Устье времени и исток

С Игорем Малышевым я познакомился весьма интересным образом. Одна из библиотек пригласила орловских писателей поработать в жюри городского конкурса на лучшее литературное произведение, кажется, о родном Орле. Мне выпало судить работы участников младшей возрастной группы — школьников. И сразу же обратили на себя внимание две стихотворные заявки, подписанные одной фамилией, только возраст разный: второклассник и пятиклассник. Призовые места в итоге ребята заняли, подарки получили, а я поинтересовался у руководителя работ (оказался один у обоих): не родственники ли? Так и есть — братья Малышевы!

В писательской организации как раз прорабатывалась идея создания детской литературной студии, и я вышел на родителей талантливых мальчишек. Позвонил, поговорил с мамой, а пришел в дом писателей папа. Представился: Малышев Игорь Владимирович. Поговорили о детях, а уже в самом конце нашей встречи, видно, собравшись с духом, родитель неожиданно показал свои собственные стихи…

Всего два года понадобилось Игорю для того, чтобы стать победителем ежегодного Всероссийского открытого литературного фестиваля-конкурса «Хрустальный родник» в поэтиче­ской номинации. И заслужить в качестве оценки слова члена Высшего творческого совета Союза писателей России С.Л. Донбая: «Поэт! Хорошие, традиционные по форме, но свои стихи, свой голос. Талант народный, жизненный, пропитан, наполнен опытом народа, русской культурой. Вот и стихи о любви настоящие».

Прошел еще год. Игорь по-прежнему занят своей серьезной основной работой, на стихи у него времени нет. Но разве поэту нужно свободное время, чтобы писать стихи? Они все равно напишутся сами.

И вот первая книга стихотворений Игоря Малышева. Пусть она небольшая. Поэт не заигрывает с читателем, не мудрит — прямо говорит то, что считает нужным сказать. Голос его чист, интонация естественна, мудрость глубинна.

А Игорю Малышеву есть, что сказать как литератору, ведь он пытается «вымерить жизнь по делам». Бог ему в помощь!

 

Андрей ФРОЛОВ

 

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

 

Как весной возрождается жизнь

В колыбелях безмолвной природы,

Как мечта устремляется ввысь,

Износившись за долгие годы,

 

Так и я возвращаюсь к тебе

После поисков правильных истин,

Тыщу раз усомнившись в себе, —

Постаревшим, уставшим, но чистым.

 

Я, как путник, что, сбившись с пути,

Вдруг находит дорогу обратно.

Я к тебе возвращаюсь. Прости,

Как прощала уже многократно.

 

Пусть в заплечной суме — ничего,

Но и камня в груди больше нету.

Я узнал, что страшнее всего —

Не вернуться…

Как просто все это.

 

* * *

 

Пахнет сосновой стружкой,

Ржавчиной и смолой,

Выскобленной кормушкой,

Высушенной ботвой.

 

Пахнет борщом и мясом,

Тестом для пирогов,

Пахнет отцовским квасом,

Пряностями стогов.

 

Крашеной пахнет рамой —

Так, что под носом зуд;

Пахнет отцом и мамой,

Родиной пахнет тут!

 

Завтра уеду в город,

И растворится в нем

Запах, который дорог,

Запах с названьем Дом.

 

* * *

 

В Москве не пишется.

Не знаю, почему!

Столичный дух не кажется пьянящим.

Я вижу здесь убогую страну,

Живущую убогим настоящим.

 

Век Золотой осел на куполах,

Серебряный — растаскан по музеям;

Век нынешний — от двух минувших прах,

Покрытый политическим елеем.

 

На улицах великих москвичей —

Чужая речь, неузнанные лица.

Не пишется в Москве.

Ну, хоть убей!

Не пишется, любимая столица!

 

Я лучше — в глушь, где воздух по утрам

Так густ и прян, что с рук напиться можно.

И дышится, и пишется мне там.

В Москве — не то.

Неискренно.

Тревожно.

 

В СТАРОМ ТРАМВАЕ

 

Старые москвички в стареньком трамвае

О своем, о бабьем, тянут разговор:

— Дочь вчера звонила…

— Ишь, не забывает. Где она?

— В Тюмени.

— Что ты! До сих пор?!

