КАК ПОЛКОВНИК МОТОДЗИРО АКАСИ ЗАКАЗАЛ РУССКУЮ РЕВОЛЮЦИЮ

120 лет назад, в феврале-марте 1904 года, началась неудачная для России война с Японией. Русские солдаты сражались и погибали на сопках Маньчжурии, а либерально настроенная интеллигенция с лозунгами «демократических свобод» звала общество к революционному насилию, порой откровенно подыгрывая и помогая врагу. Об этом необходимо напомнить – ведь противостояние патриотических сил и безродных космополитов продолжается и в наше время

Вероломное ночное нападение японцев на Порт-Артур, захват ими пассажирских судов, обстрел Владивостока (все это до объявления войны) вызвали взрыв возмущения в российском обществе. Патриотические демонстрации с заявлениями верности Престолу и Отечеству, в том числе и студенческие, в Петербурге следовали одна за другой. «В 4 часа был выход в Собор через переполненные залы к молебну, – записал в своем дневнике 27 января (8 февраля) Император Николай II. – На возвратном пути были оглушительные крики «ура»! Вообще отовсюду трогательные проявления единодушного подъема духа и негодования против дерзости японцев». 30 января (12 февраля) Император отметил: «Перед завтраком большая толпа студентов подошла к Зимнему и начала петь гимн. Пошли в Белую залу и кланялись им из окна… Затем другая толпа пришла на набережную и кричала «ура!», чтобы мы показались. Трогательные проявления народных чувств и в полном порядке!»

К сожалению, настроения первых дней войны отнюдь не были свидетельством крепости национального духа. Общество ждало легких побед, не считало Японию серьезным противником и не было готово к жертвам. Конечно, патриотический подъём, в случае, если бы он был скреплен победами оружия, сделал бы положение монархии неуязвимым. Победу России предсказывали почти все наблюдатели и аналитики того времени. Подполковник австро-венгерской армии Оскар Мусцинский фон Аренгорт писал: «Еще ни разу, с тех пор как человечество записывает хронику войн, расчеты посторонних зрителей о силах и шансах противников не были так грубо опрокинуты, как в минувшую войну. Господствовало почти единодушное убеждение всех европейских держав, с Россией, конечно, во главе, что маленькая Япония может достигнуть частичных успехов, но никто не верил в ее окончательную победу, благодаря неисчислимым, почти неиссякаемым боевым средствам России. Но, увы, не тут-то было. Карлик победил великана».

Конечно, звучали и более проницательные оценки, в том числе в самой России. В середине января 1904 года, буквально за несколько дней до нападения японцев, полковник Е.И. Мартынов опубликовал статью под крамольно звучавшим тогда заголовком «В чем сила Японии и слабость России?», в которой он сравнил отношение к войне и армии в обоих странах. Вывод был не в пользу нашей страны: «В то время как политика самых культурных государств все более и более проникается идеей беспощадного эгоизма, а западные университеты (например, германские) являются очагами национального духа – в это время в России, с кафедры, в литературе и в прессе, систематически проводятся взгляды, что национализм есть понятие отжившее, что патриотизм недостоин современного «интеллигента», который должен любить все человечество, что война есть остаток варварства, армия – главный тормоз прогресса и т.п. Из университетской среды, из литературных кругов, из кабинетов редакций эти идеи, разрушительные для всякого государственного строя (безразлично, самодержавного или республиканского), распространяются в широких кругах русского общества, причем каждый тупица, присоединившись к ним, тем самым приобретает как бы патент на звание «передового интеллигента».

Московская образованная публика уделяла новостям с Дальнего Востока внимания меньше, чем в свое время англо-бурской войне. Непопулярность войны, привычка общества рассматривать внешнюю политику как исключительно государственное дело и, наконец, неприязнь к армии – подобные настроения могли появиться только в обществе, лишенном чувства опасности. А вскоре в поражениях русской армии начали видеть даже некое проявление социальной справедливости, изображая войну как столкновение «реакционной» системы (российской) с прогрессивной (японской). «Образованное общество» с каким-то патологическим злорадством жаждало поражения своей страны. «Общей тайной молитвой, – писал живший во время войны в Петербурге немецкий журналист Г. Ганц, – не только либералов, но и умеренных консерваторов в то время было «Боже, помоги нам быть разбитыми».

