейка (с. Лебяжье).

В течение 8-9 июля на помощь 9-й дивизии подошла 11-я танковая дивизия, и немцам удалось сдержать продвижение наших наступающих войск. В результате наши танковые корпуса не могли выйти на оперативный простор, чтобы развить наступление в направлении на Землянск.

Сконцентрировав свои войска, немецкое командование силами 9-й и 11-й танковых дивизий предприняло контрудар, чтобы дать возможность своим пехотным дивизиям надежно оборудовать оборонительные позиции. И это им удалось. Они установили мощные крупнокалиберные противотанковые и зенитные орудия, создав огневой рубеж с высокой плотностью огня на границе Виловского леса вблизи села Лебяжье, ориентировочно перед высотой 188,5.

12 июля 11-я немецкая дивизия совместно с пехотными нанесла удар по позициям нашего 11-го танкового корпуса генерала А.Ф. Попова, части которого поспешно отошли без организации необходимой обороны, оголив правый фланг соседнего 7-го танкового корпуса, который затем в ходе сражения понес большие потери.

Начальник штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер в своем дневнике уже 10 июля сделал такую запись: «Северный участок фронта «Вейхса» снова под ударами противника. Смена 9-й и 11-й танковых дивизий затруднена».

Под Воронежем вермахт планировал танковые дивизии заменить на пехотные, чтобы развить наступление своей ударной силы вдоль Дона на юг. Однако наступающий клин Вейхса — 4-я танковая армия генерала Гота — увяз в боях перед Воронежем.

Маршал бронетанковых войск М.Е. Ка­туков в своих воспоминаниях написал о действиях 5-й ТА следующее: «Гитлеровское командование, опасаясь за левый фланг группы «Вейхс», вынуждено было повернуть на север две танковые и три пехотные дивизии, бросить против лизюковцев большую часть авиации. Удар противника на Воронеж был значительно ослаблен. Конечно, результаты контрудара были бы мощнее, если бы Лизюков имел время на его подготовку. Армия была введена в бой по частям, как правило, с ходу, без разведки местности и противника. Это также значительно ослабило мощь ее удара. Отрицательно сказались и слабая артиллерийская поддержка танкистов, и отсутствие надежного авиационного прикрытия. К тому же, противник обнаружил выдвижение 5-й танковой армии на исходные позиции. Это привело к потере внезапности ее применения. Ко всему сказанному надо добавить, что армия Лизюкова не имела боевого опыта».

Зная создавшуюся обстановку, в которой оказалась 5 ТА военкор газеты «Красная звезда» А. Кривицкий, очевидец всего происходящего, позднее правдиво написал в своем очерке «Не забуду вовек» следующее: «Лизюков действовал смело и самоотверженно. Единственное, что он требовал от командования фронта, — это авиационного прикрытия. Прикройте нас с воздуха, и мы сделаем все, что необходимо…»

Даже немецкий генерал-полковник Ф. Гальдер позднее отметил, что атаки генерала Лизюкова «велись частично при сильной поддержке танков, но они не были достаточно организованы и взаимосвязаны».

По воспоминаниям маршала К.К.Рокоссовского, его «уже тогда удивило то… что в самый ответственный момент на фронте начальник Генштаба и начальник оперативного управления Генштаба — «мозг армии» — заняты были организацией и проведением фронтового контрудара, подменяя командующего фронтом.

Тем не менее, по данным штаба армии, в боях 6-16 июля 1942 года соединения 5-й танковой армии уничтожили 18920 солдат и офицеров противника, 317 танков, 358 орудий, 166 минометов, 119 пулеметов, 310 автомашин и 30 самолетов».

Кроме того, как считал генерал-полковник А.М. Василевский: «5-я танковая армия отвлекла на себя значительные силы врага и тем самым позволила другим войскам Брянского фронта выиграть несколько дней, необходимых для организации обороны Воронежа».

По мнению подполковника С.М. Ште­­менко, «противника разгромить не удалось, но и восточную часть Воронежа ему не отдали. Линия фронта здесь установилась прочно». В первой половине июля потери 5-й ТА составили 7929 человек, 261 танк (безвозвратно), 81 орудие, 300 пулеметов, 48 минометов и 120 автомобилей.

В результате контрудара 5-й танковой армии и затяжных боев, главные ударные силы наступающего клина Вейхса застопорились на подступах к Воронежу, и дальнейшее продвижение противника было остановлено соединениями 60-й армии и 18-го танкового корпуса генерала И.Д. Черняховского, подошедшими на рубеж обороны города.

