Сражались не за ордена

Казачья доля

 

Не носить тебе Золотой Звезды,

Что в награду тебе дана.

Михаил Тимошечкин

 

Три точки на подробнейших географических картах связаны судьбой одного человека. Речь об Иване Федосеевиче Лубянецком — Герое Совет­ского Союза, командире танкового батальона.

Первая — село Вознесеновское. В пору рождения младенца, шел 1914 год, оно числилось по Ставропольской губернии. Известно, что казачья семья осталась без кормильца. Отец то ли погиб в гражданскую войну, то ли жизнь ему укоротила болезнь. Для Вани школьное детство оборвалось со второго класса. Мужичок-с-ноготок впрягся в домашний крестьянский воз. Но в осиротелую семью все же заглянуло счастье. Вдова Агафья Семеновна глянулась, полюбилась, по воспоминаниям близких, «честному душевному человеку» — Артему Платоновичу Лупоносу.

Отчима, красного партизана, в начале коллективизации направляют председателем колхоза в станицу Новощербиновскую — из степной глубинки в Приазовье Краснодарского края. Станица станет милой малой родиной казачонку. Отчим сказал: «Ваня, нужно учиться. Без грамоты теперь никуда, лишь волам хвосты крутить». Сын согласился, но показал свой характер: «К малышне переростком в третий класс не пойду». Шагнул через две ступеньки в пятый класс. Оказался прилежным и способным учеником. С хорошими оценками и похвальной грамотой окончил тогдашнюю семилетку.

По подсказке Артема Платоновича, в 1934 году Иван Лубянецкий поступил в Ейский сельскохозяйственный техникум. Учить сына было не накладно. При отличной успеваемости он получал стипендию. К городку на Азове путь близок. В выходной студент дома, где для него на предстоящую неделю всегда была готова торбочка с продуктами.

Диплом получил в двадцать лет. Лубянецкому сразу же вручили повестку в армию. Вернувшись из военкомата, доложил родным: «По комсомольской путевке меня направляют на учебу в Ульяновское бронетанковое училище». «Что ж, — только и развел руками Артем Платонович, — не дождалась наша машинно-тракторная станция своего механика. Кому-то Отечество тоже надо защищать». Мать незаметно вытерла слезу, вздохнула: «Казачья доля».

Сельхозтехникумовские знания оказались хорошим подспорьем курсанту в учебе. Тракторное дело родня танковому. Быстро изучил и боевую машину. Сельскому парню физические нагрузки были тоже по плечу. В ряду первых, скажем, пришел к финишу лыжного пробега Ульяновск — Куйбышев.

На бравых курсантов в ладно скроенной и красивой военной форме, конечно, засматривались девчата. В один из счастливых весенних вечеров выпускник училища, без пяти минут офицер, встретил «хорошую девушку Лиду». Она и стала его женой.

Семейная жизнь молодого лейтенанта складывалась из встреч и разлук. Вскоре поезд увозил его на Дальний Восток, где «на границе тучи ходят хмуро». У озера Хасан, «в атаке огневой», принимал крещение в боях с японскими самураями танковый экипаж Лубянецкого.

Рубежный день — 22 июня 1941 года, когда в одночасье на земле рухнул мир, — Иван Федосеевич служил в Риге. Жену с сынишкой он успел проводить к родным на Кубань. Сам же в непрерывных танковых сражениях придерживал фашистов, остервенело рвавшихся к Ленинграду. В Новощербиновскую посылал короткие письма. Восьмого июля 1941-го: «Дорогая Лида! Здорова ли ты, здоров ли сын? Мысли о вас захватывают меня каждую минуту и, особенно, в минуты опасности. Как дорога мне ваша жизнь, как дорога мне ты…»

Осенью Лубянецкого отзывают с фронта в Москву.

«Дорогая Лида!

Наконец сбылась моя мечта: я принят в академию… Учиться нелегко, но военные занятия сейчас необходимы, как воздух. Сознание этого придает мне силы и энергию. Я знаю, что полученные знания мне пригодятся в будущих боях…» Когда немцы в бинокли разглядывали башни Московского Кремля, академию перевели временно в Ташкент. Сюда в гости к нему нагрянет Лида. Не ведали, что это будет их последняя встреча. Хотя офицер, в бою видевший, на себе испытавший, как силен и жесток враг, конечно, понимал, что выйти из этой кровавой сечи живым доведется не каждому. Потому он спешил выговориться в письмах к любимой, выложить «несказанное, нежное».

 

«Здравствуй, Лидуся!

Как хочется посидеть с тобой в одной комнате близко-близко друг к другу, а чтобы сын наш играл здесь же.

Весна! Все оживает, все с удесятеренной силой рвется к жизни. Весна! Одно это слово кричит о красоте, о радости, о жизни. Весна четвертая, когда мы стали жить с тобою вместе, и как счастлив был бы я, если бы эта весна стала первой бы нашей весной. Не в смысле том, чтоб снова жизнь начать, а чтобы эту весну нам втроем провести так, как у нас первая наша весна прошла.

Жизнь хороша! И все, что прожито, напоминает мне тоже весну. Весна и самая красивая. Я счастлив, что в жизни моей был вечер встречи с тобой, и он, этот замечательный вечер, решил судьбу дальнейшей моей жизни. Я хорошо помню, когда в этот вечер после расставания с тобой что-то новое появилось в душе моей — зародилась любовь в самых лучших ее красках. Мысленно я сказал себе, еще не убедившись во всем происшедшем: «Значит, эта девушка — моя звезда». И я не ошибся. И все, что лучшее на свете и в силах наших — для тебя, мой друг любимый. Быть может, за эти годы я и не дал того, что ты хотела, что так лелеяла еще девчонкой, сидя за пушкинским романом. Здесь ряд причин, но я любил тебя всегда. А сейчас за поцелуй, за взгляд готов я отдать жизни годы.

Я люблю тебя.

