Где написана «Тамань»?
- 31.01.2017
ПРИЗНАНИЕ ЧЕХОВА
Писатель, критик и историк литературы, один из организаторов журналов «Московский вестник» и «Московский наблюдатель» С.П. Шевырев 29 октября 1846 года писал Н.В. Гоголю: «…Публика устала от жалкого состояния современной литературы. Журналы все запрудили пошлыми переводами пошлых романов и своим неистовым болтаньем…»
В таком состоянии российские журналы первой половины XIX века пребывали не один десяток лет. Отсюда понятен восторг В.Г. Белинского, когда он прочитал в восьмом томе «Отечественных записок» за 1840 год: «Тамань — самый скверный городишко из всех приморских городов России. Я там чуть-чуть не умер с голода, да еще вдобавок меня хотели утопить…»
Повесть начинается с необычайной торопливостью, словно автор опасается, что кто-то прервет его рассказ, остановит, не даст объяснить происшедшее.
О том, что в Тамани рассказчика хотели утопить, мы узнаем из текста, а вот о голоде в дальнейшем изложении не упоминается. Более того, вскоре говорится о том, что в лачужке, где остановился рассказчик, «печь была жарко натоплена, и в ней варился обед, довольно роскошный для бедняков».
Так мог написать человек, много ездивший по свету: он знает все приморские города, он бывал в них не в качестве знатного гостя, от которого скрывают местные неудобства. Так мог написать человек, который знает не понаслышке трактирные номера с их вечными клопами, нечистым бельем, дурным столом, раздражающими запахами. Так мог написать человек, влюбленный в русскую речь.
В Ставропольской государственной краевой универсальной научной библиотеке имени М.Ю. Лермонтова хранится уникальный номер «Отечественных записок» с первой публикацией повести Лермонтова «Тамань». Когда читаешь журнальный вариант повести, где текст с буквой «ять», читателя не покидает ощущение сопричастности: это издание побывало в руках Лермонтова.
Повесть «Тамань» любил А.П. Чехов. Как вспоминал И.А. Бунин, Антон Павлович, беседуя о русской литературе, «часто восхищался Мопассаном, Флобером, Толстым. Особенно часто он говорил именно о них, да еще о «Тамани» Лермонтова.
«Не могу понять, — говорил он, — как мог он, будучи мальчиком, сделать это! Вот бы написать такую вещь да еще водевиль хороший, тогда бы и умереть можно!»
Беллетрист А. Серебров-Тихонов рассказывал, как однажды, беседуя с Чеховым о творчестве Горького, Антон Павлович заметил, что у Алексея Максимовича, «действительно есть прекрасные вещи. «На плотах», например. Помните? Плывут в тумане… ночью… по Волге… Чудесный рассказ! Во всей нашей литературе я знаю только еще один такой, это «Тамань» Лермонтова…»
Другой современник Антона Павловича, учитель ялтинской школы С.Н. Щукин писал о том, что «больше всего Чехов хвалил язык Лермонтова. «Я не знаю языка лучше, чем у Лермонтова, — говорил он не раз. — Я бы так сделал: взял его рассказ и разбирал бы, как разбирают в школах, по предложениям, по частям предложения… Так бы и учился писать».
Нам не дано узнать, какие именно предложения очаровали Чехова. Возможно, суровая простота повести, нежелание автора привлекать читателя эффектным началом пришлись по душе Антону Павловичу. Повествование идет от первого лица. Рассказчик передает события такими, какими помнит их. Он говорит о себе, о том, что видел. Почти каждая фраза начинается с «я». «Я приехал…», «Я им объяснил…», «Я три ночи не спал…», «Я привстал…», «Я не мог полагать…», «Я встал…», «Я притаился у забора…» и, наконец, «Подумал я». О себе рассказчик скажет лишь один раз: «Я офицер».
Следуя совету А.П. Чехова, исследователь творчества Лермонтова В.П. Сухотин подсчитал, что в тексте «Тамани», например, 225 предложений, из которых 80 приходится на долю диалога, «естественного» и «обрамленного», а 140 составляют монологическую речь рассказчика, Печорина. 153 предложения, или 68,8 процента, в «Тамани» сложные, 72 — простые. Совершив эти и многие другие вычисления, исследователь пришел к выводу, что «Лермонтов, вслед за Пушкиным, уверенно идет по пути демократизации русского литературного языка, приближает его к общенародной, разговорной, безыскусственной речи» и что «употребление предложений в «Тамани» всецело определяется идейным содержанием произведения и характером текста».
