Явление образа

С Андреем Дроздовым я познакомился в одном из крестных ходов. И открыл для себя не просто замечательного православного художника, но и честного, мужественного и доброго человека. Родом он из Ульяновска, но родиной считает Нижнедевицк Воронежской области. Ему 44 года. Учился в Пензенском художественном училище, в Московском институте имени Сурикова — с благодарностью вспоминает уроки, полученные от Е.Н. Трошева, А.И. Фомкина, В.М. Сидорова, М.Г. Абакумова. Затем была стажировка у знаменитых братьев Алексея и Сергея Ткачевых… О своем участии в крестном ходе говорит:

— Пошел из Воронежа в Задонск, чтобы разобраться в самом себе, понять ту Россию, которую мало знаю — православную, и оказать духовную поддержку отцу… А теперь, очень важное, — иду не один. Со мною рядом мои родители, которые живут в Ульяновске — молитва нас соединяет. Я молюсь о них в крестном ходе, а они молятся дома…

Не случайно одно из самых значительных полотен Андрея называется «Крестный ход». Создан очень выразительный, запоминающийся образ. Впереди священнослужители, монахи, молодые парни… Это те минины и пожарские, которым суждено спасти Россию в современных условиях. В противостоянии зла и добра, духовности и безнравственности… Крест несет совсем юное создание — будущее России, ориентированной на Русь святую. Идут православные по золотистому хлебному полю, раскинувшемуся от горизонта до горизонта, а по дороге, бегущей по холмам, — бескрайний поток белых платочков… Крестный ход — книга жития России, портрет непобедимости ее духа. Не забывайте, что сказал Иоанн Кронштадтский: «Россия будет спасена крестными ходами».

Увидеть в человеке Божеское — это с детства было заложено в душе Андрея. Бабушка Мария из села Лог Нижнедевицкого района Воронежской области — вся жизнь в страданиях, беззаветном труде… потери родных в Великую Отечественную, послевоенная голодовка… Обычный, чуть ли не фотографический сюжет — старушка управляет простые крестьянские дела. Запечатлел он родную до боли в сердце и название картине дал (из жизни-песни слов не выбросишь) — «Когда б имел златые горы». Прошла молодость… Видно, многие за нее готовы были отдать и «златые горы, и реки, полные вина…» Да только почему у нас, внуков, слезы бегут, и жизнь, прожитая на огороде и среди кур с козами, воспринимается подвигом, на который мало кто ныне способен? И вот итог земной — «В последний путь». Ничего лишнего. На ковре портрет, сделанный в молодости заезжим фотографом, обещавшая счастье свадьба… В иссохшей руке бадик, с которым доковыляла до последнего вздоха — с ним и предстанет на Суд небесный.

Столь же пронзительны по чувству, мироощущению и миропониманию и другие картины Андрея Дроздова.

«Блокадная Пасха»… Три дольки хлеба… Чья догорающая свеча из трех? Ребенка с голодными глазами? Его матери, преподносящей, возможно, последний урок служения святому? Где-то «за кадром» третий — в ночь перед Светлым Воскресеньем кого-то не только покидают силы, но приходит не смерть, а вера во все побеждающее бессмертие… Российская реальность. Родина, воспринятая любящим и скорбящим сердцем. В Москве вышло третье издание замечательной книги «Слезы Матери. О великой силе материнской молитвы за детей». Составитель сборника Г. Чинякова для оформлении обложки книги взяла репродукцию картины Андрея «Блокадная Пасха» — редкост­ное созвучие содержания издания с образом времени испытаний и вечной спасительной молитвой Матери.