И за все, за все тебе я благодарен. За годы, прожитые вместе, за то, что долго ожидала и рано утром провожала, за то, что сына ты родила и вырастила, за то, что тайны сохраняла, за твой приезд, за то, что ты умеешь быть другом жизни и все хорошее ценить. В сердце моем трещин нет, и в голову мою не проникнут сомнительные мысли. Я люблю тебя. И вообще, курносая, чтобы ты никогда не думала о плохом, чтобы ты была веселенькой и умненькой девочкой, рыжая, белокурая моя. Если ты будешь много беспокоиться, я приеду и тебя буду ругать. Ясно? Моя, моя милая, родная Лидочка, подними головку, взгляни и улыбнись.

Я живу хорошо, чувствую себя тоже прекрасно. Когда выеду из Москвы, не знаю. Я постараюсь дать тебе телеграмму, и ты будешь знать новый адрес.

Целую тебя крепко, крепко, целую Шурика, береги его, а то он сейчас как огонь, не балуй его сильно. А в общем, ты знаешь, что делать. И делай так, как ты хочешь, но хорошо. Здоровья ему, маленькому, и счастья!

Целую папу, маму, Катю, Валю. До встречи, родные!

Ваш Ваня.

23 мая 1942 года».

 

В июне 1942 года выпускник ускоренного академического курса уже в действующей армии на Воронежском фронте. В недавно сформированной 115-й танковой бригаде старший лейтенант Иван Лубянецкий был назначен командиром 322-го танкового батальона.

Враг же вновь, как летом сорок первого, нахраписто пошел в наступление. Подминал траками танковых гусениц уже донские и родимые кубанские степи. С невытравимой из души болью узнал, что его родимая станица во вражеской неволе. Понимал: отец и мать, жена и сын вряд ли успели уйти в наш тыл. И если фашисты дознаются, что сын, муж — советский офицер? Не оставят в покое. Терзал душу недобрыми мыслями, писал сестре Лиды:

 

«Здравствуй, Тася!

Я получил твое открытое письмо. От всей души благодарю тебя, Тасенька. Ты хорошо понимаешь мое положение. В добавление ко всему я получил свои письма к Лиде обратно. Лучше бы их не присылали, для меня было бы намного легче.

Тася, твою открытку я читал несколько раз, мне тяжело, но все же улыбнулся, читая слова, где ты успокаиваешь меня. У вас от природы, наверное, добрые сердца. Если Лида осталась на месте, спокойно мне жить нельзя. Ведь в этом я виновен больше всех. Я недосмотрел, не уберег этого милого нежного ребенка…

Я не хочу обременять тебя тяжелыми думами. Будем надеяться, Тася, что наши любимые Лидуся и Шура, отец и мама живы, здоровы. И наступит день встречи, счастливый, радостный день. Ведь Лидонька так удачлива, она счастливой должна быть. Только бы слово от нее, снова жизни силы вернулись бы ко мне.

Я не хочу тебе много говорить, хочу только сказать, что злобы у меня против фашистов на всю мою жизнь хватит. Рассчитаемся за все.

Тася, я тебе посылал деньги, смотри не вздумай прислать обратно.

Пиши мне, Тасюша, ведь из родных ни от кого больше сейчас я писем не получаю.

Целую тебя крепко, целую Славика. Передавай привет Грише.

Ваня.

20 сентября 1942 года»

 

Время расплаты с врагом вот-вот будет означено военными приказами.

Придавал сил Сталинград, где в адовом пекле корчились в предсмертных судорогах отборные гитлеровские войска. Не дать им вырваться из котла или до лучшей поры надежно укрепиться в самом городе — эти задачи решались на Среднем Дону в ходе боевой операции «Малый Сатурн». Напомним: 115-й танковой бригаде в связке со стрелковыми дивизиями нашей 6-й армии предстояло разгромить части 8-й итальянской армии, которые держали оборону по крутому правому речному берегу от нынешней автотрассы «Дон» напротив районного центра Верхний Мамон до села Новая Калитва.

Шестнадцатого декабря начался штурм высот. Танкисты, уже переправившиеся через Дон на исходные позиции, с Осетровского плацдарма ударили во фланг и тыл противника.

Семь суток было отмеряно свыше воевать комбату Лубянецкому. Его батальон во взаимодействии со стрелковыми частями 172-й стрелковой дивизии освобождал воронежские села и хутора Дубовиково, Оробинск, Цапково, Ивановка, Первомайское. Его батальон участвовал в полном разгроме итальянских дивизий «Коссерия», «Равенна», немецких пехотных подразделений. Его батальон «уничтожил 35 танков, около 90 орудий разного калибра, около 200 автомашин, подавил 220 пулеметных огневых точек, истребил до 1000 и захватил в плен до 800 солдат и офицеров врага. Лично Лубянецкий огнем своего танка уничтожил 8 танков, 11 орудий и 10 пулеметных дзотов противника».

Язык документа краток, изложены факты, и только факты. Их дополняют свидетельства участников боев. Тем более — если видишь поле сражения глазами противника. Воспоминания «Дорога на Сталинград» оставил потомкам немецкий пехотинец Бенно Цизер, какому выпало остаться живым в этой битве в донских степях: «Мороз был у нас не только снаружи, но и внутри. Унылое свинцовое небо в сплошной облачности было холодным, однообразным, совершенно безжалостным. Куда ни глянешь, повсюду один только снег — бесконечное снежное пространство».

В доме, в котором «не было и следов бывших владельцев: либо они сбежали, либо были убиты», подселили к бывалым фронтовикам недавно прибывшее пополнение из необстрелянных рекрутов. Новобранцев в вечерний час вразумлял «худой, с глазами навыкате фельдфебель, обросший бородой»:

«…Летом мы громили русских в пух и прах, почти играючи. Потом пришли холода и снег, где они в своей стихии. Теперь уже они атакуют, а мы барахтаемся тут в сугробах целый день и стонем от жестокого холода. Мы маемся так уже месяцами. Мы несем потери за потерями. Слышите этот шум? Ночные атаки — в этом русские спецы. Но говорю вам, это как бой с тенью, прежде чем ты это осознаешь, нож уже будет у тебя между ребер. А потом, их танки…