В итоге, после срыва плана захвата Воронежа, фельдмаршал Бок понимал, что для него сосредоточение больших танковых сил русских в районе Воронежа представляет опасность контрудара с севера. Вот почему он считал необходимым как можно быстрее захватить город полностью, обезопасить свой левый фланг, прежде чем ринуться вдоль Дона на юг. В этом с ним были солидарны и Гот, и Вейхс. После этих неудач Гитлер заменил Бока, и с 15 июля командующим группой армий «Б» стал генерал М. Вейхс.

В судьбе танковой армии было все: величественный трагизм и самопожертвование танкистов, и близорукость вышестоящих рангом штабов, в первую очередь Брянского фронта (генерал Чибисов). Здесь и расплата за просчеты стратегов.

К несчастью, в период сражения было и головотяпство, граничащее с предательством. Как следует из архивных документов, командир одного из танковых соединений ложными донесениями извещал о продвижении его подразделений, которого в действительности не было. После разоблачения обмана и смещения виновника с должности прежний начальник оперативного отдела, действуя от его имени, в устном и письменном распоряжении отменил приказ нового командира о наступлении, что в сложившийся ситуации было смерти подобно для взаимодействующих участников операции. По законам военного времени подполковник, виновный в предоставлении ложных донесений, был расстрелян.

В районе населенных пунктов Тербуны, Землянск, Скляево, Голосновка, Хрущево и ряда других сел дни и ночи не смолкали бои. Некоторые из них переходили из рук в руки, в том числе несколько раз наши бойцы отвоевывали село Лебяжье. Малолетний узник фашизма Юрий Назарович Просекин, тринадцатилетний свидетель тех первых боев, рассказывал, что в первой декаде июля наша артиллерия, находящаяся в селе Ломово, вела огонь по позициям немецких войск. Над домами и хатами села Лебяжье с громким воем проносились снаряды в сторону Виловского леса. Они поражали противника по его фронту, примерно там, где стоит сейчас памятный знак генералу А.И. Лизюкову на краю леса. Сначала танки противника были спрятаны в земле перед лесом, но после обстрелов и натиска танковых атак лизюковцев уцелевшие немецкие бронемашины стали выползать из земляных укрытий и отходить вглубь лесного массива.

В составе 5-й танковой армии стойко сражались воины 340-й стрелковой дивизии. Они с 6 июля 1942 года наносили удар в северный фланг наступающих немецких дивизий приблизительно из района Тербунов. Позднее, после Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции, они перешли к обороне и до конца 1942 года вели бои северо-западнее Воронежа.

12 июня 1942 года на территории Воронежской области приняли боевое крещение воины 193-й стрелковой дивизии. Они держали оборону в районе Задонска на пути вражеских войск, рвавшихся в направлении к Воронежу. Бойцы этой дивизии при проведении Воронежско-Касторненской операции 27 января 1943 года освободили село Лебяжье.

Выполняя приказ Ставки, танковая армия Лизюкова до 17 июля нанесла ряд ощутимых ударов по пяти немецким дивизиям, которые понесли большие потери в бронетехнике и живой силе. В упорных затяжных боях наши танкисты обескровили немецкие дивизии и на месяц задержали их продвижение. Они не дали возможности противнику увеличить плацдарм на берегу Дона, обойти Воронеж с северной стороны, а также произвести замену танковых дивизий на пехотные, чтобы направить их потом на юг или на восток, в сторону Сталинграда.

Однако 5-я танковая армия, лишенная поддержки авиацией и на должном уровне артиллерией, понесла ощутимые потери. Судя по поставленной А.М. Василевским задаче, «какого-либо усиления 5-й армии не предусматривалось, а, следовательно, и организовывать взаимодействие командарму было не с кем. В связи со сложившейся обстановкой, Ставка в Директиве № 170511 от 15 ию­ля 1942 года приказала: «5-ю танковую армию по выводе в тыл как армию ликвидировать, танковые корпуса — 2, 7, и 11-й — подчинить непосредственно командующему фронтом и быстро восстановить их». (Архив ЦАМО, ф. 148, оп. 3463, дело 124, лист 228).

После расформирования 5-й танковой армии генерал-майор А.И. Лизюков был назначен на должность командира 2-го танкового корпуса, который с 17 июля взаимодействовал с танкистами 1-го танкового корпуса генерал-майора М.Е. Катукова в составе Брянского фронта. Они до конца месяца в затяжных боях продолжали уничтожать вражескую бронетехнику, в том числе перед оборонительным рубежом врага вблизи села Лебяжье Землянского района.

 

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ГЕНЕРАЛА

 

Командир 1-го танкового корпуса Михаил Ефимович Катуков отмечал личное мужество и храбрость Александра Ильича, у которого сила духа была беспредельной. Для генерала Лизюкова приказ был всегда законом, и он верил в себя и в своих танкистов. Они продолжали вести бои до окончания Воронежско-Ворошиловградской операции (28.06.1942 г. — 24.07.1942 г.), и в итоге наши танкисты в этот период уничтожили около четырехсот танков и много другой бронетехники противника.