Еще до начала боевых действий, в середине 1903 года, в меморандуме японского Императорского Генерального штаба российское социалистическое движение называлось вероятным союзником при проведении подрывных операций в российском тылу. С началом войны посольство Японии покинуло Санкт-Петербург и переехало в столицу Швеции. Из Стокгольма военный атташе полковник Мотодзиро Акаси развернул активную, не только разведывательную, но и прямо подрывную деятельность против России, прежде всего посредством активизации террористического подполья российских революционеров. Разработанный Акаси план оказания им финансовой помощи и поставок оружия получил одобрение японского Генерального штаба и одного из руководителей разведки империи генерала Я. Хукусимы. В перехваченных российской контрразведкой документах имелись точные указания на то, кому и с какой целью предназначались немалые суммы японских денег: «Японское правительство при помощи своего агента Акаси дало на приобретение 14 500 ружей различным революционным группам 15 300 фунтов стерлингов, то есть 382 500 франков. Кроме того, выдано 4000 (100 000 франков) социалистам-революционерам на приобретение яхты с содержанием экипажа 4000 фунтов (100 000 франков)». Помимо эсеров, в записке указывались и другие получатели денег – Грузинская партия социалистов-федералистов-революционеров, Польская партия социалистов (ППС) и Финляндская партия активного сопротивления.

Таким образом, правительство Японии пошло на прямое финансирование деятельности российских революционных и оппозиционных организаций. За время войны им было передано не менее 1 миллиарда иен (35 миллионов долларов), что было по тому времени просто огромной суммой. Помимо японцев субсидировали революционеров и американцы, передавшие на подрывную работу в России многие миллионы долларов. Особо отличился в этом Джейкоб Шифф – владелец банкирского дома «Кун, Лееб и Ко» в Нью-Йорке. Общая сумма иностранных денег, направленных «на революцию» в России, составила не менее 50 млн. долларов.

Объектами японского финансирования «внутренней политической жизни» Российской Империи стали силы, враждебные русскому правительству: во-первых, революционеры-интернационалисты, прежде всего, партии эсеров и большевиков. Японская разведка считала их наиболее организованными среди других революционных партий. При встречах с революционерами Акаси настаивал на организации вооруженных повстанческих отрядов. «Мы готовы, – говорил им Акаси, – помогать вам материально на приобретение оружия, но, самое главное, чтобы не давать этому движению остывать и вносить таким образом в русское общество элемент постоянного возбуждения и протеста против правительства». Поэтому не на последнее место ставилась и задача организации революционной пропаганды. В июле 1904 года Акаси через Розалию Залкинд (Землячка), будущего палача русского Крыма, установил связи с Ульяновым (Ленин) и Плехановым. Уже 4 января 1905 года на японские деньги Ульянов (Ленин) выпустил первый номер большевистской газеты «Вперед», призывавшей к свержению государственного строя.

Другая крупная ставка делалась на разжигание национальной вражды и сепаратизма в многонациональном Российском государстве. Японскими деньгами подкармливались Грузинская партия социалистов-федералистов-революционеров, Польская партия социалистов и Финляндская партия активного сопротивления. В феврале 1904 года руководство ППС выпустило воззвание, осуждавшее «захватническую политику Российской империи на Дальнем Востоке» и желавшее военной победы Японии. Центральный революционный комитет ППС взял курс на подготовку вооруженного восстания. В середине марта член комитета В. Иодко представил Мотодзиро Акаси план восстания. В плане, среди прочего, предусматривалось распространение революционных изданий среди военнослужащих поляков, разрушение мостов и железнодорожного полотна на линии Транссибирской магистрали. В начале июля в Токио для ведения переговоров о совместной борьбе с царской Россией прибыл один из лидеров ППС Ю. Пилсудский. Для ведения разведывательной работы, диверсий в тылу русской армии и распропагандирования солдат-поляков Пилсудскому было выделено 20 тысяч фунтов стерлингов (200 тысяч рублей).