Вы когда-нибудь видели танк с советской звездой в движении? Если нет, то вам будет на что посмотреть! А когда услышите лязг их гусениц и броситесь в снег, вспомните меня. И вспомните также этого сопляка тут, который говорит, что на фронте не так уж плохо. Вы не сможете отделаться от мысли, что этот монстр движется прямо на вас. Он ползет вперед очень медленно, проходя всего какой-нибудь метр в секунду, но идет прямо на вас, и с этим ничего не поделаешь. Ваша винтовка бесполезна — вы можете с таким же успехом плюнуть на свою ладонь. Кроме того, и в голову не приходит стрелять. Вы просто замираете, как мышь, хотя чувствуете себя так, будто кричите от ужаса. Боитесь и пальцем пошевелить, чтобы не разозлить зверя. Вы себе говорите, может быть, вам повезет, может быть, он вас не заметит, может быть, его внимание отвлечено на что-нибудь eще. Но затем возникает новая мысль, что вдруг удача отвернулась от вас и он ползет прямо на ваш окоп, и вы уже ни живы, ни мертвы. Вот когда вам нужны нервы, такие крепкие, как стальные тросы. Я видел, как Хансман девятой роты попал под гусеницы Т-34 и погиб. Он вырыл себе недостаточно глубокий окоп — смертельно устал, чтобы копать…»

Но противник чаще не терялся. Кто-то действительно «бежал быстрее лани», сдавался в плен. Зато самая боеспособная альпийская дивизия «Юлия» вместе с немцами без паники заняла запасную линию обороны. Она пролегала по степным высотам от Новой Калитвы до железнодорожной станции Пасеково и дальше — к украинскому селу Высочиновка Марковского района ныне Луганской области. Так освобожденное Первомайское оказалось на фронтовой черте. С полевых холмов — Солонцы и Осиянка, — означенных на военных картах, как высота 205,6, враг держал село под прицельным огнем. Жители снова вынужденно покидали свои хаты и уходили к родичам и знакомым на южные улочки, скрытые бугристым перевалом.

С ходу сковырнуть это «змеиное гнездо» нашим войскам не удалось. Яростные атаки и контратаки продолжались недели две. Высота переходила из рук в руки. Итальянцы называли ее «кастрюля кипящая». Сидеть на ней, действительно, было слишком горячо. Но враг не желал терять выгодные позиции. Он держал под огненным контролем окружающую местность на два десятка километров.

«23 декабря 1942 года во время штурма высоты 201,8 у хутора Серобабин танк Лубянецкого был подбит и загорелся, а сам он был ранен. Покинув танк, вступил в бой с окружившими его немецкими автоматчиками, из личного оружия застрелил 10 гитлеровцев и пал смертью храбрых.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 марта 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство Ивану Федосеевичу Лубянецкому было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

Награжден орденом Ленина».

В армейской газете было напечатано это письмо.

«В жестоких боях с фашистскими захватчиками пал смертью героя наш боевой друг, товарищ и командир, Лубянецкий Иван Федосеевич.

Вечная память и слава Герою, отдавшему свою молодую жизнь за победу над врагом. Мы знали его как стойкого, волевого, храброго и мужественного командира-танкиста. Его беззаветная преданность Родине и личная храбрость всегда решали исход тяжелых боев в нашу пользу. Умелый, отважный, вселявший в каждого бойца веру в победу, личным примером воодушевлявший нас на боевые подвиги, Лубянецкий был образцом советского командира-воина.

Мы горды тем, что воевали вместе с дорогим нам Иваном Федосеевичем.

Мы клянемся, фашисты еще не раз узнают силу мощных ударов Красной Армии. Они будут уничтожены.

Мы отомстим за смерть славного командира, нашего боевого товарища.

Командир части 06675 полковник Мельников.

Заместитель командира по политчасти подполковник Корякин

Командиры — Смучек, Белов, Романченко, Примак, Котов,

Иванов, Угаров, Карамышев, Колесов, Барабаш, Николаев,

Ставровский, Гайдуков, Тронлин, Тимофеев, Попов».

…Танк командира отремонтировали. В бой машина шла с именем комбата на башне. Батальон возглавит лейтенант Иван Дмитриевич Мерзляк. Отважный воин. Погиб смертью храбрых при освобождении родной Украины. Тоже Герой Советского Союза.

 

* * *

 

В 1960-е годы наставник следопытов Первомайской школы Митрофан Дмитриевич Савенков с учителем-краеведом из Новой Калитвы Иваном Ивановичем Ткаченко разыскали сведения о подвиге Лубянецкого. Тогда же школьной пионерской дружине присвоили имя героя.

В Первомайское с Кубани приезжали родители Ивана Федосеевича, а также родственники павших воинов и ветераны-освободители. Те, кто штурмовал высоту 205,6, и сельские старожилы, хоронившие погибших зимой сорок третьего, утверждали, что именно здесь пал смертью храбрых комбриг. Но в наградном листе, хранившемся в архиве, указывалась иная высота — 201,8.

Сочли это ошибкой.

Как удалось нам установить сейчас, сорок лет спустя, документ точно указывает место гибели Лубянецкого. На карте военных лет высота 201,8 означена в степи чуть западнее Первомайского — вблизи исчезнувшего ныне Серобабина хутора. На ней тоже находился вражеский опорный пункт. В сборнике «Сталинградская битва. Хроника, факты, люди» (Книга вторая, Москва, 2002 год. Страницы 268-269) сообщается:

 

«ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ ОПЕРАТИВНОЙ СВОДКИ № 358 

ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ на 8.00. 24.12.42 г.

В течение 23 декабря войска Юго-Западного фронта в центре продолжали преследовать немецко-фашистские войска…

6-я армия на правом фланге закреплялась на достигнутом рубеже, на левом фланге, преодолевая упорное сопротивление противника, продолжала вести наступательные бои в прежнем направлении.

127 стрелковая дивизия закреплялась на линии: северо-западная окраина населенного пункта Новая Калитва—молочно-товарная ферма — высота 176,2 (два километра юго-западнее нп Новая Калитва);

172 стрелковая дивизия выдвинулась: Первомайское—Серобабин — высота 201,8;

350 стрелковая дивизия вела бой западнее населенного пункта Косовка и в районе рощи восточнее Фесенково;

267  стрелковая дивизия занимала оборону на рубеже Голая—Новомарковка».