24 июля возникла опасность оказаться в кольце окружения для одного из танковых подразделений. В это время генерал Лизюков решил приблизиться к боевым порядкам своих батальонов и непосредственно управлять ходом сражения из танка КВ 148-й танковой бригады. В создавшейся сложной обстановке Лизюков сам ведет в бой танковое подразделение, атакуя вражеский рубеж вблизи села Лебяжье. В том роковом бою танк КВ попал под губительный огонь тяжелой противотанковой артиллерии западнее высоты 188,5. «Танк Лизюкова был подбит прямым попаданием бронебойной болванки», — так написал в своей книге «На острие главного удара» маршал бронетанковых войск М.Е. Катуков. Члены экипажа КВ по команде генерала покинули его и погибли в нескольких шагах от танка от пулеметных очередей и осколков вражеских снарядов.

Только каким-то чудом остался в живых раненый механик-водитель танка старший сержант Сергей Мамаев, который рассказал о случившемся в медсанбате. По приказу командира 1-го танкового корпуса генерала Катукова была организована танковая контратака, чтобы под прикрытием огня эвакуировать погибший экипаж танка КВ и автоматчиков.

Маршал Катуков писал свою книгу по памяти и дневникам. Говоря о послед­ней танковой атаке, в которую генерал Лизюков повел своих воинов, он допустил неточность — то событие произошло 24 июля, а не 25-го, как написано в книге. Об этом свидетельствует и документ, хранящийся в Центральном архиве Министерства обороны, в котором написано: «В бою 24 июля 1942 года убит командир 2-го танкового корпуса генерал-майор тов. Лизюков (бывший командующий 5-й танковой армией)» (ЦАМО СССР ф. 202, оп. 5, д. 559, л. 48).

Эта запись, сделанная на основе сообщения из штаба 2-го танкового корпуса, взята в точности из журнала боевых действий штаба Брянского фронта. По воспоминаниям личного радиста командующего корпусом Василия Ивановича Ольховика, он тогда, 24 июля, видел последний раз генерала А.И. Лизюкова за два часа до его гибели в том роковом бою.

Выдающийся летчик-испытатель, Герой Советского Союза генерал-лейтенант С.А. Микоян узнал о судьбе Александра Ильича от своего дяди, члена Военного Совета 5-й танковой армии Гая Лазаревича Туманяна, который был комиссаром и другом командарма А.И. Лизюкова. Во время последнего рокового боя Г.Л. Туманян с офицерами штаба наблюдали в бинокли и видели, как был подбит танк КВ генерала Лизюкова.

В статье «Маршал и солдат» белорусский писатель И.Н. Афанасьев написал: «Гай Лазаревич рассказывал своему племяннику о том, что вскоре после танкового сражения под Воронежем он был вызван к Сталину (07.09.1942 г. «Журнал посещений»). В 40-минутном разговоре Г.Л. Туманян доложил Верховному о обстоятельствах героической гибели А.И. Лизюкова в танковом бою. Больше Сталину не нужно было ничего. Как ни горько и обидно это звучит, но и место захоронения командарма, оставшееся на оккупированной территории, — тоже». А ведь фронтовой период А.И. Лизюкова составил 13 месяцев непрерывных боев, почти сплошь оборонительных, тяжелейших физически и морально. Да и впоследствии загадочной оказалась военная судьба Александра Ильича. После июльского сражения 1942 года под Воронежем его даже посчитали пропавшим без вести, так как не могли найти свидетелей и места захоронения.

После сражения под Воронежем вклад командующего 5-й танковой армии генерала Лизюкова в ликвидацию нависшей угрозы, создавшейся в июле 1942 года, так и не был оценен Ставкой ВГК. Он не был награжден даже посмертно, как его подчиненные командиры. Например, командир 19-й танковой бригады полковник С.А. Калихович, разделивший трагическую судьбу А.И. Ли­зюкова, был посмертно награжден орденом Ленина.

В своих воспоминаниях маршал Советского Союза А.М. Василевский написал: «…Говоря здесь о 5-й танковой армии, я не могу не сказать несколько теплых слов об ее доблестном командарме генерал-майоре А.И. Лизюкове. Моя личная встреча с ним 4 июля 1942 года была первой, но он был хорошо известен руководству Вооруженными Силами как энергичный, волевой, быстро растущий военачальник. Это и позволило Ставке уже в июле 1942 года поставить его во главе одной из первых формируемых танковых армий, возложив к тому же на него выполнение ответственных заданий… С 6 июля 1942 года он находился в непрерывных боях, в передовых порядках танковых бригад…»

Погибших воинов и генерала Лизюкова с поля боя вывезли в село Лебяжье и, видимо, 25 июля захоронили с обратной стороны храма, защищенной от артиллерийских обстрелов, вблизи реки Сухая Верейка.

