Там, где зерну умереть

Книга екатеринбургского писателя Андрея Расторгуева содержит подборку стихотворений, относящихся к недавнему времени, служащих временными отметками: вместо подписи под каждым стихотворением – дата. Это делает поэзию сборника «Зёрна в жерновах»[1] подобием записей «на память», хроникой, дневником.

Вот почти в начале книги стихотворение с невыразительно-протокольным названием «Митинг», датированное 19 марта. Начнёшь читать о том, что «Украина под огнём», а «пехота зачищает Мариуполь», и вспомнишь, что в марте 2022-го как раз шли уличные бои в приморском городе имени Марии. А 18 марта 2022 года в городе Москве прошли политический митинг и концерт в Лужниках под общим названием «Zа мир без нацизма».

Буква «Z» прочно внедрилась в русскую азбуку с 24 февраля 2022 года, и даты, маркирующие стихотворения как латиница борта русской бронетехники, – тоже буквы. Знаки времени, символы событий. Сборник Андрея Расторгуева – своеобразная летопись того, что официальные лица называют Специальной военной операцией (СВО), а поэт именует «войной».

Но создать летопись необъявленного и подобрать метафоры к аббревиатурам даже поэту непросто, ежедневник у Андрея Расторгуева получился странным – уже девятнадцатого февраля киевляне у него оклеивают окна, смерть «того царя со чада и домочадцы» соседствует со смертью «матроса морской пехоты», а упоминание грозных событий перемежается с описаниями быта и размышлениями о котиках.

Школьницы сегодня пишут письма солдатам, и сами эти послания (не их описания) становятся зарубками на память, отображением реальности, письменными свидетельствами неописуемого времени:

 

Вот – «Не бойтесь!» – ещё одно…

Кратки с нынешней непривычки.

И, как в чатах заведено,

дальше – котики или птички…

 

Аннотация к сборнику утверждает, что перед нами «дневник, написанный на полях военных событий 2022 года», но вопреки требованиям литературно-бытового жанра Андрей Расторгуев иногда отказывается от собственных высказываний и предоставляет слово не то что школьницам, но даже котикам.

Одним из самых сильных стихотворений сборника кажется то, где речь идёт как будто о домашнем любимце.

 

В Киеве милота –

сестра завела кота.

Рыж, полосат, усат –

кот-антидепрессант.

Гладит его она –

вроде и не война…

 

«Вроде и не война», действительно, и зачем, казалось бы, «на полях» рисовать кота настолько выпукло, что он кажется и впрямь, того гляди, заговорит. Разве это что-то сообщает нам, пытающимся уловить отзвуки «военных событий 2022 года», в поэтических строчках жителя «тылового» города?

Но вот стихотворение участника Специальной военной операции, поэта и драматурга Дмитрия Артиса, и главный лирический герой здесь опять кот – возможно, при жизни рыжий и полосатый.

 

Солнце темнеет, когда

в самой красивой воронке

дети хоронят кота,

бантик стянув на картонке…

 

Это строчки стихотворения, опубликованного в книге «ПоэZия русского лета», вышедшего в 2023-м, языком образов отображающего «переломные моменты истории».

Сделанное нами сопоставление двух очень разных поэтов и двух очень разных сборников отчасти оправданно именно тем, что и там, и там – рассказ о «моментах истории».

Вот и выходит, что иногда «переломность» происходящего становится очевиднее всего, когда на события, в ходе которых «могилу коту вырыл кусок от ракеты», смотришь не с трибун митингов и даже не из окопа, но глазами ни к чему не причастных детей, через голову ещё более непричастных котов, сквозь стихи поэтов непризывного возраста.

Поэт Андрей Расторгуев пытается сохранить собственную интонацию и пишет не хронику «необъявленной войны», но историю собственной жизни рядом с этой войной. Что кажется особенно важным для всех читателей, оставшихся за скобками «исторических событий», непризывных и непризванных.  Собственно, высказывание от первого лица в мире, разделённом на «наших» и «не наших», всегда ценно.

 

Ещё одно осталось только различить –

умом принять, но сердца не ожесточить.

 

Задача, поставленная Андреем Расторгуевым, вызывает уважение, но оказывается практически невыполнимой. Не ожесточаться сердцем, не испытывать эмоций и быть предельно объективным в обстоятельствах, когда «смятенная душа» требует «ни другу, ни врагу не отвечайте…», трудно. Отсюда сбивчивость авторской речи, попытки «не отвечать», но показывать, как картинки: рыжих киевских котов, раскрашенные в жёлто-голубой берлинские Бранденбургские ворота и то, что выглядит как «русская межусобица». Что тоже, впрочем, непросто.