Безусловно, все сказанное любопытно, и цифры после пересчета сходятся, но обаяние «Тамани» заключается не в простых и сложных предложениях, оно в ее стилистике. Тайну «Тамани» первым открыл В.Г. Белинский. Виссарион Григорьевич объяснял ее так: «Мы не решились делать выписок из этой повести, потому что она решительно не допускает их: это словно какое-то лирическое стихотворение, вся прелесть которого уничтожается одним выпущенным или измененным не рукою самого поэта стихом; она вся в форме; если выписывать, то должно бы ее выписать всю от слова до слова; пересказывание ее содержания даст о ней такое же понятие, как рассказ, хотя бы и восторженный, о красоте женщины, которой вы сами не видели. Повесть эта отличается каким-то особенным колоритом: несмотря на прозаическую действительность ее содержания, все в ней таинственно, лица — какие-то фантастические тени, мелькающие в вечернем сумраке, при свете зари или месяца. Особенно очаровательна девушка: это какая-то дикая, сверкающая красота, обольстительная, как сирена, неуловимая, как ундина, страшная, как русалка, быстрая, как прелестная тень или волна, гибкая, как тростник. Ее нельзя любить, нельзя и ненавидеть, но ее можно только и любить и ненавидеть вместе…» (Белинский В.Г. ПСС., 1954. Т. IV. — С. 225–226.)
Белинский умел объяснять…
«ТАМАНЬ» СОЗДАВАЛАСЬ В СТАВРОПОЛЕ?
Творческая история создания Лермонтовым романа «Герой нашего времени» восстановлена в общих чертах. Известно лишь, что в основу его легли впечатления Лермонтова от поездки на Кавказ в 1837 году, куда он был сослан за стихи на смерть Пушкина, а сам роман создавался в Петербурге в период с 1838 до начала 1840 годов. По воспоминаниям троюродного брата, Акима Павловича Шан-Гирея, Лермонтов приступил к работе над «Героем нашего времени» после возвращения в Петербург из первой ссылки, то есть в 1838 году. Однако некоторые лермонтоведы считают, что «Тамань» вчерне написана Лермонтовым уже в 1837 году, при этом ссылаются тоже на свидетельства современников поэта.
Михаил Иванович Цейдлер, учившийся с Лермонтовым в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, офицер Лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, в своих воспоминаниях «На Кавказе в 30-х годах», опубликованных в девятом номере журнала «Русский вестник» за 1888 год, утверждал, что происшествие с Печориным, описанное в романе, случилось с самим Лермонтовым в 1837 году, когда он по пути в Пятигорск останавливался в Тамани. Меньше чем через год после Лермонтова побывал М.И. Цейдлер в том же доме.
В частности, он писал: «В то время… Тамань была небольшим, невзрачным городишком, который состоял из одноэтажных домиков, крытых тростником… Мне отвели с трудом квартиру или, лучше сказать, мазанку на высоком утесистом берегу, выходящем к морю мысом. Мазанка эта состояла из двух половин, в одной из которых я и поместился. Далее, отдельно, стояли плетневый, смазанный глиной, сарайчик и какие-то клетушки. Все эти невзрачные постройки обнесены были невысокой каменной оградой. Однако домик мой показался мне приветливым: он был чисто выбелен снаружи, соломенная крыша выдавалась кругом навесом, низенькие окна выходили с одной стороны на небольшой дворик, а с другой — прямо к морю. Под окнами сделана была сбитая из глины завалина. Перед крылечком торчал длинный шест со скворешницей… Я почти весь день проводил в Тамани на излюбленной завалинке; обедал, читал, пил чай над берегом моря в тени и прохладе… Внутри все было чисто, смазанный глиняный пол посыпан полынью. Вообще как снаружи, так и внутри было приветливо, опрятно и прохладно».
Цейдлер описал и людей, с которыми встретился в домике над берегом моря, прежде всего — прекрасную татарку с античным профилем, «жену старого крымского татарина, золотых дел мастера, который торгует оружием». Она жила по соседству на том же дворе в маленьком сарае и нянчила своего грудного ребенка. Известен и слепой мальчик — в сермяге, босой, без шапки.
«Он, казалось, был слеп, судя по бельмам на глазах. Все лицо его выражало сметливость, лукавость и смелость. Несмотря на бельма, ходил он бойко по утесистому берегу», — писал Цейдлер.
