«Опиши пейзажи с ветром и с водою…»

Словами, вынесенными в заголовок, дружески напутствовал художников из XV столетия великий Леонардо да Винчи: «Опиши пейзажи с ветром и с водою, и с восходом и заходом солнца. Опиши ветер на суше и на море, опиши дождь…» Но уж такова сила искусства, что оно свободно преодолевает годы, столетия, даже тысячелетия, и мы восхищаемся удивительными шедеврами сегодня.

А есть прекрасные работы, которые создаются нашими современниками. К ним относится воронежский художник Владимир Щедрин. К леонардовским советам он на полном основании добавил и свое сокровенное, создавая удивительные пейзажи в цветах и травах. Это началось у него с детства. Оно прошло в приречном раздолье от центра города до санатория имени Горького. Там все лето царствовали ароматы и краски буйных трав и цветов. Неисчислимых, неразгаданных. Он видел, как хороши и таинственны колокольчики на лугу под солнцем и ветром на просторе и как быстро они отцветали и меркли в букетах. Он присматривался ко всему живому, окружавшему его, и природа открывалась юной душе.

Володя с четвертого класса стал посещать изостудию Дворца пионеров. Здесь секретам ремесла и творчества обучали его живописцы В. Цуканов, Н. Зверинцев и Д. Колосов. Дмитрий Андреевич Колосов помнил, по его словам, знаменитого Валентина Серова и утверждал, что пил с ним чай! Но больше экзотических историй Володю завораживала способность его учителей переносить чудо-краски из жизни на бумагу или холст. Он и сам старался это делать. И надо сказать, получалось это у него неплохо.

После школы у Владимира Щедрина было три дороги (как в русских сказках). Он мог стать монтажником. Или, допустим, краснодеревщиком, подружиться с деревом и делать из него уникальные вещи. А может быть, писать картины?

Победила все-таки тяга к живописи, но любовное отношение к дереву, например, осталось на всю жизнь — он может и сейчас смастерить не только этюдник, но между делом и кормушку для птиц, и даже самокат. А тогда 14-летний Владимир Ильич (именно так!) отправился в Пензу учиться на художника. Мать, по присущей всем родительницам тревожности, не хотела отпускать подростка в чужой город. А отец, не желая ломать судьбу сына, рассудил по-другому: дескать, как уе­хал, так и приедет, ежели что не так пойдет, пусть пробует себя.

Володя был благодарен отцу за ту житейскую мудрость и совсем не предполагал, что жизнь отвела им, мужикам, совсем мало дней для обоюдного общения. Печальная весть о смерти отца (инфаркт) настигла Владимира, когда он был в Пензе. Тем не менее, несмотря на неимоверные трудности, он завершил обучение и в 1965 го­ду вернулся к матери. Теперь их было только двое. Но жизнь продолжалась. Он беспрестанно и много работал, осваивая все секреты живописного искусства.

В 1968 году Владимир Щедрин впервые едет в Дом творчества «Академиче­ская дача». У членов Союза художников СССР были свои знаковые места. У скульп­торов — Дом творчества имени Кардовского (Переславль-Залесский), у графиков — «Челюскинская» в Подмосковье, у живописцев — «Горячий ключ» в Краснодаре и «Академичка» в Тверской области.

Даже сейчас у художников старшего поколения при этих словах нахлынивает столько воспоминаний — о творческих удачах и неудачах тоже, о влюбленностях и переживаниях, о духовных открытиях и удивительных замыслах!

— А «Академическая дача» родилась так, — рассказывает Владимир Ильич. — В 1884 году меценат Кокорев в своем имении открыл дачу для отдыха студентов Академии художеств. На роль «приемной комиссии» был приглашен Илья Ефимович Репин. Живой классик был в полном восторге от увиденного. И в «Академичке» закипела полнокровная творческая жизнь!..

Теперь на общих снимках разъезжающихся художников всегда присутствует и Репин — правда, скульптурный. Благодарные художники изваяли его, чтобы об «отце» творческого дома помнили все и всегда.

Во время войны на даче был развернут госпиталь. Прошло военное лихолетье, здание отремонтировали, и теперь это уже Дом творчества художников.

В первом потоке трудились Михаил Иванович Лихачев и Вячеслав Францевич Загонек (чех по национальности), руководитель группы, а впоследствии директор Дома творчества. На «Академичке» побывали воронежцы Юрий Внодченко, Алексей Еременко, Зиновий Попов, Юрий Санин… Это была прекрасная школа творческого и человеческого общения.