Сегодня, несмотря на обилие всевозможных экранов, даже увидеть суть событий – не то что показать – трудно: заёмная оптика снабжена фильтрами, суфлёры дают подсказки не актёрам, но зрителям, от хода истории сцену потряхивает даже в «городе тыловом».

 

В городе тыловом

здорово в бытовом:

всё у нас на газу,

и – ни в одном глазу…

 

Можно создавать поэтические картинки, отталкиваясь от мирного фразеологизма «уйти по-английски». Но картинка всё одно получается фантасмагорической, военной, жуткой – и как будто не совсем такой, какую хотел бы видеть автор.

 

…Вернувшийся от харьковских околиц

из третьего похода доброволец

рассказывал, как вывезло ему,

когда из мрака выступили близко

фигуры, перемолвясь по-английски –

и по-английски канули во тьму…

 

За красотой фразы в стихотворении, названном «Родичи», стоят свидетельства живых участников истории, которые нарушают вроде бы сложившуюся авторскую кинохронику «русской межусобицы». Можно пережить «переломные события истории», но чтобы дать им имя, нужно научиться говорить от имени не только живых, но и мёртвых. Каждый из которых погиб во имя своей правды. Как зерно умирающее, чтобы стать хлебом.

И вот стихотворение, давшее название всему сборнику, сообщает не столько о «жерновах истории», сколько о неоднозначности того материала, из которого нынче делают сухари для будущих историков:

 

Зубы драконьи

или живая рожь –

глядя на комья,

сразу не разберёшь.

 

Что матери-истории более ценно? Тут уже не до красот стиля, не до попыток любой ценой остаться беспристрастным и всеведущим – как заклинание звучит призыв сделать хлебом насущным «касанье губ». Простая человеческая нежность сегодня дороже ржи и пшеницы.

Ближе к последним страницам в стихотворениях Андрея Расторгуева появляется горечь. Казалось бы, он, «не ожесточаясь сердцем», пишет про «мальчиков эпохи постмодерна» – тех, кто бежит от мобилизации, и тех, «что вернутся с нынешней войны», разных детей одной и той же эпохи, и вот:

 

Приятель сообщил издалека,

что я пишу теперь как недобиток:

Отечество, мол – слово из совка,

долг перед ним – совковый пережиток…

 

Если ты не считаешь, что Отечество – «пережиток», то уже делаешь выбор; если ты пишешь «как недобиток», то уже даёшь ответ. Но что может сказать поэт тем, «кто сегодня идёт в бой»?

 

Слово прежнее давно,

если не истреблено –

в шуточку обращено,

языком истреплено…

 

Даже тот, кто честно пытается вступить в диалог с историей, не всегда может найти нужные слова. Может быть, именно в этом смысл избитой фразы про молчание муз во время бесед артиллерии. Бог войны – ещё не Бог поэтов.

 

Если много говорить про войну,

обращается она в болтовню,

а назад на довоенную тишь

своротить её не уговоришь.

 

Сборник поэзии Андрея Расторгуева в какой-то степени действительно хроника, но не столько исторического пути нашей Родины, сколько личного взаимодействия человека с историей. От попыток фиксации событий через показ образов происходящего – до работы над собственной незамутнённой оптикой.

 

Чтоб увидеть Родину свою,

мало очутиться на краю.

Лишь когда готов через края

за неё – вот Родина твоя.

 

Нередко подборка стихотворений в сборнике «Зёрна в жерновах» выглядит неровной. И это кажется правильным.

Оставшиеся в тылу, вынесенные за скобки и не в полной мере освоившие новые буквы, все мы, разные и непохожие, одинаково участвуем в истории. Сборник Андрея Расторгуева уже своим, порой выходящим «за края» литературной речи, повествовательным языком напоминает, каково это – жить в «интересные времена».

 

Вой бешеным волком, гагарой кричи –

тебе и апостол, хранящий ключи,

не скажет с улыбкою мима,

какое в зачёт или мимо…

 

«Интересные времена» помогают лучше понять, что тебе по-настоящему ценно, и дать ответ прежде всего самому себе. Может быть, не бывает правильных слов, и никто не скажет, какое «в зачёт» или «мимо», когда «век вывихнут». Но тем важнее твоё личное высказывание.  Андрей Расторгуев такое высказывание сделал, и читатель, если он не апостол, пусть возьмёт этот сборник не как школьную хрестоматию, но как ученическую пропись.

 

[1] Андрей Расторгуев. Зёрна в жерновах: Стихи. – Екатеринбург, 2023.