Путник

       О СЛОВАХ

 

Не купил. Не смыслы вывихнул,

Не украл. И не нашел.

А казалось — просто выдохнул.

И сказали: «Хорошо!»

Но крутили все же, мерили.

Что такое? Расскажи!

Оказалось — не материя.

Оказалось — часть души.

 

ЗВЕЗДА

Рутковской Надежде

 

Милые!

Мне рассказать охота

О саровских наших чудесах —

Свет закатный темной позолотой

В синих затеряется лесах,

Высоко на бархатно-глубоком,

Первыми лучами не остра,

Чуть дрожа, прекрасна, одинока

Дивная рождается звезда,

Тихая свидетельница чуда —

Провиденьем Божиим храним,

Свой пустынный подвиг многотрудный

Совершает старец Серафим…

 

Свет закатный…

К пустыньке дорогу

Боровые сосны сторожат.

А на стрелке Сатис и Саровка

Затянули в омуты закат.

Птица крикнет в пойме заполошно.

Птица крикнет

И опять уснет.

Тишина густая…

Тронуть можно…

Лишь к вечерней колокол зовет.

 

Тихо так…

Торжественно — печально

Над уснувшей Родиной моей.

И звезды высокое молчанье

Сердцем понимаю я полней —

Ничего рассказывать не надо!

Просто слушай!

Слушай и молчи!

Слышишь, там, на пустыньке на дальней,

Снова кто-то молится в ночи…

 

Охлади сердечный пыл и ропот.

Верь душе! Ей дан особый слух —

В шуме листьев тихий слышать шепот:

«Милые! Стяжите мирен дух!»

Верь душе! Она всему основа.

Пусть душа ведет тебя всегда!

 

И опять сгорает над Саровом

Свет закатный,

И встает звезда.

 

* * *

Так покойны воды в сентябре…

Гладь воды тиха, подобна глянцу.

Ветер дунет — чернь на серебре,

И листва прощальная багрянцем

Все скользит, скользит…

И напоен

Каждый день тишайшей самой грустью.

И летит листва за окоем,

И плывет листва куда-то к устью.

В эти дни я верю — не умру.

Ничего такого не случится,

Просто чернь пройдет по серебру

Гуще,

И багряней станут листья.

 

* * *

Под окошком отцветает примула.

За окошком — ветер да жнивье…

Евгений Юшин

 

В палисаде

Снова никнет примула.

Предосенний зыбок окоем.

Черные,

Горластые —

Грачиные

Ветер носит стаи над жнивьем.

Вечереет рано.

Только синяя

Над холмом затеплится звезда,

Замигает светом керосиновым

В три оконца дедова изба.

Ей давно от старости не спится.

Оттого и ночи напролет

Охнет, ахнет, скрипнет половица —

Да протяжно матица вздохнет.

Дом, звезда,

Рязанская глубинка…

Вот сверчок запечный запоет,

Ты подтянешь гирьку по старинке,

И на стрелках время оживет.

У него свое предназначенье,

Стоит гирьке двинуться — и вот

Времени обратное теченье,

Памятью владея, увлечет

В те края, где ты играл с котенком,

Пескарей азартно подсекал,

Рыжего купая жеребенка,

Ты его за шею обнимал.

Где в цвету деревья молодые,

От которых тень — еще едва…

А под ними ульи золотые!

Дедушка считал — их двадцать два…

Все тебе на родине отрада.

И постелен в горенке твоей

Половик,

В сенях царит прохлада…

Вот и славно!

Помни да владей

Домом,

Садом, где созрела слива,

Яблочный ломает ветви Спас.

Хорошо, что сроду непугливы

Были птицы-аисты у вас.

Оттого всегда качало зыбку

Кованое в матице кольцо,

И хранило добрую улыбку

С желтых фото каждое лицо…

 

Красный угол.

Высветит лампада

Охру образов и серебро,

В этой жизни все идет, как надо.

Вот и слава Богу — и добро!

Даже то,

Что снова никнет примула,

Не беда…

 

В преддверье сентября

Осень снова ветром резким кинула

Черных птиц на золото жнивья.

