Претворяя бессмертные гармонии

Хочу подчеркнуть: я не являюсь профессиональным музыкантом, искусствоведом и краеведом, чтобы с этих позиций рассуждать о творчестве П.И. Чайковского. Поэтому я буду говорить о композиторе как литератор, проводя некие параллели или аналогии, искренне полагая, что П.И. Чайковский безусловно обладал поэтическим сознанием в широком понимании этого слова. (Кстати, в детстве он сочинял стихи.) Поэзия — это не занятие, не увлечение, даже не род литературы, как принято считать, это прежде всего состояние духа. Как утверждал выдающийся русский философ А.Ф. Лосев, «…настоящая музыка не состоит из звуков, но — из элементов духа».

Поэтическое сознание П.И. Чайковского проявляется не только в его музыке, литературных образах, к которым он прибегал при сочинении своих музыкальных произведений, но и, как говорят, в повседневности. Известно, что творчество и жизнь — неразрывные понятия, которые синтезируются в психологии творчества.

Сегодня хочется затронуть весьма интересную тему — культура прогулки в психологии творчества П. И. Чайковского. Для начала нужно пояснить, что подразумевается под этим понятием. Прогулка — это движение или перемещение человека в пространстве без конечной и конкретной цели. Этому слову противостоит понятие — путь. В мифологическом сознании путь определяется достижением искомого результата. Путь в определенном смысле синоним судьбы. В прогулке, напротив, заложена свобода, некая творческая стихия, в ней нет заданности, строгого направления движения. Но прогулка — как феномен духовного восприятия ландшафта (наряду с другими не менее важными факторами) — формирует картину мира художника, его личность и мировоззрение, о чем более подробно мы расскажем чуть позже.

Сегодня культура прогулки если окончательно не исчезла, то трансформировалась в урбанистической среде, потеряв то значение, которое ей было свойственно в XIX веке, когда жил и творил композитор. В наше время прогулка воспринимается не как эстетическое и этическое действо, а как утилитарное занятие, например, ходьба с целью укрепления здоровья.

Но для поэтического сознания, которым обладал П.И. Чайковский, прогулка — это прежде всего созерцание, получение эмоций, впечатлений, накопление творческой энергии, даже духовный опыт.

Воспоминания брата композитора Модеста Чайковского (сочинения вышли под названием «Модестъ Чайковскiй. Жизнь Петра Ильича Чайковскаго. Лейпцигъ: Издательство П. Юргенсона, 1902 г.) помогают нам раскрыть значение прогулки в психологии творчества композитора.

Модест Чайковский пишет: «…13-го мая 1859 года Петр Ильич кончил курс Училища правоведения по первому разряду тринадцатым с чином титулярного советника и поступил на службу в 1-ое (распорядительное) отделение департамента министерства юстиции… В мае 1859 года собралось небольшое общество правоведов сделать пешком прогулку в Сергиевскую пустынь. Что тут особенного? Предмет для разговора на два, на три дня… Для Петра Ильича это приняло размеры целой эпопеи; долго, всю жизнь хранит он в памяти все подробности этого события, дорожит сувенирами его в виде засушенных цветов, делится рассказами о подробностях и навсегда питает какое-то особенное влечение к этому монастырю. То же самое с поездкой в 1860 году к товарищу Шадурскому в Ковенскую губернию и в том же году на Иматру. Другой человек, вернувшись с берегов Амазонской реки, не привез бы столько восторженных рассказов, такое неувядаемое впечатление. Через двадцать лет можно было видеть на его письменном столе камни с надписями его спутников в этой экскурсии. И все так. Он смотрел на жизнь в какое-то волшебное стекло, сквозь которое мир представлялся ему в фантастической окраске».

Даже один этот пример нам говорит, что камень или засушенный цветок — вещественные напоминания о прогулке — это «мир души», воспоминания исключительно личного, интимного характера. Мы можем с уверенностью сказать, прогулка для Чайковского, действительно, не формальная смена обстановки или банальный отдых, а некий ритуал, последовательность действий, которые включают определенную атрибутику (соответствующая одежда, прогулочная трость, а также строго отведенное время для небольших пеших путешествий).