Неожиданно нашелся и проводник танкистов, пехотинцев. В прожитом она колхозный экономист. Лидия Григорьевна Посвежинная вспомнила, что ей мама не раз рассказывала, как «ее свекор, мой дедушка Прокофий Дмитриевич Малиев, скрытно, чтобы не попасть под вражеский обстрел, полевыми дорогами вывел наших к Серобабину хутору. Когда возвращался домой, услышал — там, позади, за Высоким лесом, гремел бой. А наше село обстреливали с Солонцов. У нас во дворе разорвалась мина, и дедушку убило осколком».

Поскольку в документах не говорится о захоронениях на высоте 201,8 у хутора Серобабин, ныне он не существует, то погибших, в том числе и тела комбата-танкиста Героя Советского Союза Лубянецкого Ивана Федосеевича, его боевых товарищей, возможно, увезли с поля боя и похоронили на южной окраине Первомайского в силосных ямах. Хотя есть и иные сведения: с павшими воинами прощались на поле боя.

Из окрестных сел весной 1943 года останки перенесли в общую братскую могилу в Новую Калитву, бывшую тогда районным центром. Находится она в парке на берегу Дона. Позже здесь установили памятник.

Уже в 1985 году на окраине Новой Калитвы был сооружен мемориал «Миронова гора», где установили символические надгробья с именами воинов, захороненных в центральной сельской братской могиле.

На скрижали занесена фамилия — Лубянецкий И.Ф.

Девятого мая 1979 года в сельском парке села Первомайское принародно открыли бюст Лубянецкого. На торжества приехал сын Александр Иванович. Он поблагодарил школьников и учителей, всех сельских жителей за то, что хранят память об отце.

Бюст Герою установлен у школы в станице Новощербиновской. Его именем названа улица, на которой сохранился домик, где жил Иван Федосеевич. Мемориальная доска открыта в Ейском техникуме-колледже, где он учился.

 

* * *

 

…В кармане кителя погибшего командира хранилось неотправленное письмо жене:

«Идут жаркие бои. Почти не выходим из машин. Но настроение у нас хорошее. Бьем фашистскую сволочь беспощадно… И если я не вернусь, Лида, пусть сын знает, что отец его погиб не зазря».

 

Жизнь Арсеньева

 

Нашего земляка помнят, им гордятся в Сибири, точнее — в Красноярском крае.

Арсеньев Иван Николаевич — воин самой кровопролитной в истории человечества Второй мировой войны, Герой Советского Союза.

Его должны бы помнить, им должны бы гордиться и мы. Прежде всего там, где прошли его раннее детство, молодость — в нынешнем Подгоренском районе, в городке на Дону — Павловске, в Воронежском государственном техническом университете…

 

* * *

 

Слобода Россошь в 1923 году обрела статус города. К семидесятилетию этой памятной даты у центральной братской могилы воинов, павших в сражениях Великой Отечественной войны, были установлены бюсты землякам — Героям Советского Союза. В том 1993 году само событие стало значимым уже потому, что в стране вершилась «новая капиталистическая революция», в угоду ее властелинам переписывалась история Отечества. И прежде всего — зловонными потоками грязи чернился подвиг советского народа, спасшего мир от фашистской чумы.

Черные «копатели» — кто пером, кто на клавиатуре компьютера, на телеэкране, в кино — отрабатывают иудины сребреники и сейчас, перекраивают историю войны, но разговор не о них.

Еще в час открытия аллеи Героев у жителей Россоши появились вопросы «местного значения». В почетном ряду были «пропущены» — уроженец села Стеценково Дмитрий Каленик и работавший первым секретарем райкома партии в шестидесятые годы Михаил Крымов. Объяснить это можно было тем, что в ту пору в «демократической» печати при уточнении обстоятельств боя истово отменялся факт геройства 28 воинов, которые ценою своей жизни вместе с собратьями из дивизии Панфилова, с другими частями Красной Армии «не отдали Москву» врагу. У Крымова, как и у любого руководителя, тоже имелись свои недоброжелатели.

Надеемся, справедливость в конце концов будет восстановлена.

Памятники встали в ряд. Но сразу возникла «загадка Арсеньева». Старший сержант уже окончил свой земной путь в далекой Сибири. Она ему после войны стала милой родиной. Домой, в донские края, Иван Николаевич вроде бы не возвратился. В одних книгах утверждалось, что Иван Николаевич родился в слободе Россошь, в других — в слободе Белогорье одного и того же Острогожского уезда. Биографию Арсеньева пытались прояснить знатоки местной истории. Но след его «затерялся» в засекреченных оборонных предприятиях, где он трудился, в закрытых военных городках, где жил.

Истину могли указать только документы-первоисточники.

Одни из них хранятся в архиве Министерства обороны Российской Федерации. Это — наградные листы Героя.

Вчитаемся вместе в «краткое, конкретное изложение личных боевых подвигов или заслуг».

Старший сержант находился на фронте с июля 1941 года по май 1945-го беспрерывно. Всю войну прошел в этом звании и в должности командира отделения связи. Участник многочисленных оборонительных и наступательных боев с немецкими захватчиками. Своими неоднократными подвигами прославлял советское оружие.

В кровопролитные бои вступил в Смоленском сражении у Ельни — Ярцево, а закончил в Германии вблизи реки Эльбы.

«В наступательных сражениях за город Калинин в декабре 1941 года, будучи отрезанным на передовом наблюдательном пункте, с двумя телефонистами и одним разведчиком, организовал круговую оборону. Воины в течение десяти часов огнем из личного оружия и гранатами отражали атаки роты пехоты противника. Лично Арсеньев уничтожил больше двадцати вражеских солдат».

