Урядник писаря обозвал свиньей

История полна не только событий, важных и разных, но и анекдотов. Это всевозможные случаи из реальной жизни, нелепые и абсурдные, грустные и смешные. Исторические анекдоты нередко становятся даже сюжетом литературных произведений. Но чаще всего их передают из уст в уста как весьма поучительные байки.

История, заинтересовавшая нас, тоже носит весьма анекдотичный характер, но основана на вполне действительных фактах, которые в течение года в изложении губернских газет будоражили общественность не только одной из уездных волостей, но и волновали многие губернские умы, охочие до острых сюжетов.

Недавно в Государственном архиве Воронежской области мне попало в руки одно любопытное дело. Персонажи, представленные в нем, ничем примечательным не прославились, но по какому-то стечению обстоятельств сохранился документ, а значит, в «историю они все-таки попали». Много времени прошло, а то, что случилось около 135 лет назад, и сейчас по-своему актуально.

Произошло все это в Новохворостанском волостном центре Коротоякского уезда, в селе Давыдовка (сейчас п.г.т. Давыдовка). Развитие его во многом предопределило строительство железной дороги. С 70-х годов XIX века село стало развиваться весьма динамично, настолько, что кирпичное строительство в нем размахнулось вровень с некоторыми из уездных центров. Здесь находились промышленные и торговые заведения, а также волостное правление, почтовая станция, школы, церковь, фельдшерский пункт, участок станового и т.п.

17 августа 1881 года в 9 часов вечера приключилась здесь одна история. Версий случившегося несколько.

Одна из них от пристава 1-го стана (из его рапорта на имя губернатора):

Полицейский урядник 1-го участка Гриценко по просьбе жандармского унтер-офицера Меченева сопровождал арестованного крестьянина Петровской волости Гаврила Григорьева под арест в Новохворостанское волостное правление. Волостной писарь Новохворостанского правления Чефранов, будучи в пьяном виде, начал с урядника требовать постановления, между ними вспыхнула ссора, в результате которой писарь ударил урядника по лицу. Чтобы разобраться в указанном происшествии, приставом было произведено 23 августа дознание, а дело о случившемся передано в Коротоякское уездное по крестьянским делам присутствие. Открылись следующие обстоятельства дела: свидетели происшествия — Иван Березин (сторож волостного правления), его сын, Сергей Строгонов (десятник волостного правления), Павел Харин (служащий при пожарном обозе) — дают уклончивые показания. Причем, предполагается, что свидетели находятся под давлением писаря, в связи с их службой в волостном правлении. Чефранов прежде волостного правления служил письмоводителем у предводителя дворянства Савелова, в то время, когда тот был мировым судьей, тот оказался недоволен службой Чефранова («за его безобразия», дерзость и отсутствие прилежания). На нынешней должности часто находится в пьяном виде, а также нарушает закон (использует свое положение в корыстных целях). Например, пишет на обороте бланка волостного правления в питейное заведение об отпуске ему бутылки вина, зная, что содержатель заведения не имеет свидетельства на продажу спиртных напитков на вынос. Знакомство он ведет в Давыдовке с тамошними учителями, священником, а также зажиточным крестьянином Ракитиным (это вовсе не преступление! — М.М.) Отношение его с крестьянами самые неблагонамеренные, что видно из жалоб, например, крестьянина Жученко. Пристав отмечает еще раз, что Чефранов личность «неблагонамеренная, дерзкая, пьяная» и он ни в коем случае не должен служить на такой должности, «особенно как Новохворостанское волостное правление». Далее добавляет — «только снисходительное отношение господина предводителя дворянства могло предоставить ему занимаемое место» (хотя с чего, если Чефранов служил у него плохо — М.М.) 27 августа из уездного по крестьянским делам присутствия дело передали для вторичного дознания Новохворостанскому волостному старшине, однако до начала ноября результатов дела так и не было достигнуто.

Версия служащих Новохворостанского волостного правления подробно изложена в «Воронежском телеграфе» 7 октября 1881 года от имени волостного старшины Мартина Сморчкова.