— Да, уже лет десять. Говорит, неплохо.

Вкалывает, правда, до ночи с утра.

— А мои — в Самаре. Тоже — слава Богу.

Не Тюмень, конечно, но и не дыра…

 

Помолчали. Тряско в стареньком трамвае.

Взвизгнула сирена где-то в стороне.

— Ты скажи мне, Соня, я не понимаю,

Что там обещает Прохоров стране?

 

— Сашенька, ну что он может дать народу?

Все, что сохранили, разметелит в прах.

Посмотри на эту новую породу —

Где ты видишь совесть? Он же олигарх…

 

— Да, совсем забыла: заходила Мила,

Говорит, что будто Зойка померла.

Ну, ты помнишь, та, что в «котике» ходила,

А потом напротив Зотовых жила…

 

Замолчали снова. Может, из-за Зойки,

Может, потому что просто вышел пар.

Двадцать третий номер шел по рельсам бойко,

Хоть и был, пожалуй, как москвички, стар.

 

СТРАНА

 

Резные ставенки, крылечки,

Густые заросли травы,

И всюду печки, печки, печки —

В ста километрах от Москвы.

 

У изб — размашистые ели,

Беседки, лавки… Но, увы,

Пустуют детские качели

В ста километрах от Москвы.

 

А что сказать, когда за тыщу,

А как стерпеть, когда за две —

В остывших трубах ветер свищет,

Накувыркавшись по траве?

 

В горах теряются закаты,

В озерах — отблески зари.

И в рыхлый мох врастают хаты

В трех километрах от Твери.

 

* * *

 

— Как мы живем? Живем неплохо.

Оно, конечно… как сказать.

Но в целом ежели, Антоха,

Жить можно, можно. Правда, мать?

 

Вот дали к пенсии прибавку,

Рублей сто семьдесят, поди…

Министра — слыхивал? — в отставку!

Жизнь лучше станет, погоди.

 

Нам хлеб возили раз в неделю,

Теперь, пожалились, так — два!

При церкви сделали купелю,

А-то ведь старая — в дрова!

 

С «собеса», ента… Валька ходит.

Мы с ней, как водится, — чайку!

Как шефство к нам у ей, навроде,

А мне приятно, старику.

 

Да! Фельдшерицу отыскали!

А то уж год как никого.

Ей при медпункте угол дали —

С району ездить далеко.

 

Жить можно, можно…

Мы со старой

Уж отложили, почитай, —

Когда ребятам на подарок,

Когда себе на самый край.

 

Вот только знаешь что, Антоха,

Уж больно жалко молодежь.

Работы нету, вот что плохо,

Отсюда — пьют, ядрена вошь…

 

Замолк старик — припомнил были,

Хоть и придумать был мастак!

— А знаешь что, и мы ведь пили,

Да как-то, кажется, не так.

 

ДОРОГА

 

Мы смотрим с тобой на степи,

На голую плоть земли.

Колышется точкой стрепет

В колышущейся дали.

Колышется пол вагона

И выдувший чай сосед.

Буфетчица, как Мадонна,

Плывет за тележкой вслед.

В Черниговке будут раки,

Вареники — в Пологах,

За Юрьевкой вспыхнут маки

На тонких своих ногах.

И было бы все так просто —

Буфетчица, раки, зной…

Так нет же, нам мало роста

В обыденности такой!

Мы будем с тобой копаться

В природе простых вещей,

А я бы не прочь остаться

Профессором кислых щей.

 

ОЖИДАНИЕ

 

В ожидании — вот в чем, милая,

Бесконечный разгул тревог,

Неприкаянность и уныние,

И безумие, не дай Бог.

 

В ожидании часто сходятся

Устье времени и исток.

И разлучница в нем, и сводница,

И попутчица, не дай Бог…

 

---

Игорь Владимирович Малышев родился в 1970 го­ду в городе Кировограде (Украина). Окончил Орловский техникум железнодорожного транспорта, получил также высшее образование по специальности «Финансы и кредит». Работает руководителем в системе железнодорожных перевозок и логистики. Публиковался в региональных изданиях и альманахах. Автор книги стихотворений «В ста километрах от Москвы». Лауреат всероссийского фестиваля-конкурса «Хрустальный родник». Живет в Орле.