Как выяснено исследователем А.В. Поповым, Лермонтов останавливался в доме, принадлежащем казаку Федору Миснику. Этот казак занимался рыбной ловлей и, кроме того, отдавал внаем свои баркасы контрабандистам. Убежище их было на морском берегу, под кручей, на которой стояла хата. Одна из дочерей Мисника жила во дворе в другой хате, со старухой, и обе они помогали контрабандистам. Внук Мисника Герасим сообщал, что его мать «во время ссоры с мужем часто корила его родственниками; тут все их грехи — отца, матери, а главным образом сестры, которая жила вне закона с татарином, воровала и даже чуть не убила заехавшего к ним офицера, фамилии офицера она, конечно, не знала, но об этом нетрудно было догадаться. Куда девался слепой и кто он был, Герасим не знал, тетка его, «лермонтовская Ундина» вышла в конце концов замуж за солдата станицы Петровской Тельменя».
К сожалению, ни в письмах Лермонтова, ни в его заметках нет каких-либо сведений, касающихся работы над романом.
История замысла и писания «Героя нашего времени» совершенно не известна», — к таким выводам пришел исследователь творчества Лермонтова Б.М. Эйхенбаум в работе, посвященной этой великой книге.
Суждение довольно категорично. Но то, что рукописное наследие крайне скудно, верно. Оно не позволяет полностью сопоставить с рукописью текст романа и последовательность его написания. У этой книги довольно много неразрешенных загадок. Вот одна из них. На титульном листе первого издания книги ее жанр автором не обозначен: «Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова», части I и II, С-Пб., 1840. Романом сочинение М. Лермонтова назвал В.Г. Белинский. Недавно прочитал статью одного исследователя из Пятигорска, он отнес сочинение М. Лермонтова к детективам. Смело! Но оставим разрешать эту загадку литературной науке.
Упоминание же факта, что одна из новелл — «Тамань» — создавалась в Ставрополе, только усиливает интерес к «Герою нашего времени».
Сохранившаяся рукопись «Тамани» — авторизованная копия с очень малым количеством правок, опубликованная в десятитомном собрании сочинений М.Ю. Лермонтова, наводит на мысль о существовании ранее утраченных черновых набросков. В окончательном варианте напечатано: «Итак, я начал рассматривать лицо слепого», в рукописи: «Я начал рассматривать черты лица слепого», опубликовано: «этот слепой не так слеп», в рукописи: «это слепой вовсе не так слеп»…
Известный русский писатель Д.В. Григорович в своих мемуарах, написанных в 90-х годах XIX века, упоминает, что ему довелось видеть первую черновую рукопись новеллы.
«Возьмите повесть Лермонтова «Тамань», — пишет он, — в ней не найдешь слова, которое можно было бы выбросить или вставить; вся она от начала до конца звучит одним гармоническим аккордом; какой чудный язык, как легко, кажется, написано. Но загляните в первую рукопись: она вся перемарана, полна вставок, отметок на отдельных бумажках, наклеенных облатками в разных местах».
Описание рукописи столь конкретно, что трудно не поверить этому свидетельству. Именно такой вид и могла иметь рукопись, написанная Лермонтовым во время его странствований по Кавказу.
Существует еще одно свидетельство об этой рукописи. В письме историку литературы, биографу Лермонтова — Павлу Александровичу Висковатову — родственник поэта Павел Семенович Жигмонт (внук генерала П.И. Петрова) 15 октября 1889 года сообщал, что Михаил Юрьевич, остановившись в Ставрополе, на квартире его отца Семена Осиповича Жигмонта, в 1837 году «набросал начерно «Тамань» из «Героя», а потом передал этот набросок кому-то из Петровых. У членов этой семьи не знаю, сохранился ли он».
Точная дата этой встречи Лермонтова с С.О. Жигмонтом не установлена, но она могла произойти в октябре или декабре 1837 года. В записной книжке, подаренной двоюродным братом декабриста А.И. Одоевского писателем Владимиром Федоровичем Одоевским с условием, чтобы Лермонтов возвратил ее, всю исписанную стихами, 13 апреля 1841 года поэт записал: «Семен Осипович Жигимонд». Но эта запись относится ко времени, когда Жигмонт был уже женат на дочери генерала П.И. Петрова.
Семен Осипович Жигмонт (Жигимонд) с 1836 года служил на Кавказе старшим адъютантом Штаба войск Кавказской линии и в Черномории, находившегося в Ставрополе. В 1837 году ему было 25 лет, Лермонтову 23. Семен Жигмонт и Михаил Лермонтов дружили с детьми генерал-майора П.И. Петрова.
С декабря 1834 по декабрь 1838 года Павел Иванович возглавлял Штаб войск Кавказской линии и в Черномории. Вместе с ним в Ставрополе находилась и его семья. Дом начальника Штаба стоял во дворе современного Дома книги и гостиницы «Континент». До наших дней не сохранился.