Одним из ближайших помощников полковника М. Акаси по подготовке вооруженного восстания в России стал Конни Циллиакус, один из организаторов и руководителей Финляндской партии активного сопротивления, имевший широкие связи в российском революционном движении. В его бумагах русская разведка обнаружила записку с перечислением оружия, переданного революционным партиям: 8 тысяч винтовок – финским националистам, 5 тыс. винтовок – грузинским националистам, 1 тысяча – эсерам, 8 тысяч другим социалистическим партиям и еще 500 карабин-маузеров – для раздачи между финскими националистами и эсерами.

В августе 1904 года Конни Циллиакус в Амстердаме на обеде с руководителями партии эсеров Е. Азефа, Е.К. Брешко-Брешковской, Ф.В. Волховского, И.А. Рубановича и В.М. Чернова, а также представителя Бунда Ц.М. Копельзона изложил свой план действий. Он заявил собравшимся, что «если понадобится оружие, то финляндцы берутся снабдить оружием в каком угодно количестве».

Примечательно, что революционеры даже и не скрывали, что так называемая «Первая русская революция» делалась на иностранные деньги. Известный руководитель боевой организации эсеров Борис Савинков писал в своих воспоминаниях (1917 г.): «Член финской партии активного сопротивления Конни Циллиакус сообщил центральному комитету (эсеровской партии), что через него поступило на русскую революцию пожертвование от американских миллионеров в размере миллиона франков, причем американцы ставят условием, чтобы эти деньги пошли на вооружение народа и распределены между всеми революционными партиями. ЦК принял эту сумму, вычтя 100 000 франков на боевую организацию».

Кроме финна Циллиакуса правой рукой полковника Мотодзиро Акаси в этом деле был и будущий сталинский «полпред» в Берлине Г. Деканозов, один из лидеров созданной в апреле 1904 года Грузинской партии социалистов-федералистов-революционеров. Получив от Акаси в мае 1905 г. «на путевые расходы» 125 тыс. франков, Деканозов через посредника анархиста Евгения Бо вёл переговоры со швейцарскими военными властями о закупке крупной партии (свыше 25 тысяч единиц) снятых с вооружения винтовок системы «Виттерли» и свыше 4 миллионов патронов к ним. Оружия для революционеров на японские деньги было закуплено столько, что ранее купленные яхты «Сесил» и «Сизн» оказались малы для транспортировки такого груза к русским морским берегам. Тогда агентами Акаси был приобретен 315-тонный пароход «Джон Графтон», переименованный в целях конспирации в «Луну». Команде «Джона Графтона» удалось дважды удачно выгрузить партии оружия и боеприпасов в Финляндии – близ портовых городов Кеми и Пиетарсаари. Однако в дальнейшем «Джону Графтону» не повезло – утром 7 сентября 1905 года пароход налетел на каменистую отмель в 22 километрах от города Якобстада и после малоуспешных попыток команды выгрузить оружие и боеприпасы на соседние острова, чтобы спрятать их там, был взорван.