Первую награду — медаль «За отвагу» — воину вручил в марте 1943 года командир 18 гаубичной артиллерийской бригады гвардии полковник Пылин. Пушкари расчищали снарядным огнем путь наступавшей пехоте. Находившийся на переднем крае офицер-корректировщик сообщал своим батарейцам точное местонахождение вражеских огневых точек. Четырех-пятикилометровую проводную телефонную связь обеспечивало отделение Арсеньева. В боях за деревни Дубище и Островское ранило всех его бойцов. Сержант сам трое суток, «не имея отдыха ни днем, ни ночью», под шквальным огнем противника устранял порывы на линии. При его участии дивизион подавил две вражеских артиллерийских батареи, уничтожил 15 пулеметных гнезд, три противотанковых орудия. А еще отразил три вражеские контратаки пехоты с танками, истребил до 150 немецких солдат и офицеров. Освобожденные деревни удержали в своих руках.

В августе 1943-го близ города Орел в полосе действия 16-й армии тоже «показал пример мужества и отваги». Вместе с начальником разведки дивизиона в боевых порядках пехоты быстро указывал своим артиллеристам вражеские цели. Чтобы связь не прерывалась, пришлось устранить 35 обрывов на посеченной осколками линии. Зато разрушили снарядами 15 дзотов, отдельно — 10 пулеметов, 2 орудия и самоходную пушку. Пехотинцы смогли освободить шесть населенных пунктов. В этих боях Арсеньев «заработал» орден Красной Звезды и… контузию. Скручивал, изолировал провода, перебитые взрывом мины. А обстрел не прекращался. Тут и грохнул вражий гостинец совсем рядом. Землей присыпало, сознание на какой-то миг потерял. Очнулся, шевельнулся — цел, невредим. Подняться не может. В голове звон, все вокруг кружится. Товарищи подхватили под руки. Отлежался в полевом лазарете и вернулся в строй.

«В ожесточенных боях за город Калинковичи в Белоруссии зимой 1944 года только за один день 9 января, поддерживая связь со своего передвижного наблюдательного пункта с наблюдательным пунктом командира дивизиона, под массированным пулеметным и артиллерийским огнем противника, устранил 29 порывов на линии связи. Благодаря бесперебойно работающей связи, огнем дивизиона были уничтожены артиллерийская батарея, четыре пулемета и более двухсот солдат и офицеров. Разрушены два наблюдательных пункта, три ДЗОТа и подавлен огонь двух минометных батарей противника. Поддерживаемый огнем наших пушкарей, 140-й стрелковый полк 9-го стрелкового корпуса с малыми потерями овладел деревнями Александровка, Малые Автюцевичи, Буда, крупными опорными пунктами, прикрывавшими подступы к городу Калинковичи.

В июле 1944 года 3-й батальон 605-го стрелкового полка под прикрытием огня артдивизиона форсировал реку Западный Буг. Старший сержант Арсеньев, преисполненный ненависти к врагам своей Родины, ни на шаг не отступал от пехоты. Под губительным пулеметным и артиллерийским огнем противника с тремя катушками за плечами и автоматом в руках вплавь преодолел реку. Противник крупными силами пехоты и танков несколько раз контратаковал наши стрелковые подразделения. Товарищ Арсеньев одновременно передавал команды по корректировке точной стрельбы наших артиллеристов и непрерывно вел огонь из автомата по атакующей пехоте противника. Лично убил 38 немецких солдат и офицеров. Контратаки были успешно отражены с большими для врага потерями».

Сержант вновь был награжден второй медалью «За отвагу».

«В боях за удержание плацдарма на западном берегу реки Висла южнее города Варшава в августе 1944 года Арсеньев показал образцы мужества и отваги. Противник в течение с 5 по 14 августа ежедневно по десять и более раз крупными силами пехоты и танков, при поддержке массированным огнем артиллерии и непрерывной бомбардировкой с воздуха, днем и ночью пытался сбросить наши части в Вислу. Арсеньев, презирая смерть, на всем протяжении боев обеспечил бесперебойную связь с нашим дивизионом, устранил при этом более 120 порывов на линии связи. Противник, неся огромные потери от огня нашей артиллерии, прекратил атаки и перешел к обороне».

Преследуя врага от Вислы до Одера, особенно большую выдержку, личную храбрость и инициативу старший сержант Арсеньев проявил при взятии пояса укреплений у города Альтдамм. Шестнадцатого марта 1945 года заменил тяжелораненого начальника связи дивизиона. Противник переходил в контратаки. В критические моменты в ходе трехдневного наступления бойцы Арсеньева и сам сержант сумели быстро ликвидировать обрывы на линиях. Без единой задержки артиллеристы получали приказы и посылали снаряды туда, где требовалась помощь пехоте. 175-я стрелковая дивизия смогла на двенадцать километров углубиться в оборону противника и подойти к важному узлу сопротивления — городу Врицен. Распечатали, по сути, для войск 1-го Белорусского фронта дорогу на Берлин. Иван Николаевич был удостоен ордена Отечественной войны II степени.

Из наградного листа: «В мае 1945 года в районе города Ратенов, что западнее Берлина, Арсеньев первым со средствами связи и группой автоматчиков на бревнах под обстрелом противника форсировал реку Хафель, приток Эльбы. Благодаря быстро проложенной связи дивизион своевременно поддержал боевые действия нашей пехоты и своим огнем уничтожил три станковых пулемета, более 200 солдат и офицеров и подавил вражеские огневые точки — зенитную батарею и два орудия прямой наводки. Арсеньев поддерживал бесперебойную работу связи под огнем противника, устранил на линии более 50 порывов.

За неоднократные подвиги на фронтах Отечественной войны, в результате которых наносились большие потери противнику в живой силе и технике, что приближало час нашей окончательной победы, старший сержант Арсеньев достоин присвоения звания Героя Советского Союза.

Командир 432 гаубичного артиллерийского полка РГК

Полковник Дарчук.

9 мая 1945 года

Командир 18 гаубичной артиллерийской бригады прорыва РГК

гвардии генерал-майор артиллерии Пылин.

9 мая 1945 года

Командир 6 артиллерийской Мозырьской ордена Ленина

Краснознаменной дивизии прорыва РГК генерал-майор артиллерии Зернов.

Командующий артиллерии 47 армии

гвардии генерал-лейтенант артиллерии Годин.

Командующий войсками 47 армии Герой Советского Союза,

гвардии генерал-лейтенант Перхорович.