Захоронением А.И. Лизюкова и его погибших воинов руководил командир 1-й гвардейской танковой бригады В.М. Горелов (погиб в январе 1945 года) в присутствии Ружина и других воинов-танкистов из 1-го и 2-го танковых корпусов.

В середине 1960-х годов свидетель похорон командарма механик-водитель Павел Иванович Нечаев присылал письмо в Воронежский краеведческий музей с просьбой найти могилу генерала Лизюкова и приложил схему погребения. Однако в мемуарах М.Е. Катукова (1974 г.) была допущена досадная ошибка, так как села Сухая Верейка не существует. В 1960-х годах фронтовик и поисковик К.Т. Зоркина также не могла найти такого села.

Поскольку танкисты генерала Лизюкова совместно с танкистами генерала Катукова в последние дни июля сражались перед непреступным немецким рубежом вблизи села Лебяжье, то и погибших хоронили в этом селе. Однако позднее, после войны, все погребения перенесли в единый комплекс на территорию села Большая Верейка, где было оборудовано общее мемориальное кладбище.

Ранее воронежские поисковики не имели профессионального оборудования и необходимых приборов для поиска. В своем письме П.И. Нечаев сообщал, что захоронение находится за сельским храмом вблизи реки, где должны быть останки А.И. Лизюкова, шести танкистов и автоматчиков, погибших в том роковом бою. После кропотливых поисков в конце апреля 2008 года, в период проведения «Вахты памяти», поисковики объединения «Дон» наконец обнаружили это захоронение.

Для взятия проб на ДНК в Центральный НИИ судебно-медицинской экспертизы в Москву приглашались родственники генерала: двоюродный племянник Олег Витальевич Лизюков и внучатый племянник Иван Николаевич Афанасьев, проживающие на родине Героя, в городе Гомеле республики Беларусь.

В январе 1943 года И.В. Сталин подписал Постановление Совета Народных Комиссаров СССР о назначении «жене погибшего на боевом посту Героя Совет­ского Союза генерал-майора Лизюкова А.И. — Лизюковой Анастасии Кузминичне персональной пенсии в сумме 500 рублей в месяц».

3 июля 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР имя генерала А.И. Лизюкова было присвоено Краснознаменному ордена Красной Звезды 1-му Саратовскому военному командному училищу.

В своих воспоминаниях дважды Герой Советского Союза маршал А.М. Василевский написал: «Я невольно вспоминаю всю гомельскую семью Лизюковых и преклоняюсь перед ней: она дала Отчизне двух Героев Советского Союза. Этого высокого звания был удостоен и брат Александра Ильича — полковник Петр Ильич Лизюков, командир 46-й истребительно-противотанковой артиллерийской Ленинградской бригады, сражавшейся в составе 11-й гвар­дей­ской армии 3-го Белорусского фронта, которым я тогда командовал. И он погиб смертью храбрых. Отдал жизнь за Родину и третий брат — Евгений Ильич Лизюков, командир партизанского отряда им. Дзержинского Минского партизанского соединения. Это ли не пример патриотизма советских людей!» Однако здесь А.М. Василевский допустил неточность, так как полковник П.И. Ли­зюков погиб 30 января 1945 го­­да, а Александр Михайлович вступил в должность командующего 3-м Белорусским фронтом только через 20 дней после гибели генерала армии И.Д. Черняховского, о которой 19 февраля 1945 го­да сообщила газета «Прав­да».

Воронежцы, родственники и земляки генерала из г. Гомеля чтут память о герое-полководце. В Воронеже на улице генерала Лизюкова школа № 94 носит имя Героя, где есть музей Великой Отечественной войны, посвященной легендарному командарму. На его родине, в городе Гомеле, в честь героических защитников Отечества есть улица братьев Лизюковых, а на аллее Героев стоят стелы героям Лизюковым.

 

---

Виктор Григорьевич Абрамов родился в 1940 го­ду в селе Княже-Байгора Воронежской (ныне Липецкой) области. Окончил Воронежский политехниче­ский институт. Служил в армии. Работал инженером объединения «Электроника», в партийных и правоохранительных органах. Активно занимается военно-патриотической и публицистической работой. Член Воронежского областного Совета ветеранов войны и труда. Автор трех документально-исторических книг. Отмечен государственными наградами, многими почетными грамотами, дипломами, знаками. Живет в Воронеже.