Наш храм
- 06.08.2015
ЖИВЕТ В КИЕВЕ ПИСАТЕЛЬ-ЗЕМЛЯК
Однажды на страницах московского журнала «Наш современник» встретилось имя: Евгений Васильевич Карпов. Публиковалась повесть. Сообщались краткие сведения об авторе: родом из Россоши Воронежской области. Поговорил со старожилами и библиотекарями, но о Карпове, к сожалению, никто не знал. Да это и не удивительно…
* * *
Русскому писателю Евгению Васильевичу Карпову 95 лет. Так сложилось, что в воронежском литературном поле его имя только прописывается. Причины тому — житейские.
Карпов родом из Россоши, если точнее — из Эсауловки, некогда пристанционного хутора. Родился 6 октября 1919 года. Отца потерял в младенчестве. Машиниста бронепоезда Василия Максимовича Карпова расстреляли белоказаки. Мальчишка с сестренкой росли не сиротами. В их доме хозяином стал давний друг отца, тоже железнодорожник Дементий Иванович Иванов. В семье вскоре прибавилось еще два сына. И тут вновь остались без кормильца. Похоронив и второго мужа, мать продала дом, который сохранился и поныне у речки на улице Максима Горького. В 1934 году семья Карповых-Ивановых навсегда покинула родимую Россошь.
Евгений учился, работал. Молодым воевал на фронтах Великой Отечественной. Участник Сталинградской битвы. В 1943 году попал в плен, находился в концлагерях. После войны любовь к слову привела его в Литературный институт имени Горького. Занимался в семинаре известного писателя Константина Паустовского. С дипломом литератора уехал на строительство Сталинградской гидроэлектростанции, где работал арматурщиком, диспетчером, журналистом.
Написал рассказы и повести, из которых выделяется напечатанная в 1961 году в журнале «Роман-газета» полумиллионным тиражом книга «Сдвинутые берега». Она была переведена на польский и чешский языки.
С 1960 года Карпов является членом Союза писателей СССР. Он возглавлял Ставропольскую краевую писательскую организацию. Евгений Васильевич жил на Северном Кавказе, в Подмосковье, а сейчас он в Киеве.
Пережитое запечатлелось и продолжает (дай Бог здоровья и сил писателю) «переплавляться» в книги. Недавно Карпов завершил работу над итоговыми в своем творчестве повестями — «Гога и Магога», «Все было, как было», «Умом вас, люди, не понять».
— И что бы я ни писал в своих книгах, — признается Евгений Васильевич, — там обязательно духовно в той или иной мере присутствуют мои Россошь и Эсауловка с речкой Черной Калитвой, вечно памятные мне земляки, паровозные гудки над лугом и церковный колокольный перезвон из ближней к нам слободы Морозовки.
В киевском кабинете писателя на видном месте, как оконце в страну невозвратимого детства, — родная сторонка в небольшой картине кисти художника из Россоши Цимбалиста. Покойный Владимир Георгиевич был соседом Карповых.
В Эсауловке (так по-прежнему называется восточная окраина города) старожилы тоже не позабыли хлопчика Женьку.
— Помню, как сейчас, утро, солнце поднимается над речкой, на железнодорожном переезде у моста трубит в горн пионер Евгений Карпов, барабанит его друг Осипов, — рассказала учительница, сейчас она на пенсии, Надежда Ивановна Сердюкова (Бурьян). — Женя первым из Россоши побывал тогда в Крыму — в пионерлагере «Артек», только организованной Всесоюзной детской здравнице. А туда ведь направляли лучших…
Сейчас в Россошанской районной библиотеке создается книжная полка писателя-земляка. Есть посвященная его творчеству выставка. С участием учащихся техникума-колледжа мясомолочной промышленности прошел литературный вечер. Рассказывали о жизни и книгах Карпова. Прозвучали и строки из письма Евгения Васильевича дорогим землякам:
«…Если идти от станции к Черной Калитве, то слева от переезда пятый дом, говорят, он еще цел, построил в 1912 году мой отец Карпов Василий Максимович. В нем я родился 6 октября 1919 года и прожил до 1934-го. А потом — и по сей день — меня мотало от Сахалина до Германии, от Алма-Аты до Норильска, от Сталинграда до Бреслау — то в военном строю, то под немецким конвоем, то за колючей проволокой, но…
Протоиерей Сергий Булгаков говорил:
«Родина есть священная тайна каждого человека, так же, как и его рождение. Теми же таинственными и неисследимыми связями, которыми соединяется он через лоно матери со своими предками и прикрепляется ко всему человеческому древу, oн связан через родину и с матерью-землей, и со всем Божьим творением… Моя родина… Там я не только родился, но и зародился в зерне, в самом своем существе, так, что дальнейшая моя, такая ломаная и сложная, жизнь есть только ряд побегов на этом корне. Все, все мoe — о-т-т-у-д-а…»
Так что, я весь оттуда, где бы и каким бы ни был — из Эсауловки, эсауловец. Я весь ваш. И что бы я ни писал в своих книжках, там обязательно духовно в той или иной мере присутствуют Черная Калитва, Баба Дырдыха, Дид Ягор и благовест из Морозовки.
