История одного портрета

Сегодня в распоряжении пушкинистов изображений поэта, исполненных русскими, советскими и зарубежными художниками, множество, а вот прижизненных портретов до обидного мало. Из них наиболее любим мною тот, что написан выдающимся русским живописцем В.А. Тропининым.

К нему я не равнодушен с самого детства. Именно таким казался мне автор «Руслана и Людмилы» и удивительных стихов о природе и русском бытии. Когда смотрю на этот светлый одухотворенный лик, то, кажется, «минута — и стихи свободно потекут…» Те, в которых поэт обращается к читателю как к своему давнему товарищу: мой друг! Стихотворений с таким обращением у него не перечесть, и каждое волнует душу, доходит до самого сердца.

На портрете Пушкин изображен с рукой, положенной на красный столик. На указательном пальце — кольцо, на большом — печатка, подаренная поэту во время его пребывания в Одессе графиней Е.К. Воронцовой, супругой всесильного губернатора Новороссии М.С. Воронцова. Поверх домашнего халата, под белым воротом рубашки небрежно повязан модный тогда зеленый галстук-шарф.

Художник очень точно уловил задумчивый, устремленный вдаль взгляд поэта, предваряющий появление гениальных строк. В момент написания картины Пушкину было 28 лет. Он в зените славы. Написаны «Руслан и Людмила», «Борис Годунов», большинство глав «Евгения Онегина» и множество стихотворений, приводящих в изумление не только образованную публику обеих столиц, но и любителей поэзии дальних провинций.

Верный любимому портрету, я не мог оставаться равнодушным к его истории. Мне хотелось знать: как возник шедевр; что испытывал при этом художник; в чьих руках побывало это чудо живописи за время своего без малого двухсотлетнего существования? А началось все с середины 50-х годов прошлого века. Тогда друживший с отцом сосед по дому редактор трубетчинской районной газеты «Стахановец полей» Е.М. Пичугин, зная мою приверженность к Пушкину, подарил мне журнал «Огонек» за 1937 год, целиком посвященный жизни и творчеству поэта. Давно нет на свете ни дарителя, ни многих соседей по дому, а пожелтевший и обветшавший от времени журнал до сих пор храню как одну из самых дорогих реликвий, освящающую память дорогого мне Пушкина.

В этом журнале приводилась заметка об истории портрета. Она была написана русским писателем и репортером Николаем Васильевичем Бергом (1823–1884 гг.) для «Альбома Московской пушкинской выставки 1880 года», посвященной открытию памятника поэту в Москве. Рассказ предваряла небольшая врезка, в которой говорилось, что портрет был написан Тропининым зимой 1827 года. Публикация повествовала о том, что портрет Пушкина заказал Тропинину друг поэта С.А. Соболевский перед своим отъездом за границу. По написании картины художник поручил упаковать и отправить ее заказчику в Европу через некоего Смирнова, подвизавшегося на ниве живописи. Тот как будто передал Соболевскому искусно подделанную копию, а настоящий портрет оставил у себя. Пока друг Пушкина ездил по заграницам, подлинник все время находился у Смирнова. После смерти последнего портрет оказался у Н.И. Шевырева, у которого его перекупил известный в Москве меняла Волков.

В лавке Волкова якобы и нашел портрет Пушкина директор Московского архива Министерства иностранных дел князь Михаил Андреевич Оболенский. Князь не поверил клятве менялы в подлинности портрета, но тот посоветовал ему за подтверждением подлинности сказанного пойти к самому Тропинину, который жил рядом на Ленивке (так тогда называлась улица). Художник опознал свою картину. Таким образом, найденный портрет оказался в коллекции М.А. Оболенского (после смерти князя портрет переместился в Петербург, в музей-квартиру А.С. Пушкина на Мойке, где находится по настоящее время). Визитом к художнику, собственно, и закончилось пространное повествование Берга.

Но чем внимательнее вчитывался я в рассказ, тем больше сомневался в изложенных в нем подробностях, похожих на приключенческий роман. Судите сами: рождение шедевра. Заграница. Подлог. Меняльная лавка. Явление князя. Счастливый конец. Чем не фантастика? А настораживало вот что: зачем было отправлять Соболевскому за рубеж портрет размером 68,2 x 52,8 сантиметров, чтобы он возил его с собой по заграницам? Эта странность заставила меня поинтересоваться, а был ли друг поэта в то время в отъезде?

