Время серых птиц

СВОИМИ СЛОВАМИ

 

Мне слов витиеватость — ни о чем:

Не мудрствую лукаво, не играю.

Кирпич я называю кирпичом,

А корку хлеба хлебом называю.

 

Я плачу, если больно от обид,

Смеюсь, когда смешно — и не иначе!

И белый лист, что предо мной лежит, —

Он только лист и прочего не значит.

 

ПАСХАЛЬНОЕ

 

Не век зиме — апрель за окнами.

«И смерти нет!» — Благая Весть.

И снова верб тугие коконы,

Да голубой оконный крест,

 

Да перезвон по утру праздничный

Среди воскресной кутерьмы,

Да гомон птичий разухабистый:

«Перезимуй, смоги, как мы!

 

Перезимуй! Не сдуйся! Выстои!» —

Как птахи божьи строят трель!

…какое в Пасху небо чистое!

Какая звонкая капель!

 

И мне звенеть свое — поэтово.

Нести свою «благую весть».

И не сомкнуть уста поэтому,

И не вспугнуть того, что есть.

 

ВРЕМЯ СЕРЫХ ПТИЦ

 

Когда наступит время воробьев —

Смешных комков на сумеречном снеге,

Не жми для них ни хлеба и ни слов —

И тем, и тем согрей до летней неги.

 

Когда наступит время голых ив,

От лютой стужи не имущих срама, —

Будь с ними нежен, добр и терпелив —

Они в морозы спины держат прямо.

 

Учись у вездесущих серых птах

Не унывать, перемогаясь малым.

Найди смиренье в ивовых ветвях,

В сухом листе кленовом пятипалом.

 

НЕ ОБЕССУДЬ

 

Мне быть бы холодной рыбой…

Иль просто гранитной глыбой

Лежать бы на перепутье

И в ус ни о чем не дуть.

Иль дубом с огромной кроной,

Иль елкой вечнозеленой

С рождественской вечной сутью

Указывать лапой путь.

А можно и барабаном.

На площади утром рано

Рассыпаться частой дробью —

Своих и чужих встряхнуть.

 

…да вот — наделили речью,

Личиною человечьей

По образу и подобью…

Живи и не обессудь.

 

НЕ СМЕЮ

 

М.

 

Я к тебе прикоснуться —

Не смею,

не смею,

не смею —

Слишком планка твоя для меня… высока.

Подставляю тебе беззащитную тонкую шею,

Бугорки позвонков и звенящую жилку виска.

 

Коль за дерзость казнишь —

Я покорна, покорна, покорна.

Коли милуешь — большего трудно желать!

Мне страшней во сто крат —

Взгляд ореховый — дымкой подернут —

Безразличный в неведенье.

Разве смогу промолчать,

Если Бог так решил или

Чья-то иная причуда,

Что так сладок запретного яблока яд?

Сотни взглядов чужих,

Обвиняя, обсудят, осудят

Безрассудство мое и… твой грешный ореховый взгляд.

Я к тебе прикоснуться…

Не смею,

не смею,

не смею.

Ты меня ни судить, ни казнить не готов…

Навсегда пусть останется тайной твоей и моею —

Нецелованность губ и нескромность несказанных слов.

 

* * *

Мне лет пять — смешлива до хрипоты…

К полынье бредем с моей бабкой Машей.

У нее в корзине белья жгуты.

Я с пешней подмышкой — горда поклажей.

— Стынут руки? Это ли разве стынь!

Вот, бывало, вдарит — дышать нет мочи.

Льдом ожжет, хоть душу наружу вынь…

От ведь девка глупая — знай хохочет.

Просмеешь свой век стрекозой речной.

Процветешь судьбу пустоцветом вешним.

От ведь горе, девица, мне с тобой.

Маята моя ты — дружок сердешный.

Ты мотай на ус-то да примечай…

Нет, опеть хохочет — вы гляньте, люди.

Ох, потом не плачься мне «ой да ай».

Ой, помянешь бабку, да поздно будет…

Помянула, ба, сотню сотен раз.

Спохватилась — ох! Оказалось поздно.

Насмеявшись впрок — наревелась всласть.

«Кто смешлив, тому слез отмерят гроздно.»

 

МАТЬ МАРИЯ

 

Котя, котя, коток,

Котя — серенький лобок.

Приди, котя, да ночевать.

Мою деточку качать…

 

Прабабка еще певала

Да бабке передавала.

А уж дальше и пошло по цепочке:

От бабки — матке, от матки — дочке…

А тут и жучка за внучку ухватится.

Так и сказочка как с горочки покатится —

Внучка за бабку, бабка за дедку —

Сказка про репку,

Про курочку Рябу,

Про мужика да бабу,

Про пир ладком

Да про лису с колобком.

В подполе мышка пищит,

В печурке поленце трещит,

Дымок вьется-куделится,

Сказка ленышком стелется.

Мать робеночка покачиват,

Где забудется словцо — переиначиват.

А по селу пойдет — подивись, народ!

Глянь, младенчика на руках несет.

Бабья долюшка —

Сыночек Колюшка!

А в глазах-то свет — Божья благодать.

Свет любви такой — впору лик писать

Со златой каймой, златым венчиком,

Богородицын со младенчиком…

Что ж невеселы все, кто встретятся?

Тот отводит взгляд, этот крестится.

Та утрет слезу уголком платка —

Марья вдовая не несет Христа…

Почитай, уж год,

Как она поет

Песни чурочке…

Марья — дурочка,

Скоро год, как смоляно полешко обихаживат,

С ним в обнимку и по горенке похаживат…

На Покров пришла ей весточка о сыне.

Заживо сгорел. На Украине.

Баю-бай, баю-бай,

Спи, сыночек, засыпай.

 

ВРЕМЯ

 

Весной сквозь чернозем

росток пробился — жив!

Осенний лист готов

от дерева отречься.

А бабочки крыло,

меж рамами застыв,

Отождествляет вновь

мгновение и вечность.

 

СЧАСТЬЕ

М.

 

Вновь тает снег

и тает свет запястий.

Под тонкой кожей

голубеет нить.

Как много надо,

чтоб придумать счастье.

Как мало надо,

чтобы — ощутить.

 

---

Алла Георгиевна Касецкая (Воробьева) родилась в деревне Гончарка Вологодской области. Окончила Вологодский губернаторский колледж народных промыслов по специальности «Художник». Занимается изготовлением авторских кукол, иллюстрацией книг, увлекается литературным творчеством. Печаталась в журнале «Подъём», региональных изданиях. Живет в Вологде.