* * *

 

Качели, замершие в воздухе,

Что это: выдох или вдох?

Для передышки или роздыха —

Переворот, переполох…

Минувшее сомкнулось с будущим,

Ни слез не ведая, ни зла.

И Родина, примерив рубище,

Стальною розой проросла.

И — строились идеи-крепости,

Искали перемен ветра,

Отринув незавидной крепости

Обломки прежнего «вчера».

И все-таки, кто мог раскачивать

Летящие из века в век

Качели Родины растраченной,

Что это был за человек?!

Мы сами породили новое,

В железно-страшный век летя,

Войны разгневанно-пунцовое

Жестокосердное дитя.

И пройдено немало, вроде бы.

Но сколько призрачных обид!..

Ветра качельные над Родиной.

…И небо Родины кровит…

 

 

* * *

 

Встречай, деревня Марьевка,

Из города родню…

Где я девчонкой маленькой

Взрастала день ко дню.

Табачину накручивал,

Ворча, на лавке дед:

«Чай, ничаво, научишься!

Вон старый «лисапед»…

Чай, ничаво, садись да едь,

Педаль крути-верти.

А упадешь, так встанешь ведь,

Чай, не конец пути!..»…

Поеду под мальчишечий

Задорный-вздорный смех.

И хлопнусь, грязь канавную

Коленками задев.

Давлюсь-глотаю слезыньки —

Смешно им, пацанам:

Ну, оченно сурьезная

Заезжая мадам!

А после с бабой Клавою,

Минуя огород,

В даль выйду величавую —

В калитку — летний ход

…Там, за малинным маревом,

Где память детства ждет,

Меня в деревню Марьевку

Никто не позовет.

Где маленькой девчонкою

Мечтала и росла.

Из-за околиц звонкая

Святая даль плыла.

Вертелся под педалями

Велосипедный путь.

Где сил не исчерпали мы

Весь мир перевернуть.

 

 

* * *

 

Я — не перчатка и не груша. Я — удар.

И — беркута прицельное круженье.

Господня кара иль Господний дар —

Врагов Христа крушить на пораженье?

И вновь степного беркута полет

Подобен пуле, устремленной к цели.

Он по пути такую высь берет,

Что до него другие не посмели.

Сто верст окрест хмельная ширь сквозит.

В лугах шалфея ветер разметался.

Подобный пуле беркут вдаль летит…

…А на руке у вас — ручным казался.

 

 

* * *

 

Новокуйбышев. Бабушка Анна.

Душный август… Прости-прощевай,

Край охранный мой, обетованный,

Вспоминай обо мне, вспоминай!..

Край наследный мой — мир соколиный,

Мой нежданно-негаданный рай.

Домик в листьях отцветшей малины,

Блик остатнего солнца вбирай!

Может, мнится мне, как барабанят

По залатанной кровле дожди,

Иль меня окликает бабаня

Дробным сердцебиеньем в груди?..

Иль туман-атаман Стенька Разин

Снова губит княжну на реке?..

Край соколий, не чувствуешь разве,

То заря-кровяница в строке

Иль студеная Волга-водица

Все целует заплаканный клен?..

…Ночью что только нам не приснится!

Тихий мой новорожденный сон…

Это чувство вины запоздалой

(Вспоминай меня, край, иногда!) —

Осознать ценность родины малой,

Покидая ее навсегда.

 

 

* * *

 

Разуверяясь в ближних, веришь в Бога.

Пусть множество дорог, но путь — один.

Тот путь ведет от отчего порога.

И он тебе — Господь и господин.

 

Земная жизнь расхристана всечасно…

Винить судьбу — что призрака винить.

Лишь в юности так дерзко, так напрасно

Мы тщимся мир подлунный изменить.

 

Укрыта зябким инеем потери

Прискорбная планида суждена —

Стучаться в заколоченные двери

И вглядываться в пустоту окна.

 

 

* * *

 

Уходит богомолкою в скиты,

Приходит городскою молодицей…

И сводит разведенные мосты,

И под мостами реками змеится.

 

Неразделима с грешницей-судьбой,

Влекомая непогрешимо дальше —

Срывать мосты и предъявлять собой

Поэзию без надуми и фальши!

 

Сумей еще, попробуй удержись

От дерзкого лихого ветродуя!..

Она зовется полнокровно: жизнь —

Ты просто возлюби ее такую!

 

 

* * *

 

Здесь петляют дорожные дали,

Фонари в полумраке дрожат.

Здесь расхристанный ветер распяли

Или взрезали дождь без ножа…

 

Здесь на тех, кто столь юн, сколь отчаян,

Путеводные смотрят огни.

И гостей здесь встречают не чаем,

Ближе ближних отныне они.

 

Перебежная тропка-дорожка,

Порубежные веси-края:

Ехать в сторону счастья сторожко

От другой стороны, где семья.

 

Уезжают всегда от кого-то,

Было б только к кому уезжать…

Эта странноприимная квота

В двух словах — провожать и встречать.

 

 

* * *

 

Крутится с песней по детской юла,

Пляшет юла.

Сына себе — молода и кругла —

Я родила.

 

Только заплачет мой славный кричун —

Юлку кручу.

Сын улыбается, нежен и юн —

Мир по плечу!

 

Ну а про то, что великая стынь

Застит пустырь,

Пусть до поры не узнает мой сын,

Мой богатырь!

 

Маленький дом наш — четыре угла,

Дни да дела,

Сын подрастает, тружусь, как пчела —

Пляшет юла.

 

Крутится ночи и дни напролет,

Пляшет, поет.

Сын мой растет, и тревога растет

Из года в год.

 

Как ни раскручивай, как ни крути,

Шар наш земной —

Сын мой, надежда моя во плоти

Передо мной!

 

Будни — тщета, суета, маята,

Продыху нет…

Певчей юлой озаряет мечта

Детский рассвет!

 

Как ни юли, так созвездья легли.

Мчится волчок!

Яркий маяк ты мой, чудо земли,

Мой светлячок!..

 

 

* * *

 

За разлукою встреча, за встречей разлука,

Нет нужды называть имена…

Тополиная стылость — скупая порука —

Без вины виноватых вина.

 

Участь всех разлученных взывать к милосердью

От начала библейских времен…

Отчего же бедой отдается в предсердье

Свято-Троицкий ласковый звон?

 

И растет, и гудет, подпирая некрополь,

Исполиновый, как на духу,

Вечно памятный, неумираемый тополь,

И земля утопает в пуху.

 

Снова временный высверк внезапной любови

Гасит ненависти прямота…

Шелестит растворенное в лиственном слове

Первородное имя Христа.

 

День и ночь отпевает расхристанный ветер

Расставальный разлучный рассвет…

И щебечут птенцы — соловьиные дети:

«Смерти нет, смерти нет! Смерти нет…».

 


Карина Константиновна Сейдаметова родилась в городе Новокуйбышевске Самарской области. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького. Публиковалась в журналах «Наш современник», «Москва», «Роман-журнал XXI век», «Невский альманах», «Дон», «Русское эхо», «Родная Кубань», «Волга XXI век», «Простор» (Казахстан) и других. Автор поэтических сборников «Позимник», «Соборный свет». Лауреат поэтической премии имени Юрия Кузнецова журнала «Наш современник». Член Союза писателей России. Живет в Москве.