И я обратился к письмам Пушкина. Оказалось, что с 1826-го по 1828 год друзья, жившие попеременно то в Москве, то Петербурге, оживленно переписывались. Последнее письмо этого периода Пушкин отправил Соболевскому в июле 1828 года. Из этого выходило: Сергей Александрович обретался в это время в Москве, и портрет, написанный зимой 1827 года, без сомненья, тогда же был доставлен заказчику. Но когда же все-таки Соболевский выезжал из России? Первое письмо после 1827 года Пушкин написал Соболевскому только в августе 1833 года. Значит ли это, что перерыв в переписке объясняется отсутствием друга, ведь письма этого периода могли быть утрачены или не опубликованы по какой-либо иной причине. И я начал изучать самого Соболевского, мне хотелось знать о нем как можно больше. Глядишь, думал я, и откроется тайна портрета.

В семидесятые годы прошлого века в одной из статей о поэте я нашел ссылку на двухтомник В.В. Вересаева «Спутники Пушкина», изданный в 1937 году тиражом всего 10 тысяч экземпляров. Ко времени моих поисков книга стала раритетом, и ее можно было найти только в Москве. Через межбиблиотечный абонемент я выписал двухтомник в областную библиотеку и в читальном зале проштудировал его. О Соболевском от Вересаева я узнал многое, а главное — вот это: «…с января 1829 по 1833 год путешествовал по Европе, жил в Петербурге и Москве». И еще: «был страшным любителем книги, собрал библиотеку в 25000 томов; как библиофил и ученый пользовался известностью в Европе. Был автором многочисленных эпиграмм». Надо же, думал я, читая эти строки, мое чутье, как ни странно, меня не обмануло. К тому же моим путеводителем были письма Пушкина.

Но и Вересаев был не совсем прав. В 1984 году я приобрел только что вышедший двухтомник «Друзья Пушкина», составленный В.В. Куниным. Вот что написано в нем о С.А. Соболевском (1803–1870): «В начале 1827 года Пушкин заказал за 350 рублей художнику Тропинину свой портрет и подарил его Соболевскому». И далее: «18 октября 1828 года Соболевский отправился в первую европейскую поездку. С собою повсюду возил небольшую копию с портрета Пушкина, писанного Тропининым». Оказывается, не Соболевский заказывал портрет для Пушкина, а Пушкин — для Соболевского. И друг уехал за границу не в начале 1829 года, как пишет Вересаев, а осенью 1828-го.

Единственной правдой в заметке Берга было то, что в итоге портрет Пушкина в середине 50-х годов XIX века оказался в руках князя Оболенского. Но у кого и где была картина, кроме меняльной лавки, все эти годы? Невозможно представить, чтобы вездесущий и деятельный, горячо любящий Пушкина, скончавшийся в 1870 году, Сергей Александрович не оставил после себя каких-либо сведений об истории дарованного ему портрета. Его высказывания на эту тему где-то обязательно есть — в архивах или частных собраниях.

Желанные документы, оказалось, были найдены в архиве Института литературы в 1952 году и тогда же опубликованы в 58 томе «Литературного наследства». Этот том, давно ставший редкостью, я прочел только в конце 80-х годов. Речь идет о письме Соболевского редактору газеты «Русские ведомости» М.П. Погодину. Вот его текст:

«Портрет Александр Сергеевич заказал Тропинину для меня и подарил его на память в золоченой великолепной рамке.

Уезжая за границу, я оставил этот портрет одному приятелю (И.В. Киреевскому), имевшему собственный дом.

Приятель давал его крепостному, чьему-то маляру (не знаю имени маляра или имени его хозяина), для добывания копиями барышей (сей маляр жил до моего отъезда у Шевырева). По возвращении моем из-за границы (где я провел 5 лет) оказалось:

1. Что приятель дом продал, а портрет и библиотеку (далеко не всю) передал другому приятелю, который между тем завелся своим домом (Шевыреву).
2. Но тут очутилось, что в великолепной рамке был уже не подлинный портрет, а скверная копия с оного, которую я и бросил в окно.

О том, кто дал зевка — Киреевский или Шевырев, следы простыли.