Об этом, кстати, вспоминает В.Э. Направник — юрист, секретарь главной дирекции РМО, сын известного русского дирижера и композитора Э.Ф. Направника. По его словам, композитор в Майданове (г. Клин) гулял в определенное время в любую погоду даже два раза в день.

Не изменял Чайковский этой прекрасной привычке и в Усове (р.п. Бондари Тамбовской губернии), а также в других местах, где он бывал, в том числе и за границей.

Из писем, воспоминаний и других свидетельств родственников, друзей, исследователей его творчества мы узнаем, что прогулка для Чайковского — это желание уединиться, погрузиться в раздумья. Да, он любил гулять в одиночестве.

Но отгородиться от внешнего мира можно не выходя из рабочего кабинета. Все же основное значение прогулки для композитора — поэтическое созерцание внешнего мира. Внутренний мир композитора нуждался в творческой подпитке за счет внешних природных впечатлений. П. И. Чайковский не просто созерцал природу, для него прогулка — это фонтан ассоциаций, утолявший жажду его творческих идей. Ландшафт России для композитора — прасимвол, что принято в философии называть гештальтом, — целостный образ родины, частью которой он себя ощущал.

Но вот что любопытно. Созерцать внешний мир можно по-разному. Выдающийся русский философ А.Ф. Лосев выделял два типа современного мировоззрения: классический и романтический.

Первый тип сознания можно проиллюстрировать стационарным (статуарным) взглядом на мир, природу… Можно любоваться парком, деревом, даже одним цветком, не выходя из дома, достаточно распахнуть окно, чтобы увидеть солнце, утренний сад, почувствовать благоухание трав, услышать весеннее пение птиц. И пребывать в полноте созданного Богом мира, ощущая себя частью Его творения. Поэтому идеал для классического сознания — монастырь…

Но для романтического сознания этого, оказывается, недостаточно. Романтик всегда в движении, ему тесно в четырех стенах. Он спешит в парк, лес, поле, горы… Ведь каждый поворот тропы, холм, овраг, мосток, речушка меняют пейзаж, оптику, «угол зрения», а с изменением ландшафта невольно трансформируется и структура творческого сознания. Прогулка каждый раз превращается в небольшое путешествие. И Чайковский всегда возвращается с разными «дарами» звуков, запахов, красок, тактильных ощущений, даже народных песен.

Поэтому романтическая поэзия (музыка) высказывает себя с точки зрения гуляющего человека. Известно, что Чайковский — яркий представитель романтизма в музыке.

Прогулка для композитора становится фактором «нового» видения мира. В этой связи хочется привести несколько поэтических строк русского поэта-романтика А.А. Жуковского:

Иду под рощею излучистой тропой;

Что шаг, то новая в глазах моих картина;

То вдруг сквозь чащу древ мелькает предо мной,

Как в дыме, светлая долина;

То вдруг исчезло все… окрест сгустился лес;

Все дико вкруг меня, и сумрак, и молчанье;

Лишь изредка, струей сквозь темный свод древес

Прокравшись, дневное сиянье

Верхи поблеклые и корни золотит;

Лишь сорван ветерка минутным дуновеньем,

На сумраке листок трепещущий блестит,

Смущая тишину паденьем…

И вдруг пустынный храм в дичи передо мной;

Заглохшая тропа; кругом кусты седые;

Между багряных лип чернеет дуб густой

И дремлют ели гробовые…

Рефрен «вдруг» характерен не только для элегии поэта. В этих бесконечных переменах и кроется сущность романтического сознания Чайковского, для которого важно не упустить чего-то существенного. «Вдруг» — это стихия творчества, порыв, «чудо» — все то, что присуще романтической культуре.