Дроздова можно считать продолжателем школы братьев Ткачевых, Михаила Абакумова, классиков из ряда русских «передвижников», баталистов-грековцев. Но в крестном ходе он понял иное — главными воспитателями для него стали бабушка, мама, раба Божия Зинаида, и отец. Отец — художник. Это он задумал картину о крестном ходе, но тяжелый недуг отнял возможность создать полотно, к которому шел годы. В первый крестный ход сын с отцом пошел, чтобы перенять, впитать духовный опыт и реализовать то, что не удалось родителю. Рядом с «Крестным ходом» следует поставить «Портрет отца». Где-то в тумане — наброски, идея не репинского крестного хода, а современного, пережитая изломанной жизнью, давившей атеистами на чистое сознание… И отец в темных очках с палитрой в руках, но без кисти… Несколько портретов мамы — жизнерадостная, красивая и… лежащая без движения. Но лицо! Какое лицо! Мудрое, доброе, глаза любящие и счастливые… И все это воспринимается при понимании того, какие человек невероятные испытывает боли.

— Благодарен родителям. Благодарен Господу, что приходится отдавать им долг — чаще стараюсь их навещать. Мама тяжело больна — прикована к постели. За ней ухаживает отец. Вы бы знали, какие они у меня люди — ни разу не слышал сетований на горькую судьбу. Папа шутит: «Мы с мамой, как два берега у одной реки. Реки, которая нас соединила навечно… Я в этой жизни солдат. И сейчас им являюсь. Только служение особое — любое пожелание мамы для меня приказ…» У нас у всех жизнь не без трудностей. Тяжело, очень тяжело бывает, но от папы с мамой всякий раз слышу: «Андрюшенька, запомни: жизнь, что бы она ни преподносила, всегда прекрасна!»

Предчувствие этого непростого прекрасного у меня было с детства, которое провел в селе у бабушки. Не имела бабушка злата, но какое оставила наследство! Однажды я ее спас. Приезжаю, а она… при смерти. При смерти, но из последних сил выползла на огород и пыталась возделывать землю. Какая любовь к труду, к земле! «Грех, — говорит, — о болезни со смертью думать, когда огород не обихожен…» Всю жизнь спасалась трудом, любовью к земле, молитвой. Забрал ее в Ульяновск. Посмотри на последний портрет — не бабушка, а птица в клетке. Смотрит в окно, а там дома городские — не удержаться взгляду ни за травинку, ни за деревце, ни за лучик восхода… Вот такие «белые платочки» и Великую Отечественную выиграли, и православие спасли, и нас на ноги поставили…

Почти все полотна Андрея масштабные. Но в большинстве своем в этой масштабности — житейское и обыденное, однако с какой силой изображенное проповедует возвышенное, святое! Из этого «Крестного хода» и Рембрандт с «Возвращением блудного сына»: у каждого есть Отец, к которому всегда можно вернуться. Под стать этой работе сюжет с великим воронежцем Николаем Ге. Он запечатлен, как и Рембрандт, в конце своих дней. Тот пришел к покаянию с «Возвращением блудного сына», этот — с «Разбойником на кресте». Поиски жизненного пути. Великие прошли путь ошибок, нашли силы для покаяния и с христианской любовью предупреждают: «Есть один верный путь — не соблазняйся на иные»…

«Жди меня» — в окопах читают письма. Короткая передышка. Дожившие до Победы скажут: «Ожиданием своим ты спасла меня». Совершается таинство — неуловимое мгновение между жизнью и бессмертием. Сигнал ракеты — в атаку! И для многих — со святыми упокой! Повзводно, ротами, деревнями и селами крестьяне уходили во святые, оставляя защищенными на земле святых иного рода, своих жен, матерей…

«Фронтовая пьета»… Не параллель итальянской иконографии сцены оплакивания Христа девой Марией — далеко не библейский сюжет… Напал на православную Россию несметной армадой антихрист Гитлер… Сотни, тысячи боев, подобных тому, который изображен на полотне. От пушек, державших оборону, — груда искореженного металла. В живых — никого. Все погибли, но враг через их окопы не прошел… «Пьета» в переводе с итальянского — «жалость». Но здесь нечто большее, чем просто жалость и скорбь. Санитарка склонилась над солдатом. По его лицу видно — душа израненного отходит. Уходит на Небеса, и над ним не девчонка, не смогшая стать его невестой, а сама Богородица… Вот какие образы живут в каждом из нас — проявятся ли они в последний и решающий жизненный час? Художник как бы принимает линию обороны той передовой, на которой до последней капли крови, до последнего дыхания стояли родители наших родителей…