П.И. Петров был женат на Анне Акимовне Хастатовой — дочери родной сестры бабушки Лермонтова Екатерины Алексеевны Хастатовой. Брак зарегистрирован в 1829 году. Анне Акимовне в тот год исполнилось 27 лет. Она родилась 27 декабря 1802 года. После смерти Анны Акимовны Петровой (урожденной Хастатовой), последовавшей 23 октября 1836 года, с генералом П. И. Петровым остались дети Екатерина, Мария, Аркадий, Анна, Варвара. Самой старшей, Кате, в 1837 году было 17 лет. В 1838 году она вышла замуж за Семена Жигмонта. От этого брака и родился Павел Жигмонт, внук генерала Петрова. Со слов отца Павел Жигмонт и поведал Висковатову о первом черновом наброске рукописи «Тамани». Не верить этому рассказу нет оснований. В семье Семена Жигмонта и Екатерины Петровой (в замужестве Жигмонт) хранились два акварельных рисунка Лермонтова: портреты Варвары Александровны Лопухиной (Бахметевой), близкого друга поэта, и Лермы, испанского предка поэта, которые затем перешли к Павлу Жигмонту. Известно, что именно он в 1941 году передал в Институт русской литературы акварели Лермонтова «Портрет В.А. Лопухиной» и «Испанец в кружевном воротнике».
«Дневник» Аркадия Петрова
Другой свидетель пребывания Лермонтова в Ставрополе сын генерала П.И. Петрова Аркадий Павлович оставил «Дневник», в котором сохранились яркие воспоминания о поэте и его пребывании в доме отца. Впервые сведения о «Дневнике» были обнародованы в XIII выпуске сборника «Труды Костромского научного общества по изучению местного края», который издан в 1928 году в Костроме.
Известно, что в 1837 году именно Аркадию, которому было 13 лет, Лермонтов напишет в альбом стихи:
Ну что скажу тебе я спросту?
Мне не с руки хвала и лесть:
Дай Бог тебе побольше росту —
Другие качества все есть.
В 1864 году в десятом номере «Русского архива» писатель Г.П. Данилевский опубликует данное стихотворение под заглавием «Ребенку» с неверным чтением первых двух строк.
Ну что сказать тебе мне спросту?
Мне не сродни хвала и лесть:
В семье Петровых любили Лермонтова и гордились тем, что состояли с ним в родстве. В 1867 году «Русский архив» опубликовал письмо Аркадия Павловича Петрова: «Случайно прочел я (в «Русском архиве» 1864 г., изд. 2-е) четверостишие, которое покойный М.Ю. Лермонтов написал мне в альбом в 1837 году. Так как первые две строки этого экспромта переданы Г.П. Данилевским не совсем точно, то я и полагаю не лишним сообщить небольшое стихотворение это в том виде, как оно было написано автором. — Вот оно (далее следует текст. — прим. Н.Б.). Михаил Юрьевич был не только хорошим нашим знакомым, как говорит г. Данилевский, но и родственником: его родная бабка по матери (Елис. Алексеев. Арсеньева) и моя родная бабка по матери же (Екат. Алекс. Хастатова) были родные сестры. В 1837 году, во время служения своего в Нижегородском драгунском полку, он находился в Ставрополе, перед приездом туда государя Николая Павловича; ежедневно навещая в это время отца моего, бывшего тогда начальником штаба, он совершенно родственно старался развлекать грусть его по кончине жены, приходившейся Лермонтову двоюродной теткой. А. Петров».
Николай I прибыл в Ставрополь 17 октября, а 18 октября 1837 года покинул город.
Известно также, что во время пребывания Лермонтова в Ставрополе Михаил Юрьевич переписал для генерала П.И. Петрова стихотворение «Смерть поэта».
В «Дневнике» Аркадия Павловича Петрова обращает внимание на себя фраза: «Папенька обещал дать мне переписать «На смерть Пушкина» и письма Алексея Петровича» <Ермолова>, что еще раз подтверждает, что у П.И. Петрова был не только автограф стихотворения М.Ю. Лермонтова, но что поэт был желанным гостем в этом доме. Позднее Михаил Юрьевич подарил Павлу Ивановичу автограф «Последнего новоселья» («Меж тем, как Франция, среди рукоплесканий…»). Стихотворение посвящено волновавшему тогда всех событию — перенесению праха Наполеона I с острова св. Елены в Париж 15 февраля 1840 года.
