«Встретило небо меня голубое»

«Я — поэт, этим и интересен».

Процитированная строка Маяковского давно стала классикой. К сожалению, молодые корреспонденты классику не чтут, а потому поэта первым делом спрашивают не о его стихах, а о должности и призах.

Восходит это к тем далеким временам первых ликбезов, когда людям, назначенным заведовать отделом культуры в Губкоме, но не умеющим отличить литературы от макулатуры, даны были хоть какие-то ориентиры. В 1918 году А.В. Луначарский инициировал звания «Заслуженный работник культуры», «Народный артист» и т.п.

Должность у керченской поэтессы Елены Рабочей-Маринич — медработник. А призы? Она просто не участвует в конкурсах вроде «Лучший поэт первой декады июля». Знают ее и публикуют в серьезных крымских изданиях, есть публикации и в Москве, старейшая и популярнейшая газета ее родного города «Керченский рабочий» не однажды отводила ей свою литературную страницу. Она давняя участница объединения «Лира Боспора».

Показала ее стихи народному поэту Башкирии Александру Филиппову, и он их с восторгом принял и напечатал в республикан­ской литературной газете «Истоки», где был до самой кончины главным редактором. Меня потрясло одно ее стихотворение:

Как дом на картине, как свет в окне,

Как дождь за стеклом, как в печи огонь,

Ты от меня в другой стороне,

В другой стране, в жизни другой…

… Мне так бы хотелось войти в тот дом,

Где свет уютный горит в окне,

Промокнуть под теплым летним дождем,

И, может, даже сгореть в огне…

И, конечно, захотелось узнать, что за человек его автор?

Надо сказать, что она не разочаровала при личном знакомстве. При ее сильном неординарном даровании она совершенно лишена снобизма и заносчивости. В ней нет мелочности, никогда не слышала от нее никаких «междусобойчиковых» литературных сплетен. Суждения ее касаются не личностей, а только литературы, и они всегда на удивление верные и точные.

Природный стихийный талант обычно проявляется уже в юности. Елена Рабочая пишет стихи с 16 лет. Дебют ее был удачным и весомым — в 17 лет первая публикация в газете «Крымский комсомолец» (Симферополь). С благодарностью вспоминает своих наставников — учителя русского языка Ивана Степановича Юдина, большого энтузиаста, одержимого высокой литературой, который вел клуб любителей поэзии «Красная гвоздика», и актера Абрама Наумовича Зильбергисера, руководителя театрального кружка в ДК ЖРК, где юная Лена участвовала в ансамбле чтецов. До этого занималась рисованием, но, только придя на занятия словом, поняла: Это — мое! К сожалению, столь же рано пришло понимание, что стихами на жизнь не заработаешь…

Прошли 1960-е, когда поэзия обеспечила Евгению Евтушенко, Андрею Вознесен­скому, Белле Ахмадулиной не только славу, но и жизнь, ибо уже крупнейший представитель следующего поколения, Юрий Кузнецов, оказался, при всем его таланте, на грани бедности.

Профессионалом она не стала всего лишь в первом значении этого слова, т.е. не получает за стихи денег. Но если вникнуть в этимологию, дилетант происходит от итальянского diletto, когда искусством занимаются исключительно из любви к искусству. И потому в самом главном, в творчестве, она вполне профессиональна. У Елены Рабочей не отдельные удачные образы, что характерно для всякого способного к стихосложению — у нее вполне состоявшиеся, завершенные стихи, где сочетаются природная стихийность и литературное мастерство.

Сомерсет Моэм справедливо считал главным в литературе — ясность, простоту и благозвучие. В так называемых «трудных» произведениях он видел неумение ясно мыслить, или небрежность, или позу. Ах, если б начинающие писать чаще читали классиков! Да просто — читали!

Елена Рабочая по преимуществу лириче­ская поэтесса, но не надо думать, что у нее хороши только так называемые «женские стихи». Она и автор остроумных пародий, и философских строф. Привлекает ее умная, даже мудрая поэтическая речь. Вот стихотворение «Вершина»:

Струи дождя леденили мне спину,

Камни катились, остры.

Все же вскарабкалась я на вершину

Многих манившей горы!

Встретило небо меня голубое,

Ввысь открывая пути.

Тучи спешащие звали с собою,

Ветер свистел мне: «Лети!»

Броситься к ним я с вершины хотела,

Но замерла на краю,

Вовремя вспомнив про бренное тело

И про бескрылость свою.

…И, собирая последние силы,

Вниз я с горы поползла.

Завтра похвастаюсь прочим бескрылым,

Что на вершине была.

Сегодня чрезвычайно распространено утверждение, будто писатель, поэт в особенности, должен пользоваться в своих произведениях языком улицы, языком толпы. При всей своей кажущейся демократичности утверждение это вздорно, и Елена прекрасно понимает это, чему свидетельством такие ее строки о самом, казалось бы, обыденном и простом:

Послушай-ка, ведь я — твоя жена,

И хоть противоречишь ты упрямо,

Но все же из тебя сотворена

Я точно так, как Ева из Адама.

Я — из ребра. Я из тебя всего:

Из мелочей и из ночей бессонных.

Я о тебе не знаю ничего

И знаю все, как знают только жены…

И последнее, что мне хотелось бы представить хоть цитатами — «Собиратель камней»:

Вот я иду. А он — опять за мной.

Он неотступен и, быть может, злится.

Какой кошмар ему ночами снится,

Что он так тяжко дышит за спиной?

Он, будто тень, идет, неутомим,

Придерживая пазуху руками,

Себя назначив судией моим,

На каждый грех мой заготовил камень.

… Я под его тяжелым взглядом стыну.

Как объяснить? — бессильная, стою —

Что даже все их запустив мне в спину,

Он вряд ли сможет распрямить свою.

Прочитав такие стихи, вы понимаете, что Елена Рабочая не нуждается в призах-подпорках и вполне способна, по меткому выражению Константина Симонова, «дойти до читателя на своих двоих».

Ну а как же недостатки? Стихов у нее за всю жизнь — только на одну серьезную и полновесную книгу. Это по ее собственному признанию. Но тут, скорее, не вина автора, а беда. Жизнь сурова, и зарабатывать приходится, отрывая время от того главного, чему поэтесса должна была бы посвятить себя.