Рукою отверну туманный полог
- 24.01.2025
* * *
Нет, не цокот подков и не звезды о камни…
Выхожу на дорогу и долго смотрю,
Как за дальним бугром разжигают зарю,
От ветров и дождей заслоняя руками
Этот розовый всплеск.
Ни звезды, ни подковы.
Даль пустынна. Душа захлебнется тоской —
Что я? где? Почему ни улыбки, ни слова?
Не изгой, не аскет, не беглец над лукой —
Просто выпало жить! Задохнуться с порога!
Ощущая ноздрями всю тяжесть земли,
Рвать поводья, и замертво падать у стога,
И неметь от печали, когда журавли
Тронут чистую ноту высоко-высоко…
Так о чем я грущу, почему по ночам
Душу саднит — и легкая зыбь по плечам,
Будто в школу иду и не знаю урока.
* * *
И вот однажды оглянусь в пути,
Рукою отверну туманный полог,
А — ничего! Прошел неслабый волок.
Но то, что позади, — то позади.
А впереди?.. Я подниму глаза —
А темень-то, а темень-то какая!
И, ломаными саблями сверкая,
Со всех сторон стекается гроза.
Ну вот сейчас и рубанет сплеча!
И голова моя в багровом свете
Сорвется и поскачет по планете,
Над прожитым беззвучно хохоча.
* * *
Строгаешь доски, хлопаешь дверьми,
Бежишь, теряя время дорогое…
Успеть бы стать счастливым, черт возьми!
Но только впереди опять такое,
Что день не в день, и радость не твоя,
И ночи все темнее,
Все тревожней,
Как будто ты по кромке бытия
Спешишь туда, где за далекой пожней
Светлее небо и живей родник,
Где, знаешь, если той напиться влаги —
Родится мысль, что ты не зря возник,
Не зря перо скользило по бумаге;
Где вдруг поймешь на новом рубеже,
Что жизнь была прекрасна и велика,
Что не случайно ходит по меже
Закутанная словно в парандже
Твоя судьба…
Жаль, не увидишь лика.
* * *
Душа немеет. Затекает плоть.
Дорог исхожено — не вспомнить, не измерить.
Каких чудес пошлешь еще, Господь!
Господь молчит.
И остается верить,
Что, выйдя в сад, рукой раздвинешь космос,
Ранет сорвешь и, надкусив его,
Не запах ощутишь — услышишь голос,
Но рядом не увидишь никого.
Мигнет звезда. Крылом ударит птица,
Со звоном капля брызнет о гранит,
И дереву захочешь поклониться
За то, что память о тебе хранит,
И прошлому — что рядом, слава богу,
И шороху в созревшей полосе…
Луна взойдет и высветит дорогу —
Холодную, кремнистую, в росе.
НОЯБРЬСКОЕ
Вина бы штофа пол на завтрак ли, на ужин,
Неплохо бы борща с грудинкой на обед,
Но за окном с утра
В сто сорок нот по лужам
Гуляет снова дождь — и передыху нет.
Я расчехлю гармонь,
А в ней меха дырявы.
Без голосов-басов досаду как споешь.
Отравы бы какой, но в доме нет отравы,
Змеиной бы слюны, да где змею найдешь!
Грохочут поезда на север и на запад,
Последнее зерно везут с полей в село,
И лишь татарник злой на злых корявых лапах
Шумит густой листвой всем холодам назло.
Не в поле, не в степи, а на усадьбе, рядом, —
Суровый беклярбек, шипаст и многорук.
Я потянусь к цветам, я пропитаюсь ядом
Его стальных шипов — и осознаю вдруг,
Что мир не так уж плох: ростки пустила озимь,
В домах тепло и свет, надои высоки;
Дожди уйдут на юг, под зиму ляжет осень,
А корни у дерев крепки и глубоки.
И корни глубоки, и перевиты кроны,
И током провода налиты до краев,
И завезли в сельпо крупу и макароны
И связки синевой мерцающих подков —
И с ними гул копыт и дух земли и пота.
Зачем здесь я, такой — без бога, без судьбы?
О чем печаль моя, моя о ком забота?..
Полштофа бы вина, борща с грудинкой бы.
* * *
Жизнь моя,
Поле мое Куликово!