Побывать бы в Россоши, где лежал в тридцать третьем в тифозной палате больницы, как тогда говорили, на «Писках», посидеть над тихой водичкой Черной Калитвы, но, восемьдесят пятый — шутки в сторону.
Низко всем вам кланяюсь, а вы за меня поклонитесь Черной Калитве, дому, пятому от переезда, или тому месту, где он стоял.
ВСЕГО ВАМ ДОБРОГО, МОИ POCCOШAHE!
Евгений Карпов».
* * *
Попросил друга зайти к Карпову, поздравить от земляков до недавнего бодрого фронтовика с 70-летием Победы. Но Евгений Васильевич не узнал гостя, не смог поднять голову и хоть слово вымолвить.
«Неузнаваемо дышит».
«Жизнь не таких богатырей на Украине сбивает с ног, — объяснял мне в телефонную трубку товарищ. — Мы так увлеклись поисками якобы «исторической правды», что, заигравшись с национализмом и шовинизмом, очернив все и вся, лишили людей опоры и разбудили национал-фашизм. Что будет дальше, никто не скажет. Надежды на перемены к лучшему пока не теряем… Именно этим всегда отличался Евгений Васильевич. И в жизни, и в творчестве».
Петр ЧАЛЫЙ
Россошь—Киев
Из «Записок православного христианина»
- Узенькая, мощенная изразцами дорожка с весело расцветшими по обеим сторонам чернобривцами, ведет в храм Святого равноапостольного Великого князя Владимира. Предстоятель — Блаженнейший Владимир, митрополит Киевский и Всея Украины. Размещается этот храм в очень небольшом помещении, отведенном ему в 18-й городской больнице, при университете имени Тараса Шевченко.
В стародавние времена девятнадцатого века в университете, как и полагается высшему учебному заведению, был храм, духовно возвышавший студентов, удовлетворявший духовные потребности преподавателей университета.
Во время большевистского безбожия и произвола храм нe только закрыли, но и разрушили, растащили…
Слава Богу, ушла из нашей Родины в небытие пора разбрасывания камней и настала пора собирания, пора нового духовного возвышения нашего народа.
Тесно, очень тесно в помещении нынешнего храма. Люди приходят и во время богослужений, и между ними, чтобы поделиться своими домашними бедами или радостями, чтобы обвенчаться любовью с любимым, принять святое крещение. О ком-то надо помолиться о здравии, а о ком-то — за упокой.
Сказать, что храм находится при больнице, будет не совсем верно. Точнее: храм и больница — единое целое.
В стародавнее время говорили: «В здоровом теле — здоровый дух». Но у человека с больным, угнетенным духом даже самая незначительная телесная болезнь часто приводит к тяжелым последствиям, к большой беде, а человеку духовно здоровому дух помогает одолевать, достойно переносить даже большие, неизбежные тяготы. Именно поэтому больница и храм — взаимопомощники. Не только больные приходят в церковь за помощью, но и сам отец Андрей идет к ним в палаты со своей пастырской духовной помощью.
Без такого единства не может быть сильного народа, сильной державы.
Идут в храм бабушки и дедушки, внуки и внучки, профессора и студенты. Многие из них делают свои самые первые шаги духовного рождения и возвышения. Как сказал один мудрый человек, любую машину, даже очень и очень сложную, куда как проще сделать на заводе, чем выстроить, выпестовать душу человека, поднять ее на достойную Создателя высоту.
Все мы, весь наш народ после большевистского безбожного безвременья делаем свои первые шаги возрождения, как больше тысячи лет назад их делал из язычества наш народ, ведомый к крещению, к Православному возвышению Великим князем Владимиром.