Это опровержение на вышедшую статью в газете «Дон» №96 «О столкновении в с. Давыдовка писаря с урядником». Старшина пишет, что он не попал в число опрошенных, т.к. во время происшествия отсутствовал. Корреспондентом газеты «Дон» было написано, что «в Новохворостанской волости вообще все навыворот, старшина там на посылках у писаря, а писарь в роли старшины и делает все, что зародится в его расстроенной голове». Старшина, возмущенный этим утверждением — «неужели он думает, что тем самым унизил писаря, напротив, он возвысил его, а меня унизил, сравнив с десятником, который только и избран лишь затем, чтобы исполнять приказания». Но, думается, это сделано лишь затем, чтобы настроить старшину против писаря. По результатам личного дознания старшине стало известно следующее. Федор Березин, служащий при волостном правлении, помогал уряднику довести арестованного, он показал, что «урядник дорогой пихал арестованного, тот падал и кричал, на крик сошлось немало народу, а волостной урядник первый обозвал писаря свиньей и, выгоняя его, кричал: «Пошел вон!» Писарь никаких оскорблений уряднику не делал, а лишь потребовал у него постановления, т.к. в волостном правлении без этого документа арестованного нельзя содержать. В то время когда писарь пытался доказать уряднику свою правоту, он размахивал руками и нечаянно дотронулся до лица урядника. При этом писарь был совершенно трезвый (так ли это, вопрос спорный, старшина сам не видел — М.М.) Сам же урядник вел себя весьма оскорбительно: на крыльце он распихал служащих, десятника даже столкнул с крыльца. На шум из канцелярии выбежал писарь. Назвав урядника по имени-отчеству, он вежливо попросил у него документы на арестованного (зная нрав писаря, все могло быть не так. — М.М.) А урядник же в ответ обозвал его свиньей и стал прогонять писаря. Был ли при этом урядник пьян, не понятно. Причем случай безобразного поведения урядника не единственный, к тому же действие совершено не по закону, он арестовывал людей и не составлял необходимых документов, и в итоге их приходилось выпускать волостному правлению, кроме того, в то время, пока они содержались в волости, приходилось их кормить своим хлебом. Факты, изложенные в газете «Дон», фальсифицированы, причем это уже повторяется неоднократно. Старшина пишет, что это последнее опровержение написанного, далее последует заявление в суд на корреспондента и газету…

Таким образом, если кратко, обстоятельства дела с разных позиций выявляют факт превышения полномочий с обеих сторон. Урядник не предъявил необходимых бумаг, а писарь слишком уж рьяно не уступал уряднику. Причем интересно, что несмотря на сомнительность репутации, писарь вполне имел право не пускать урядника с арестованным в волостное правление без соответствующих бумаг. При этом размахивать руками было совсем не обязательно, но тут уж дело в личном темпераменте. И так уж вышло, что у урядника темперамент был тоже «итальянский». И вот один не уступил другому.

Разбирательства дела продолжались год, открывались новые черты личности писаря, главным из которых было то, что он дружил с теми людьми, которые могли способствовать его нахождению на службе (дворянином Троцким, который в то время возглавлял Коротоякское по крестьянским делам присутствие), с рядовыми крестьянами он не церемонился: рожь отнимал, требовал взяток, ругался матом, однажды ударил сельского старосту с. Дракино и т.п.; вел веселый и разгульный образ жизни. Например, в одном из рапортов написано свидетельство местного начальника почтовой станции о том, что Чефранов неоднократно требовал везти его на почтовых лошадях к «даме сердца» писаря по имени Надя в соседнее село Дракино. А также требовал вина прямо в волостное правление, для распития его там. В деле присутствует записка в питейное заведение, датированная августом 1881 года. Однако как бы личность писаря ни была опорочена, на обстоятельства дела это не повлияло, так как к конкретному случаю отношения не имело. И в ноябре 1882 года обвинение с писаря было снято.

Вот так обычная сцена реальной жизни по прошествии многих лет стала историческим анекдотом, мораль которого поучительна и для нас: чтобы не вляпаться в историю, надо задуматься о своем поведении в той или иной ситуации.