Между тем подлинник нашелся у Оболенского, который купил его за 50 рублей у Бардина, известного плута и мошенника. Осталась у меня только очень уменьшенная копия, сделанная для меня Авдотьей Петровной Елагиною для того, чтобы иметь возможность носить оную с собой за границей.

Очень обяжете, если, переделав, напечатаете это известие, расписав оное как следует, но за исключением собственных подчеркнутых имен».

Этим письмом Соболевский расставил в истории портрета все точки над «i».

Думаю, читателям будет интересно знать, что представляли собой люди, имена которых Соболевский просил не предавать огласке. В свое время Сергей Александрович был в приятельских отношениях с этими лицами. Назовем их поименно: И.В. Киреевский (1806–1856) — писатель и публицист, С.П. Шевырев (1806–1864) — поэт и критик, друг Киреевского (в заметке Берга он ошибочно поименован инициалами Н.И.), А.В. Елагина (1789–1877) в девичестве Юшкова, во втором браке Киреевская — мать И.В. Киреевского. Пережила сына на 21 год, а его друга — на 13 лет. Копию портрета Пушкина для Соболевского, видимо, сделал кто-то из ее доверенных копиистов.

Вернемся, однако, к письму. Как об этом пишут архивисты Л. Иванова и Е. Коншина, Погодин заметку публиковать не стал, а дал в газете свой материал, в котором утверждал, что портрет был написан в 30-х годах по заказу Соболевского. Рассерженный Соболевский отправил редактору гневное письмо, где в качестве доказательства того, что портрет был написан в 1827 году, ссылался на статью об этом в 18-м номере журнала «Московский телеграф» того же года. Но и это письмо Погодин проигнорировал. Тем не менее, я нашел указанный номер «Московского телеграфа» (1827 год, часть XV, № 9, «смесь», стр. 33) в том же «Альбоме Московской пушкинской выставки 1880 года». Любопытную заметку Н.А. Полевого привожу в некотором сокращении:

«Русский живописец Тропинин недавно окончил портрет Пушкина. Сходство портрета с подлинником поразительно, хотя нам кажется, что художник не мог совершенно схватить быстроты взгляда и живого выражения лица поэта. Впрочем, физиономия Пушкина, столь определенная, выразительная, что всякий живописец сможет схватить ее, вместе с тем, и так изменчива, зыбка, что трудно предположить, чтобы один портрет Пушкина мог дать о ней истинное понятие. Действительно: гений пламенный, оживляющийся при каждом новом впечатлении, должен изменять выражение лица своего, которое составляет душу лица».

Прочитав статью, вздохнул с облегчением: Соболевский был во всем прав. А теперь о человеке, без которого не было бы ни портрета, ни его необычайной истории — о художнике.

Василий Андреевич Тропинин (1776–1857) родился в семье крепостных. Даже будучи хорошо известным художником, он до 48 лет был зависим от своих хозяев. К живописи пристрастился с детства. Учился в Петербургской академии художеств, за свои работы удостоен золотой и серебряной медалей. Был человеком добрым и приветливым, не любил писать людей с хмурыми лицами. Последние годы жил в Москве. Скончался в возрасте 80 лет, похоронен на Ваганьковском кладбище.

К Пушкину относился с благоговением. Когда князь Оболенский пришел к нему, чтобы удостовериться в подлинности портрета, был растроган до слез, сказавши при этом: «Судите, что взглянуло на меня этими глазами, чем пахнуло на меня из ветхих рам». Когда князь попросил поправить в некоторых местах потускневшую краску, живописец взмолился: «Нет! На это рука моя не подымется! Это будет святотатством! Это писано с самого Пушкина… Я могу только почистить»…

Знаменитый портрет Пушкина стоит у меня на самом видном месте полки с сочинениями поэта. Когда смотрю на него, каждый раз слышу пушкинский голос:

Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит.

Летят за днями дни, и каждый час уносит

Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем

Предполагаем жить, и глядь — как раз — умрем…

Но как сказал другой знаменитый поэт: «Покой нам только снится…»

Виктор Федорович Кузьмин родился в 1938 го­ду в селе Замартынье Липецкой области. Окончил факультет журналистики Воронежского государственного университета. Работал в редакциях районных газет, областной газете «Ленинское Знамя». Редактировал еженедельник «Липецкая неделя». Заслуженный работник культуры РФ. Автор двух книг прозы и публицистики. Член Союза журналистов России. Живет в селе Доброе Липецкой области.