В 1970 году Владимир Щедрин был принят в члены Союза художников СССР. Путь к этой цели был трудный, длительный, но и радость была настоящей.

Особой вехой отмечает Владимир Ильич 1976-й год. Несколько дней тогдашних были для Щедрина по-особому счастливыми. В потоке талантливых художников он прошел через древние Спасские ворота во Дворец съездов. Там проходил IV съезд художников России, а в 1977 году — он уже делегат V съезда художников СССР. С трибуны съездов, учитывая горячность и нервенность мастеров кисти и резца, лились не только плавные одобрительные речи, но случались и диссонансы: кого-то упорно не принимали в союз, другого «не хотели» в академики, бывало, кого-то обвиняли и в плагиате… Но увезти домой, в свой воронежский союз, нужно было самое нужное и ценное.

— А что, Владимир Ильич, удалось ли тебе тогда познакомиться с иногородними гениями живописи? — спросила я.

— Да, как-то не сошлось, не срослось. Столичные тогда держались недосягаемо, питерцы — тоже особняком, общался со своими — курянами, липчанами, короче, с нашей зоной — «Край Черноземный».

И правда, на съездовских фотографиях, внимая речам выступающих, Щедрин сидит рядом с Ахуновым, Лосевым, Еременко, а вокруг все лица, лица — серьезные, сосредоточенные — лики!

Но это, хоть и нужное, но все же отвлечение от дела, которому он отдается самозабвенно, без остатка. Своими учителями, маяками он называет Левитана, Коровина, Архипова, Шишкина. Случались в творчестве художника Щедрина «эпизоды» — натюрморты, портреты, но его коренная основа — пейзаж.

— Почему пейзаж? Так вырисовалось, что дипломная работа была пейзажем, с этого все и пошло — отвечает Щедрин.

А сейчас в этом жанре для него, кажется, не осталось никаких секретов: он то лиричный, то напряженный, то теплый, то иссиня-холодный. И мазок кисти бывает разным — жестким и экспрессивным, дробным и размашистым. Зритель, бывает, будто растворяется в безмятежных далях, а иногда его ощущения, кажется, обостряются в предчувствии надвигающейся грозы. Так обычно случается, когда художник искренне делится с нами своим мироощущением. А правдивы его картины потому, что большинство из них написаны на пленэре. «Я не люблю писать без натуры. Природа меня вдохновляет и подсказывает, как отобразить ее на холсте», — говорит Владимир Ильич.

Щедрин любит пробовать новые для себя приемы, как в цветовом решении, так и в живописной технике. В его работах можно отметить признаки некоторых художественных направлений, которые были характерны для Щедрина в разные периоды его творчества: это и Владимирская школа (1960-е), и «суровый стиль» (1970-е), и «рисованные картины» (1980-е), и импрессионизм с «русским уклоном» (с 1990-е годов до наших дней). Анализ этот, конечно, условный. Владимир Ильич никогда не копировал слепо тот или иной стиль, подходил к работе творчески, а не формально, поэтому его картины не спутаешь с другими.

Удивительно, но как-то само собой так получилось, что Владимир Ильич всю свою жизнь живет по заповеди Серафима Саровского, который советовал: «Надобно идти средним путем…» Ему, Щедрину, удалось, сохраняя комфортную духовную дистанцию, творческую независимость, жить в сложном, амбициозном коллективе творцов и не нажить врагов и завистников. Так бывает у людей, которые не мыслят себя без любимой работы. Каждый день (первую половину) он всегда посвящает мастерской, творчеству. Что-то надо дописать, что-то перенести на чистый холст, проконсультировать дочь-коллегу. Далее тоже все расписано по пунктикам: встречи, выставки, беседы, общение с коллегами, друзьями…

Под окном его мастерской на улице Лизюкова росла рябина. Птицы прилетали, садились, клевали. Он сделал кормушку для них и повесил на ветку: «Садитесь, птахи, так вам будет удобней». И они его тут же признали своим.

Может быть, потому он и выбрал жанр пейзажа, что природа открывается ему столь сокровенно. Она доверчиво делится с ним (а он с нами) секретами своих глубинных тайн. Все, что цветет, растет, плодоносит, находится в таинственной связи с художником. И высокое небо привязано к его душе!..

Разве не уловил это единение Николай Рубцов:

Останьтесь, останьтесь, небесные синие своды!

Останься, как сказка, веселье весенних ночей!

Пусть солнце на пашне венчает обильные всходы

Старинной короной своих восходящих лучей!

Останься же эта красота для художников, которые откроют ее неповторимо и талантливо для нас!