 

ТАЙНОЕ

 

Тихо так…

Таинственно.

Рассветно.

И вот-вот откроется уже

Тайное.

С которым — безответно

Дивно так, томительно душе.

 

Хлынет свет.

Он явит непреложно —

Не осталось тайного уже.

Вот тогда поймешь, как безнадежно

Без него и сердцу, и душе!

 

ПУТНИК

 

Еще в снегу тропинка не промята.

Играет солнце инеем берез!

А я ищу ответа на вопрос —

Ну почему тропинка не промята?

Я видел! —

Там, под сводами берез,

Там путник шел!

Но следа не оставил…

Куда и кто пути его направил?

Легко одет. Я видел — даже бос!

И думал я:

«Кто б ни был он таков,

Ему легки, наверное, дороги.

Ему чужды дорожные тревоги,

Ведь даже снег не взял его следов!»

Так тихо он прошел среди берез —

Ни деревца, ни ветки не задето.

Светло.

Тишайше.

Искрится мороз.

Как много там, где Он проходит, света!

 

* * *

В разлив пошла река…

Где вербы и покой,

Найди в листве жука,

На теплую ладонь

Ты положи жука,

Дыханием согрей,

Недвижим он пока

Лежит,

Но вот смелей

Он лапкою одной,

Другою зачастит…

Вот так и мы с тобой

У Господа в горсти,

Про жизнь свою вздохнем:

— Плохи дела, плохи…

И горькую запьем,

Начнем писать стихи…

А надо лишь,

Пока

Весна, всего успеть —

Найти в листве жука —

Дыханием согреть.

 

ГОЛОЛЕДИЦА

 

А сегодня в лучшее мне верится!

И светло на сердце и в душе!

Пусть еще и снег, и гололедица,

Но воркуют голуби уже!

К полудню натаивают лужицы.

Их размер и мал, и неглубок.

У одной на красных лапках кружится,

Хорохорясь, сизый голубок

 

Может, снег последний? И отныне

Жди, дружок, когда пойдут они —

Сеющие или проливные

Первые весенние дожди.

 

Вот тогда у — кочки ли, у лужицы —

Все возьмет природа, без границ!

Вот уж, вот уж голуби закружатся!

Заворкуют возле голубиц!

 

Вот сегодня в лучшее и верится!

Разбегаюсь и скольжу по ней —

Может быть, последней гололедице —

И по снегу белого белей.

 

* * *

Тихое время.

Давно опустели

Все перелески. И дали чисты.

По-над холмами, лесами, деревнями

Синие-синие неба холсты.

 

Так незаметно стрижи улетают…

Мир поднебесный остыл и ничей…

Лишь иногда из прорех просыпает

В жнивы остывшие стайки грачей.

 

Тихое время остановилось,

Может, на самом на том рубеже,

Том, за которым — «Еще не случилось»,

Том, до которого — «Было уже…»

 

Время — лучами на солнышке-пяльце —

Шьет-вышивает — брать ли в расчет

То, что я тоже хочу задержаться

Здесь, где ничто никуда не течет.

 

ОДНОВА

 

Когда с иного света

Смотрю на этот мир

И думаю: «А в этом

Я что бы изменил?», —

 

Смотрю с иного света

И думаю: «А что?

Вот это бы и это

Я б заменил на «то».

 

Не рвался б, не метался,

Зашел в другую б дверь.

Там, где вчера смеялся,

Заплакал бы теперь.

 

И не влюбился б снова,

И жил бы не спеша,

Так, чтоб над каждым словом

Не плакала душа,

 

Пошел другой дорогой…»

И, вдруг убавив пыл,

Подумал: «Слава богу,

Что однова и жил!»

 

---

Геннадий Максимович Ёмкин родился в 1961 году в городе Арзамас-75 (ныне Саров). Окончил Лукояновское педагогическое училище. Служил в армии в Туркмении, Афганистане, на Дальнем Востоке. Автор четырех сборников стихотворений. Член Союза писателей России. Лауреат Всероссийской литературной премии им. М. Лермонтова. Живет в городе Сарове Нижегородской области.