Тема прогулки разрабатывалась и поэтом Евгением Боратынским, и еще одним замечательным поэтом Василием Комаровским, о котором А.А. Ахматова говорила: «Знать Комаровского – это марка». Примеров предостаточно.

Важно подчеркнуть, что прогулка как феномен духовного восприятия ландшафта формирует картину мира художника, которая, несомненно, выражается в его творчестве.

Известный ученый XX века Д.С. Лихачев в книге «Поэзия садов» пишет: «Природа ни в одном из великих стилей не ощущалась в таких грандиозных размерах и в таком властном ее воздействии на человека, как именно в романтизме».

И здесь мы подходим к важной теме внутренней организации поэтического (музыкального) пространства произведений Чайковского. Но чтобы раскрыть эту мысль, процитируем известное стихотворение еще одного поэта романтического сознания М.Ю. Лермонтова.

ПАРУС

Белеет парус одинокой

В тумане моря голубом!..

Что ищет он в стране далекой?

Что кинул он в краю родном?..

Играют волны — ветер свищет,

И мачта гнется и скрыпит…

Увы! Он счастия не ищет

И не от счастия бежит!

Под ним струя светлей лазури,

Над ним луч солнца золотой…

А он, мятежный, просит бури,

Как будто в бурях есть покой!

1832 г.

Несмотря на то, что стихотворение известно каждому школьнику, мало кто знает, что в нем поэтическое пространство организовано в виде креста. «Что кинул он в краю родном» — прошлое, «Что ищет он в стране далекой» — будущее. Эти две «линии» образуют горизонталь.

«Под ним струя светлей лазури», «Над ним луч солнца золотой…» — вертикаль. Точка пересечения горизонтали и вертикали – парус.

Если убрать горизонталь или вертикаль, то уже не будет полноты космоса. Можно идти в будущее только с ощущением прошлого. В русском мирочувствии всегда сохраняется бинарная система: рай — ад. В этом и кроется гениальность стихотворения, в котором отражен сотворенный Богом мир во всей полноте, а в его центре — человек. Это стихотворение удивительным образом сбалансировано, в нем заложена великая христианская идея.

В этой связи любопытно, что немецкий философ Освальд Шпенглер выделял западную фаустовскую и русскую магическую души. Цитата Шпенглена из книги «Закат Европы»: «Человек Запада смотрит вверх, русский смотрит вдаль, на горизонт. Так что порыв того и другого в глубину следует различать в том отношении, что у первого это есть страсть порыва во все стороны в бесконечном пространстве, а у второго – самоотчуждение».

Иными словами, Шпенглер утверждал, что русская равнинная душа скользит по вертикали, «фаустовский» взгляд на мир восходит в небо по ажурной готической архитектуре.

Так вот, феномен П.И. Чайковского, как и М.Ю. Лермонтова, кроется в том, что они смогли синтезировать «фаустовскую» и русскую магическую души. Поэтому музыка П.И. Чайковского, в которой русская песнь разливается по широкому полю, органично восходит вверх по вертикальной линии гор и башен замков европейского романтизма. Музыкальное пространство Чайковского также обретает «форму креста», что дает ощущение полноты и невероятного объема мировой христианской культуры.

В этом и кроется уникальность русской культуры, которая, не теряя национального самосознания, развивает традиции других народов. Поэтому музыка Чайковского имеет мировое значение. Его творения дороги и понятны всем.

Поэтому прогулка, как один из множества факторов формирования мировоззрения композитора, естественным образом способствовала развитию его музыкального феномена.

На памятной табличке на доме № 64 по улице Сан Леонардо во Флоренции начертано: «На этой вилле в 1878 году жил и трудился Петр Ильич Чайковский, который, прибыв к нежным тосканским холмам с просторной русской равнины, претворил бессмертные гармонии обоих краев».

Олег Валентинович Алёшин родился в 1964 году в Тамбове. Окончил Высшие литературные курсы в Москве. Автор нескольких поэтических сборников. В настоящее время работает в областной газете «Тамбовская жизнь». Член Союза писателей России. Живет в Тамбове.