Член Военного совета армии генерал-майор Королев.

Командующий артиллерии 1 Белорусского фронта

генерал-полковник артиллерии В. Казаков.

14 мая 1945 года.

Присвоено звание Герой Советского Союза

с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда.

Указ от 31.05.45 года.

Вот как воевал наш земляк.

В том, что Арсеньев — земляк, утверждают начальные записи в «Наградном листе».

«С какого времени в Красной Армии — с сентября 1938 года».

«Каким РВК призван — Россошанским Воронежской области».

Вот фотография, скорее всего, из победного мая. Сидят рядышком на гнутых «венских» стульях два друга. Пилотки надвинуты на лоб. На полевых гимнастерках — ордена и медали. Несвычно сложены руки на груди, закинута нога за ногу. Сапоги — кирзачи. Слева — наш Арсеньев. Худощав, скуласт, белобрыс. Солдат как солдат. Еще не верится, что война позади. Еще не знает, что он Герой. Как же иначе — Родину освободил, две державы покорил. Мир спас от фашистской нечисти!

…Рад боец. Всю войну пройти «от звонка до звонка», пройти сквозь огонь и дым, сквозь смертельные огни и воды — и выйти невредимым.

В счастливой рубашонке родился крестьянский сын?

Не совсем.

Его «автобиографию» помог нам разыскать тоже земляк, уроженец села Первомайское-Дерезоватое, Петр Иванович Ремезов в архивах засекреченного города с оборонными предприятиями Красноярск-45, ныне Зеленогорск.

«Я, Арсеньев Иван Николаевич, родился 25 декабря 1918 года в деревне Белогорье, Белогорьевского района Воронежской области».

Здесь нужно уточнить. Белогорье имело статус «слободы» и входило в ту пору в Острогожский уезд Воронежской губернии.

«Родители занимались сельским хозяйством.

Отец ушел на службу в Красную Армию. Погиб на фронте в 1920 году. А в 1925 году умерла мать».

Иван Николаевич писал служебный документ, в подробности своего сиротского детства не вдавался. Но его рассказы записал журналист Дмитрий Кадочников: «Два года спустя после кончины мамы Ваня ушел из слободы. Кто ведает, как сложилась бы дальнейшая судьба девятилетнего мальчишки, если бы его, беспризорника, не сняли с поезда на ближайшей железнодорожной станции Россошь и не отправили почти домой. Напротив Белогорья через луговую пойму за Доном-рекою стоит старинный воронежский город Павловск. Он славен морской историей — на здешней судоверфи сам адмирал Федор Ушаков принимал первые боевые корабли для Черноморского флота. А еще город запомнился Ванюше богатыми арбузными базарами».

«Я воспитывался, — пишет далее Иван Николаевич, — в Павловском дет­ском доме, где окончил восемь классов.

По окончании в 1935 году поступил работать счетоводом в совхозе «Пробуждение». Это рядом с железнодорожной станцией Подгорное. Отсюда меня призвали в Красную Армию в сентябре 1938 года, в рядах которой служил по ноябрь 1945-го.

Участник Отечественной войны с июля 1941-го по 9 мая 1945 года в качестве командира отделения связи.

Коммунист с апреля 1943 года.

Награжден: орденами Отечественной войны II степени, Красной Звезды и медалями «За отвагу» — дважды, «За оборону Москвы», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». В мае 1945 года присвоено звание Героя Советского Союза».

С фронта воин вернулся на родину, поезд довез его на станцию Подгорное. Пришел встать на воинский учет, а его пригласили поработать начальником административно-хозяйственной части в районном военкомате.

Двадцать восемь лет показались ему еще несолидным возрастом. Семьей пока не обзавелся.

«В августе 1946 года поступил учиться в Воронежский радиотехникум. Окончил его в 1950-м. Был направлен на работу в Уральскую базу технического снабжения Главгосстроя СССР, где проработал до апреля 1952 года. После переведен в город Томск на оборонное предприятие в должности инженера-вакуумщика. С 25 августа 1955 года снова перевели на другое оборонное предприятие, где и работаю по настоящее время».

На листе размашистая подпись — Арсеньев.

Сегодня уже не тайна. Иван Николаевич был призван ковать ядерный щит Отечества.

«Во глубине сибирских руд» в Красноярском крае начиналось в рамках масштабного проекта по созданию ядерного оружия и ядерной энергетики сооружение электрохимического завода по обогащению урана. В 1962 году он вошел в ряд действующих предприятий атомной промышленности Советского Союза.

За успехи в освоении новой техники и передовой технологии коллектив завода был награжден орденом Трудового Красного Знамени. К этой награде лично причастен и инженер Арсеньев. В предпенсионные годы Иван Николаевич работал инспектором Центрального Комитета профсоюзов по охране труда и технике безопасности.

Скончался Арсеньев 13 февраля 1984 года. Прах его покоится на Аллее почетных граждан Зеленогорска. Имя воина присвоено детскому клубу боксеров, ежегодно в память героя проводятся турниры.

В городском музее есть портрет Героя. В витрине выложены награды, документы, описание его боевого пути.

 

По полю танки грохотали

 

В Россоши и Воронеже, в Кантемировке и белгородской Прохоровке, в Каменке и луганском Старобельске на пьедесталах стоят танки с вознесенными к небу пушечными стволами.

Танки стоят не только в нашей округе — от Волги до Эльбы. Там, где по полю Великой Отечественной — Священной войны — танки грохотали.

Там, где слава наша шла.

…В Россоши с 16 января 1943 года, когда в день освобождения от немецко-итальянских фашистских захватчиков настал праздник на нашей улице, мы славим всех воинов. Но — особые почести отдаем танкистам. В первую очередь называем Героев Советского Союза Ивана Епифановича Алексеева, Ивана Федосеевича Лубянецкого. А вот третий богатырь — Федор Семенович Кобец по странно непонятному стечению обстоятельств непростительно оказался в забвении.

О нем и его боевых товарищах — наш рассказ.