Мотодзиро Акаси и его агент Циллиакус предприняли еще одну попытку ввоза большой партии оружия в Россию – через Черное море на Кавказ. Революционное брожение здесь, начавшееся еще в 1902 году, в годы русско-японской войны вылилось в аграрные беспорядки, создание в Грузии боевых дружин и «красных сотен», резкое обострение межнациональных противоречий между азербайджанцами и армянами в Нагорном Карабахе и городе Баку. Для доставки оружия в беспокойный регион на японские деньги был куплен пароход «Сириус» водоизмещением 597 тонн. Его «хозяином» и капитаном в начале сентября 1905 года стал голландец Корнелиссен, анархист по политическим убеждениям. Груз состоял из 8,5 тысячи винтовок «Веттерли» и от 1,2 до 2 миллионов патронов к ним. Большая часть контрабандного груза парохода «Сириус» дошла до мест назначения и получателей. Правительственным властям удалось перехватить и конфисковать лишь 7 тысяч винтовок и около полумиллиона патронов. Прибытие «Сириуса» по времени совпало с началом массовых вооруженных антиправительственных выступлений в Закавказье. Самая ожесточенная борьба проходила в местах, куда поступило контрабандное оружие, – в Поти, Зугдиди, Озургетах, Сухуми. Организацией этих вооружённых выступлений занимался Сосо Бесович Джугашвили (Коба).

Ненавистники собственного отечества, увы, не вчера появились. Русский народ сочинял песню о гибели крейсера «Варяг», утирал слезы при звуках вальса «На сопках Маньчжурии», а ревнители «вольности и прав» радовались тому, что нанесен урон «деспотической власти». Существует предание (скорее всего придумка), что после Цусимской катастрофы русского флота некие «прогрессивные студенты» послали микадо (японскому императору) поздравительную телеграмму. Но вот как об этом пишет Н.В. Устрялов в сборнике «Смена вех» (Прага, 1921): «В 1905 г., в разгар русско-японской войны, группа русских студентов отправила в Токио телеграмму микадо с искренним приветом и пожеланием скорейшей победы над кровавым русским царем и его ненавистным самодержавием. Прошло 15 лет. Капризною игрою исторической судьбы эта группа русских студентов, возмужавшая и разросшаяся, превратилась, худо ли, хорошо ли, в русское правительство и принялась диктаторски править страной. Тогда нашлась в стране другая группа русских интеллигентных людей, которая стала отправлять в то же Токио телеграммы и даже депутации к микадо и его министрам с искренним приветом и пожеланием победы над кровавыми русскими правителями и ненавистным им комиссародержавием».

Нам же выпала историческая судьба наблюдать, как люди подобного психологического (лучше сказать – патологического) склада слали и шлют приветствия образцовым демократам-бандеровцам по поводу «торжества» нацистского оружия над несчастными донбасскими стариками и детьми, а Россию обвиняли в агрессии задолго до того, как российские воины пришли на помощь истребляемым. Россия с либеральной точки зрения виновата всегда и во всем.

Вот уже более ста лет страна находится во власти черного пиара, согласно которому «отсталая и прогнившая Россия» не смогла справиться даже с Японией. Русско-японскую войну принято считать началом всех бед, постигших Россию в XX веке. Эта версия была взята на вооружение антигосударственной публицистикой еще до революции 1917 года. После этого штампы большевистской и революционной пропаганды стали частью официальной государственной идеологии.

Никакой способности продержаться в длительной борьбе у Японии не было. Предвоенные расчеты показывали, что ее ресурсов хватит только на год боевых действий. В действительности Япония едва продержалась полтора года, да и то во многом благодаря разразившейся в России революции. Таким образом, с самого начала вся надежда Японии была на блицкриг, на быструю победу, пока Россия не подтянет основные силы к Маньчжурии. Но разбить русскую армию не удалось. Соотношение сил после Цусимы, Мукдена, сдачи Порт-Артура менялось в пользу России, то есть наша армия к моменту мирных переговоров была значительно сильнее японской, а у японцев для продолжения войны не хватало ни средств, ни солдат. Первое предложение заключить мир последовало от японцев еще в 1904 году. И лишь разворачивающиеся в стране революционные события вынудили Императора Николая II пойти на мировую, которая никоим образом не являлась следствием военного поражения. Нашу победу сорвали люди, развернувшие в России террористическую войну под названием «революция 1905 года».

Геннадий Литвинцев, член Союза писателей России, прозаик, публицист (Воронеж)