Первоцвет

ДОЛЯ

 

Порою так нехорошо

В глуши моей убогой,

Что взял бы посох и ушел

Какой-нибудь дорогой.

 

Идти, идти куда-нибудь

В вечернем полумраке,

Устать смертельно и уснуть

В разросшемся овраге.

 

И ни одной души живой

Не слышать в этом мире…

Пусть звезды только б надо мной

Негромко говорили!

 

Я от судьбы не убегу,

Я русским уродился —

Красиво умереть могу,

А жить не научился.

 

* * *

В те дни застойные, когда

Союз еще не канул в вечность,

Мы были все же человечней,

Чем в современные лета.

 

Свободе не учили нас —

Травою храмы зарастали,

А все ж мы были христиане

Поболе, нежели сейчас.

 

Свобода — это пустота:

Ее бы чем-нибудь заполнить…

Свободно катимся, как волны,

Ни звезд над нами, ни креста.

Горят в минувшее мосты.

А мы в тревоге бесполезной

Опять склоняемся над бездной,

Опять у огненной черты.

 

В ДЕРЕВНЕ

 

День начинаю с соловьиных песен,

Воды студеной и тропы лесной.

Окрестный мир таинственен и весел,

Не то, что мир неволи городской!

Иду на пруд сквозь травы и осинник,

Земно живому кланяюсь ручью.

Недавно свой отпраздновал полтинник,

А жить как будто заново учусь.

Учусь неторопливо и несмело,

Надеясь все запомнить и понять,

Учусь в деревне правильному делу —

То умирать, то снова оживать,

Как этот лес, высокий и шумящий,

И каждый куст, встающий над прудом,

Зеленый и цветущий в настоящем,

Редеющий и гаснущий потом.

Светло вокруг, и я на солнце светел.

Как будто я иду навеселе

И, кажется, случайно не заметил

Губительных поветрий на земле.

Они плывут, они пылят по свету,

Скользят по гладям водным и земным…

Жаль одного — как просто человеку

Разрушить все не созданное им.

Чем новый день аукнется — не знаю.

Господь рассудит праведных и злых.

А я как прежде утро начинаю

С воды живой и запахов лесных.

 

МАЙСКИЙ СНЕГ

 

Сегодня снег под утро выпал.

Умылся снегом поздний май.

Под мокрой белой шапкой липа

Нагнула шею невзначай.

 

Мир как сарай перекосился

Во власти снега и чумы.

Нам словно этот мир приснился,

Ему как будто снимся мы.

 

Все изменилось в час проворный,

Оцепенело — плачь не плачь…

И лишь в печи огонь неровный

Все так же весел и горяч.

 

Подброшу дров сухих ольховых

И всклень налью вина себе,

И отвлекусь от дум бедовых

Под ветер, стонущий в трубе.

 

Заметно стали дни длиннее.

А снег все сыплет с высоты,

А снег идет, он стал крупнее,

Летит на травы и цветы.

 

Горит огонь. А снег сгустился,

И скоро мне идти во тьму.

Зачем нам этот мир приснился

И мы привиделись ему…

 

РУССКИЕ ЛЮДИ

 

Когда мною сумерки овладевали,

Когда было горько и глухо в груди,

Мне русские люди всегда помогали,

Крестами вставали на снежном пути.

 

Один — пониманьем, другая — участьем,

Молитвой сердечной, улыбкой простой,

И я возвращался в себя в одночасье,

Был снова спокоен, был снова живой.

 

Самой на земле тяжело изначально,

Старуха уже овдовела давно,

Но глянет в глаза и тепло, и печально —

Целебное будто подарит вино.

 

Она только труд деревенский видала,

Зима ей не скупо виски замела…

«На Бога случайно, — спрошу, — не роптала?»

«Да что ты, родимый, лишь Им и жила…

 

Без Бога нельзя…» И светло прослезится.

Светло за окном от морозного дня…

И как-то нечаянно вдруг притупится,

Беда на свету потускнеет моя.

 

Среди получающих прибыль в валюте,

Среди государевых псов и пройдох,

Дай Бог вам не вымереть, русские люди,

Дай Бог устоять вам, как прежде… Дай Бог!

 

ЭЛОИ1

 

Что за время? — туман да болото,

Что за век, прокаженный, чумной?

И писать ничего неохота,

И дышать неохота порой.

 

Что за ночь расстелилась над нами?

Что за звуки в преддверье зимы?

Словно рядом позвякал ключами

Невеселый охранник тюрьмы.

 

«Человек, что я сделал плохого?»

Не услышит — кричи, не кричи…

Спит земля, спит нетленное слово,

Только призраки бродят в ночи.

 

Неуютно вокруг, одиноко —

Не спасут ни костер, ни вино.

А душа ищет в сумерках Бога,

Только Бог будто умер давно…

 

Я бодрюсь, я поверить пытаюсь,

Что весна, что летят журавли…

И зачем-то опять улыбаюсь

Невзошедшему солнцу вдали.

 

ПЕРВОЦВЕТ

 

Весной на яблоне-дичке

Пух белоснежный пробудился.

Но на отпиленном сучке

Цветок всех раньше распустился.

 

Набух, раскрылся, осмелел

Под голубыми небесами

И вдохновенно забелел

Пятью своими лепестками.

 

Уже к нему летит пчела

На запах с пасеки окрестной.

Еще листва вокруг цела,

Обрубок радуя древесный.

 

Так ждет он солнца поутру,

Так хорошо ему на ветке!

Целует ветхую кору,

Как мать свою целуют детки.

 

А по соседству, во дворе,

Костер и пляшет, и играет…

Но он не знает о костре,

Он ничего еще не знает.

 

ОСЕНЬ

 

Над землею сгущается вечер,

Мир во власти тоски роковой.

Даже ветер, мятущийся ветер

Поцелован проклятой чумой!

 

Опадают последние листья,

На кустах облетают цветы…

Лунный свет и холодный, и мглистый

Безнадежно течет с высоты.

 

Только смерть никогда не обманет.

Остальным — доверяться нельзя…

Опалит, озарит, затуманит

Ледяной поволокой глаза.

 

И откроются новые выси…

Но душа загрустит оттого,

Что прекрасней подаренной жизни

На земле не нашлось ничего.

 

---

Александр Сергеевич Ананичев родился в 1970 году в городе Сергиевом Посаде Московской области. Окончил Институт телевидения и радиовещания, Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. Автор поэтических сборников «Земное в небесном», «Четыре всадника», «Исход», «Теменуга» и других книг. Стихи переводились на польский, болгарский, английский языки. Лауреат ряда литературных премий. Сотрудник Паломнического Центра Троице-Сергиевой Лавры. Секретарь правления Союза писателей России.