Его родина — днепровское украинское село Мошорино, ныне Знаменского района Кировоградской области. Птичья фамилия в крестьянской семье прижилась, скорее всего, из прозвища. Кобец, кобчик — птах из рода орликов. Свое фамильное имя сполна оправдал лейтенант, командир роты танкового полка прорыва — орлом Кобец налетал на врага!..

Но до этого часа нужно было встать «на крыло». Танкистами не рождаются.

За спиной — сельские трудовые университеты, какие проходит с малых лет мальчишка на домашнем подворье. С его участием огород, корова, поросенок и птичья стайка кормят семью. Школа-семилетка давала по тому времени прекрасное образование. До армии успел освоить профессию слесаря и поработать у техники. В 1935 году призван на службу, еще не ведая, что быть ему кадровым военным. В 1939-м окончил курсы младших лейтенантов.

С 22 июня 1941 года он — офицер-танкист на фронте. Отражал вражеские атаки на Юго-Западном направлении. В мирное время тяжело было в ученье. Во много крат горше пришлось в бою. В факельном огне сгорали вместе с танками верные товарищи. Покоривший Европу противник умел сражаться куда расчетливее и хитрее. Вел психические атаки, сеял панику — пугал внезапным окружением, что означало — уничтожением.

В архивных хранилищах документы еще не раскрывают, где и как воевал танкист.

Точно знаем: в апреле 1942 года Федора Семеновича командировали в тыл на железнодорожную станцию Качалино. Здесь формировалась 173-я танковая бригада под началом опытного генерал-лейтенанта танковых войск Мишулина. Василий Александрович со своей 57-й танковой дивизией отличился еще в июле сорок первого. Природу современного боя он осваивал в сражениях с японцами на Халхин-Голе. Тут же сразу понял: немцы воюют строго по приказу. Ни шага в сторону. Хорошо организовал непрерывную разведку и знал наперед действия противника. Удавалось не только уходить из окружения. Удавалось схожим «салом вмазать врагу по сусалам». Вот как один из таких боев описали, что называется, с натуры, журналисты главной военной газеты «Красная Звезда»:

«Тщательно замаскировав свои танки на лесной опушке, Мишулин терпеливо поджидал противника. Опираясь на сведения, добытые разведкой, он был убежден, что немцы непременно должны появиться здесь. И не ошибся. А враг, рассчитывавший на внезапность своего маневра, жестоко обманулся. Внезапным оказался разящий огонь, обрушившийся на него самого.

Мишулин не дал возможности немецким танкам развернуться из походной колонны в боевой порядок. Огневой удар из засады был нанесен сперва по головным машинам и хвосту колонны немцев. На дороге тотчас возник затор. А свернуть с нее не позволяло болото. На это и рассчитывал Мишулин. Скованную на месте фашистскую колонну удалось уничтожить полностью».

В Смоленском сражении его 57-я танковая дивизия на восемь (!) дней задержала на подступах к Днепру рвавшихся к Москве фашистов. «В первый день боев были взяты в плен пять солдат и ефрейтор, подбито девять танков противника… Все атаки противника отражались с большими потерями для него, несмотря на огромное количественное превосходство гитлеровцев в живой силе и технике», — вспоминал позже Мишулин.

Двадцать четвертого июля, шел 33-й день войны, Василий Александрович стал Героем Советского Союза. Одновременно Мишулин из полковника сразу шагнул в генерал-лейтенанты через ступеньку, минуя звание «генерал-майора». В армейской практике так обычно не бывает. Текст телеграммы в Ставку первоначально выглядел так: «Прошу присвоить командиру 57-й танковой дивизии звание генерала. Генерал-лейтенант Еременко». А телеграфистка при передаче этого документа опустила слово «генерала» и не там, где надо, поставила точку. В Ставку телеграмма поступила в таком виде: «Прошу присвоить командиру 57-й танковой дивизии звание генерал-лейтенант. Еременко».

Позже о допущенной ошибке по-честному доложили Сталину. Верховный ничего не сказал в ответ, только улыбнулся. Значит, так тому и быть. Задний ход в подобных случаях давать не положено»…

Вроде бы глубокий тыл в донских степях уже в середине лета 1942 года стал местом ожесточенных сражений. Со свежими силами 173-я отдельная танковая бригада принимала боевое крещение у населенных пунктов Верхняя Бузиновка, Венцы, Оськинский. Танкисты придерживали остервенело рвущихся к Волге фашистов, давали собраться с силами Сталинграду.

Обескровленное подразделение вывели на отдых, пополнение. И передислоцировали в состав Воронежского фронта, где воинам предстояло показать немцам, итальянцам и венграм второй «Сталинград на Дону». Бригада Мишулина вошла в состав 3-й танковой армии будущего маршала Павла Семеновича Рыбалко. Узнав о рождении первых советских танковых армий, фашисты самонадеянно заявили: «Русские создали инструмент, на котором никогда не научатся играть».

Действительно, эта наука давалась нелегко.

Эшелоны с танками выгружали вдали от линии фронта в воронежской глубинке на станциях Таловая, Бутурлиновка, Калач, но — в декабрьские сугробы. Вдобавок, территорию основательно контролировала вражеская авиация с аэродромов Россоши, Гартмашевки, Чертково, Миллерово. Язык документа бывает красноречивее воспоминаний.

В основном ночной марш танковых соединений в район сосредоточения происходил в тяжелых условиях: «со станций выгрузки Бутурлиновка — Калач танки совершили марш около двухсот километров до Кантемировки своим ходом отдельными подразделениями почти без технической помощи на марше, т.к. основные ремонтные средства армии еще находились в пути по железной дороге. Танкам пришлось совершать марш по пересеченной местности по тяжелым, заснеженным дорогам или почти по бездорожью в сильный мороз. При вынужденной остановке на марше даже по незначительной причине экипажу приходилось во избежание размораживания мотора спускать воду и масло, затем исправлять повреждение, вновь греть машину, что приводило к простою на марше на значительное время и увеличивало число отставших танков в пути». Как бы там ни было, хоть в дороге без потерь не обошлось, под Кантемировкой скрытно сумели сосредоточить к «часу икс» — 14 января 1943 года — 306 танков, из них 160 «тридцатьчетверок».