- Речка Рось, она же Росса, Русь — правый приток Днепра, длиною 346 километров.
Всего 346, а история ее берегов, духовная высота необозримы.
Рос — так звался в древности народ, обретавшийся на этих землях.
Россы.
Позже — Святая Православная Русь на челе с Киевом, Православная Россия на челе с Москвой, Ростов Великий, Рославль, Русская Поляна на Украине, Русская Поляна в Сибири, Россошь близ Дона, Русское море…
Неоглядные просторы православия.
На берегах Роси — Корсунь-Шевченковский, основанный Ярославом Мудрым в одиннадцатом веке.
В мае 1648 года казаки, предводительствуемые гетманом Богданом Хмельницким, разгромили здесь польских захватчиков.
В Белой Церкви, основанной в двенадцатом веке, был заключен победный Белоцерковский договор 1651 года.
В 1944-м, в знаменитой Корсунь-Шевченковской операции, Красная Армия наголову разбила немецко-фашистскую группировку — было убито, ранено и взято в плен свыше семидесяти тысяч вражеских солдат и офицеров…
…На крутой горе, над привольным плесом Роси, над небесным зеркалом вечности стоит белоколонная церковь Георгия Победоносца. Ее золотые купола с крестами смотрятся в зеркало вечности, возвышаются до небесной выси, благословляют Господние дали бесконечности…
…Он услышал музыку.
Пение.
Остановился, прислушался.
В соборе пели.
Пение ему показалось знакомым.
Вошел в храм.
Бывал он в соборах Кремля, в Киеве бывал, в Лавре, как в музеях бывал, а тут вдруг — все живое. Огоньки лампад, созвездия свечей. Со стен смотрели тоже живые люди, а не рисованные. И вокруг — молодые и старые женщины в платочках, девочки и мальчики, мужчины — это они пели:
— Отче наш, Иже еси на небесех…
— Да святится имя Твое, — выговорилось в нем.
Вспомнилось: пел! Но когда?!
Этого вспомнить не мог.
Закрыл глаза и долго, очень долго стоял, пытаясь понять, что с ним происходит, что произошло. И самое интересное, он почему-то не удивлялся происходящему… Ему даже показалось, будто это или что-то подобное должно с ним рано или поздно произойти.
Что-то подобное, но что?
Вспомнились слова деда: «Мастера, дорогой внук, работают руками, а ты что-то на язык перешел. Ой, смотри, как бы тебе не потерять нашу родовую, казацкую славу».
- В Киеве есть место, откуда виден не только весь город, но в ясные светлые дни — и его окрестности, за пятьдесят-шестьдесят километров. Место это — большая колокольня Киево-Печерской Лавры, и если, стоя на колокольне, прикрыть глаза, уйти душою в глубину, то все услышится, увидится отсюда неизмеримо дальше — в пространстве и времени.
Поднялся я сегодня, 29 июня 2003 года, в воскресенье, на колокольню, отсчитав двести тридцать девять ступенек, возвысился над землею, над Днепром.
Православная церковь в этот день торжественно праздновала светлую память всех святых, на земле нашей просиявших.
Произошло в Киеве в этот день и еще одно знаменательное событие…
…Более двух тысяч лет тому назад проходил здешней тропою на север Апостол Андрей Первозванный и сказал пророческие слова об этом святом месте, а сегодня его святые мощи, дух его — в Крестовоздвиженской церкви Киево-Печерской Лавры.
Трое суток, от зари до зари в короткие летние ночи не закрывались двери церкви — шли и шли люди приложиться к мощам великого Апостола, шли просить Его молитв пред Господом о Благодати Создателя для них, грешных.
Смотрел я на живой людской поток, протянувшийся от входных ворот, через всю Лавру к церкви, и мне думалось, что это после семидесяти лет оголтелого безбожия наш народ возвращается в лоно Христовой церкви.
А еще…
Мне хочется вспомнить нашего мудрого писателя, православного христианина Михаила Михайловича Пришвина.
В дневниковой записи за 25 сентября 1918 года он пишет:
«Друг мой, — шепчу я, — не входи до срока в алтарь исходящего света, обернись в другую сторону, где все погружено во мрак, и действуй силой любви, почерпнутой оттуда, и дожидайся в отважном терпении, когда голос тайный позовет тебя обернуться назад и принять в себя свет прямой».
(Из книги «Высокое небо»)