Как я мечтал, чтоб сложилась толково.
Чтобы — ни с флангов, ни с верху, ни с тыла!
Чтобы до времени кровь не остыла,
Чтобы однажды на этой земле
Смерть разминулась со мною…
В седле
Жить бы, сквозь жизнь продираясь, и думать,
Что повезет, — и однажды найду ведь
И удивлюсь: до чего ж хороша
Жизнь получилась!
Ты видишь, душа!
Вот она — вся, без конца и без края
Светится ало и, жарко сгорая,
Острым тревожную тьму шевелит,
Кровью сочится и болью болит.
* * *
Ни грустного нет, ни дурного в природе,
От веку в природе хорошее в моде…
Уставшую душу врачуя рекой,
Стою на обрыве:
Простор-то какой!
Стою наблюдаю, потом озорую,
У неба высокую песню ворую,
К губам примеряю, кладу на язык.
Я с детства красивое тырить привык.
У женщин ворую, у бабушек зычу1,
Сосед если слово роняет — хватаю,
Затем, перед сном разбирая добычу,
Сижу и на ус все, что любо, мотаю.
Мне эти слова открывают такое,
Какое надолго лишает покоя.
С того и хожу любоваться рекой.
Приду и любуюсь — покой-то какой!
МОЙ БЕЛЫЙ АНГЕЛ
Когда восток торжественно и чисто
Омоет стекла — и отступит мгла,
Я слышу, просыпаясь, как со свистом
Мой ангел расправляет два крыла!
Не знаю, как у вас, а я не скрою —
Где б ни был я, верша свои дела,
Я слышу — шелестят над головою
Моей два белых ангельских крыла.
Мой белый ангел… Сколько нужно воли —
Следить за мною в сутолоке дня
Лишь для того, чтоб защитить от боли
Крылом незащищенного меня?
Мой бедный ангел… Сколько же терпенья
Тебе природа высшая дала,
Коль стрелы все, все острые каменья
Ты принимаешь на свои крыла?..
А по ночам, когда в полях туманы
И звездный мир справляет торжество,
Я преданно зализываю раны
На крыльях окровавленных его.
* * *
Голова неповинная. Что же в награду? Топор?
Дни, что выдались жить, проживаем, как жили в эпоху
Гор магнитных, нарымов, кладя на дощатый узор
Самосад, самопал да печеную в грубе картоху.
Вот и думаю: что? Для чего это нам, и когда
Спотыкнулись мы крепко и морды разбили до крови?
Вроде все чепуха: ништяки, пустяки, ерунда;
Оклемаемся — и
Будем жить, как и прежде, в любови.
Будем жить! Да, конечно же, буду. Нисколько не вру.
Дверь жилую всегда открываю не внутрь, а наружу,
Ибо жить за щеколдою хуже, чем жить на ветру, —
И в воде не резон: потому, знать, и вышел на сушу.
Вот и каждый обсох, только счастья никак не найти…
Шкаф открою — и что? Запах шерсти, и шелка, и ситца.
Стану трогать, смотреть, вспоминать; глядь — и солнце садится,
И выходит, что вновь целый век просидел взаперти.
А от прошлого как отвернешься? Негоже, нельзя.
Все мы там, в этом давнем, — вчера ли, сейчас ли, чуть позже.
Никуда не уйдем, с тем и кончимся, локти грызя,
А противное этому будет, конечно же, ложно.
Потому что есть то, что косило нас, и возносило,
И пытало огнем, и босых выводило на лед.
Что за тайная страсть, что за высшая смертная сила
Сводит нас на всю жизнь, но в конце все же порознь кладет?
1 От слова позычить — занять (мест.).
Виктор Васильевич Брюховецкий родился в 1945 году в городе Алейске Алтайского края. Окончил Ленинградский институт авиаприборостроения. Служил в Советской Армии, работал в Российском центре «Прикладная химия». Автор 12 поэтических сборников. Лауреат Международной Пушкинской премии (Нью-Йорк), премий журналов «Нева», «Москва», «Наш современник», всероссийской литературной премии им. А. Прокофьева, им. Р. Рождественского. Член Союза писателей России. Живет в поселке Кузьмолово Ленинградской области.