Именно танкисты решали судьбу предстоящей Острогожско-Россошанской операции. Какое оперативное значение ей придавали в Ставке Главнокомандования? Очень и очень важное. Потому сюда приезжали по заданию Сталина его первые помощники — и Георгий Константинович Жуков, и Александр Михайлович Василевский. Будущие маршалы изучали обстановку из траншей на переднем крае, встречались с бойцами и командирами, обсуждали и уточняли планы грядущего сражения.

И грянул бой!

Танкисты 173-й бригады взломали вражескую линию обороны у степного хуторка Новая Кочевань, ныне исчезнувшего с карты Кантемировского района. Случилось так, что часть наших танков оказалась в снежном плену — механики-водители не могли и предположить, что белая равнина таила в себе крутые непроходимые овражки. На острие главного удара находилась и рота Федора Кобца. В пушечном поединке сумели уничтожить противотанковые орудия. Выполнив свою задачу, уступили дорогу другим. В прорыв лавиной пошла пехота 180-й стрелковой дивизии и 37-й отдельной стрелковой бригады. Станция Пасеково двумя неделями ранее переходила из рук в руки. А тут даже малоприметный хуторок Васильевка на пути к железнодорожной станции Митрофановка оказался крепостью. Ее взял, смертью смерть поправ, взвод «тридцатьчетверок» волжанина из Саратова Николая Сергеевича Скобеева. «При сшибке» с вражеской техникой загорелись танки командира и его боевого товарища лейтенанта Анатолия Георгиевича Рысева. Оба экипажа пошли на таран, срубив «головы» трем тяжелым немецким танкам и орудийной батарее, автомобильной роте. Офицеры и бойцы были представлены к званию Героя Советского Союза. Посмертно их наградили орденами Отечественной войны I степени.

Овладев Митрофановкой, бригада вместе со стрелками должна была не дать противнику отступить на запад. Требовалось отсечь от проезжих дорог и загнать в «малый котел» итальянскую дивизию «Юлия», какая держала фронт от донского хутора Новая Мельница к степному Пасеково. «На перехвате в одном из сел под Россошью, — вспоминал комбриг Мишулин, — внезапной атакой танковых батальонов была разгромлена колонна противника, взято в плен до пяти тысяч фашистских солдат. Во второй половине зимнего дня обнаружили отходящую колонну противника силою до тысячи солдат и офицеров. Двум танкам из своего резерва под командованием командира машины «КВ» Попова (Ивана Семеновича), я приказал отрезать путь отступления этой вражеской колонне. Танки стремительно двинулись вперед. Как только они встали на дороге, фашисты побросали оружие и подняли руки вверх. Видя, что они хотят сдаться, Попов открыл верхний люк, чтобы указать направление движения на сборный пункт пленных. Но когда он поднялся из танка до пояса, раздался выстрел и командир был убит. Возмущенные вражеской подлостью, наши танкисты с возгласом: «За Попова!» начали «утюжить» прохвостов и только мое вмешательство по рации приостановило самосуд».

Рота Федора Кобца удачно переправилась через речку Черная Калитва. Огибая Россошь с восточной стороны, а затем с севера, освобождая район птицефабрики, танкисты остановили и огнем принудили отступавших с Дона итальянцев свернуть с накатанного пути в глубокие степные снега — в степное бездорожье.

Действовали смело и решительно. У хутора Иванченково экипаж ротного «уничтожил лично 650 солдат и офицеров, 4 пушки, 48 автомашин, 15 повозок и обеспечил взятие 400 фашистов в плен».

Отчаянные попытки вырваться из «донского котла», предпринятые фашистами у села Новопостояловка, тоже выпало пресечь танкистам Федора Семеновича. Вот краткое и конкретное изложение подвига и заслуг офицера в наградном листе: «Тов. Кобец Ф.С., участвующий в боях за Родину на Воронежском фронте, как командир танковой роты показал себя храбрым воином. В бою под населенным пунктом Новопостояловка на своем танке врезался в боевые порядки врага и давил его огнем и гусеницами. Танк был подбит и окружен. В окружении находился 28 часов. Противник машину поджигал соломой. Солома прогорала, но танк стоял. Противник ломом сорвал лючок сигнализации и в отверстие бросил пять гранат. Кобец получил тяжелое ранение, но танк не сдал. Подошедшими войсками танк и экипаж были спасены.

Достоин высшей правительственной награды — звания «Герой Советского Союза».

Отважному танкисту были вручены орден Ленина и медаль «Золотая Звезда».

Из госпиталя, «подремонтировавшись», Федор Семенович снова ушел в бой. До Победы. После войны продолжал служить в армии. Жил в Москве. Завершил свой земной путь в 1986 году и похоронен на Ваганьковском кладбище.

Так сложилось, что в местах былых сражений, повторяем, мало кто знал о подвиге танкиста, чья броня, как в песне, оказалась крепка. И только сейчас стараниями краеведов, прежде всего жителя Россоши Владимира Ивановича Воробьева, герой возвращается в нашу память, а значит, и в боевой строй.

В осажденном танке рядом с командиром находились его боевые товарищи.

Старший сержант, радист Алексей Васильевич Герасимов, 1922 года рождения, призванный из Тумановского района Смоленской области. Из наградного листа: «…Беспрерывно поддерживал радиосвязь, находясь в окружении. Его позывные оборвались через восемнадцать часов, только когда вышла из строя рация. Достоин правительственной награды — ордена Красной Звезды».

Младший сержант, механик-водитель, комсомолец Николай Антонович Савченко, 1923 года рождения, уроженец села Садово Херсонского района Николаевской области. Из наградного листа: «…был механиком-водителем Т-70 — командира 2-й роты старшего лейтенанта Николая Федоровича Шух. Уничтожили до 250 фашистов, 15 пулеметов, 6 «гнезд» с противотанковыми ружьями. Из своего сгоревшего танка перешел в экипаж КВ командира 1-й роты заряжающим…» Когда под натиском советской пехоты враг отступил от окруженного танка, механик-водитель и радист вынесли с поля боя раненого командира. «Достоин правительственной награды — ордена Красной Звезды».

По полю танки грохотали,

Танкисты шли в последний бой…