Андрей создал целую серию портретов сельских мужиков… Угадываются былые сила, стать, разум, да только жизнь пошла прахом. Думалось, что легче идти со стаканом водки, а не с Богом — вот и навалились каменною глыбою грехи. Не на тебя одного — на всю Россию. И ты, простой рубаха-парень, принял участие в ее предательстве…

«Поединок»… Еще одна напасть. Ребенок перед компьютером. Физически ощущаешь, что пред тобою далеко не игра, в которую втянут несмышленыш. Битва! Что займет сердце этого паренька? Выйдет ли он победителем из этого поединка с обманами, соблазнами и совращениями? Где мы, взрослые, оставившие его один на один на пути к трагедии?

Редкое дарование — каждая работа запоминается. В твоем сознании навсегда остается не просто картина, а символ. Символ времени, символ преодоления зла добром, вечной жизни над смертью…

«У Бога все живы» — этот крестный ход для Андрея поминовение и молитва об отошедшем недавно ко Господу его друге, замечательном русском художнике Павле Рыженко. Он писал святую Русь, Куликовскую битву, трагедию России после Первой мировой… Его работы стали вровень с полотнами Нестерова, Корина, Блинова, Авилова, Ракши, Бубнова, Глазунова, Маторина, Криворучко… Картины светлые, пасхальные. А у Андрея что ни полотно — реквием. Работа «высокого штиля», отклик души и сердца на трагедию, подвиг, жертвенность ради жизни на земле и в вечности. Они как бы созвучны с «Реквиемом» Моцарта, Верди, Брамса, Осипа Козловского, Дмитрия Кабалевского… Павел раньше друга нашел свою манеру письма, определился с главной темой. Когда у Андрея появились первые работы, связанные с православием, он дал им высокую оценку: «Ты нашел свою дорогу, не сходи с нее».

Страсти Христовы… Начало циклу положено. «Сотник Лонгин» — тот, кто пронзил копьем распятого Христа и уверовавший: «Живой!» И Он — Сын Божий! На полотнах Андрея Дроздова нет Христа — не Он перед нами, а мы перед Ним. Часть креста, перед которым раскаявшийся сотник — в глазах такая решимость, такая сила духа, которая может быть только у того, кто готов повторить подвиг Христов.

«Суд Пилата» — даже не Пилат главное действующее лицо, а… толпа. Все решает толпа. Трижды римский прокуратор Иудеи Понтий Пилат ни в чем не признавал вины Христа, но первосвященники и безумная толпа (это не народ, а стадо людское — бездуховное, безнравственное, ведомое по жизни не законами совести и Божьей справедливости) в безумии своем доказывали обратное и требовали: «Распни Его!» Лица, перекошенные злобой, ненавистью, среди которых выделяются особенные — с хитрыми глазками, подленькими ухмылками. Предводители толпы, которые потом любую подлость спишут на «глас народа».

Страсти Христовы… Предательство, арест, бичевание, распятие… Завершена еще одна работа — «Поцелуй Иуды»… Лучшие комментарии к творческому процессу сказаны самим Андреем:

— Для некоторых картин нужны были реальные душевные переживания. Сложность нашего времени в том, что человек опутан видимыми и невидимыми нитями страстей и приманок, из которых без страданий, без взывания к Богу не выбраться. Необходимо находить сверхсилы, не жалеть себя, держаться в бодром и воинском внимании к себе, не потворствовать желанию расслабиться. От расслабления рождаются предательство, грех и немощь. Только Господь и наше горячее обращение к Нему дают силы и мысли… Картины пишутся по молитвам родных и близких — от них сила, и мысли, и помощь. Моя задача — сражаться на холсте и победить с помощью Божией.

———————————————-

Эдуард Петрович Ефремов родился в 1946 году в селе Козловка Бутурлиновского района Воронежской области. Окончил филологический факультет Воронежского государственного университета. Собственный корреспондент газеты «Сель­ская жизнь». Автор многих проблемных публикаций на темы культуры, пьесы «По минному полю», поставленной на сцене Воронежского театра юного зрителя. Живет в Воро­неже.