По свидетельству Аркадия Павловича, в доме Петровых имелся рукописный список поэмы М.Ю. Лермонтова «Демон». Не без основания можно предположить, что имевшийся у Петровых список был весьма точен и близок к оригиналу. Лермонтоведам известны восемь редакций «Демона». Поскольку и последний вариант «Демона» российская цензура запретила, он ходил в рукописных копиях, причем, в довольно огромном количестве. О «Демоне» знал весь Петербург. Им интересовалась императрица. В 1839 году Лермонтов специально для жены Николая I переписал «Демона», исключив из поэмы диалог о боге («Зачем мне знать твои печали?»).
«Княжна Гагарина (которую я не имею чести знать), — записал в «Дневнике» А.П. Петров 21 июля 1845 года, — прислала ко мне на днях Бирюкова (с которым я только по этому случаю и имел счастье познакомиться) просить у меня «Героя нашего времени» и «Демон» Лермонтова (последний в рукописи); первую книгу я оставил в Ставрополе, прибавив посланному, что если это ей нужно не к спеху то я могу написать, чтоб мне прислали ее, вторую отдал».
О каком издании «Героя…» идет речь, Аркадий Павлович не оставил свидетельств.
Известно, что первое издание романа, который вышел в свет 27 апреля 1840 года, разошлось быстро.
В него вошли: Часть I. «I. Бэла. Максим Максимыч. Предисловие. Журнал Печорина. I. Тамань». Часть II. «II. Княжна Мери. III. Фаталист». Цензор Петр Александрович Корсаков — писатель, редактор журнала «Маяк». Отпечатано в типографии Ильи Глазунова и Ко. Оба выпуска изданы тиражом 1000 экз. Продавались по цене 5 рублей 60 копеек за обе части.
5 мая 1840 года в «Северной пчеле» опубликовано извещение о выходе в свет «Героя нашего времени».
6 мая 1840 года Аркадий Петров, судя по письму к нему А.П. Шан-Гирея, находился в Киеве: «…Как ты поживаешь, что делаешь в Киеве и где намерен служить? Ты ничего не пишешь об этом, а без тебя здесь у нас были большие перевороты: брат мой вышел из училища в Воронеж, в драгунский Его Высочества Наследника полк, в 8-й эскадрон юнкером; меня произвели в офицеры, и ко мне адресуй письма в Артиллерийское училище, на Выборгской г-ну прапорщику и т.д., а бедный Лермонтов сослан на Кавказ в Тенгинский полк; видишь брат, какие дела делаются!..»
Действительно, 25 мая 1840 года Лермонтов выехал из Москвы на Кавказ, а 10 июня 1840 года уже был в Ставрополе.
Цензурное разрешение на подготовленное Лермонтовым второе издание «Героя нашего времени» последовало 19 февраля 1841 года. Роман вышел в свет 3 мая 1841 года. Цензор тот же — П.А. Корсаков. Отпечатано в типографии Ильи Глазунова и Ко. Учитывая отклики на роман, Лермонтов посчитал необходимым написать «Предисловие ко 2-му изданию». В роман вошли: «Предисловие ко 2-му изданию. Окончание журнала Печорина: II. Княжна Мери. III. Фаталист». Тираж 1200 экземпляров.
Что стало с экземпляром «Героя нашего времени», принадлежавшим семье Петровых, до сих пор не выяснено. Что это было за издание: 1840 или 1841 года? У кого в Ставрополе оставил книгу А. П. Петров, кому он мог написать, и ему ее тот час же выслали бы, тоже осталось тайной. Так же, как и кому отдал Аркадий рукопись «Демона», и в какой редакции была поэма.
В отделе редкой книги Ставропольской государственной краевой универсальной научной библиотеки имени М.Ю. Лермонтова хранится в единственном экземпляре прижизненное издание I части романа «Герой нашего времени», изданного в Санкт-Петербурге в 1840 году. В нем переплетены: «I. Бэла. Максим Максимыч. Предисловие. Журнал Печорина. I. Тамань». Цензор П. Корсаков. Отпечатано в типографии Ильи Глазунова и Ко. Но в ней нет никаких карандашных пометок, хотя по ним можно было бы выявить, кому принадлежала книга. II части романа с новеллами «II. Княжна Мери. III. Фаталист» 1840 года издания в фондах научной библиотеки нет.
В пользу того, что «Герой нашего времени» выходил двумя частями, говорит следующий факт: в конце апреля — начале мая 1840 года Лермонтов на экземпляре первой части романа сделал дарственную надпись, адресованную Ольге Степановне Одоевской (урожденная Ланская). Под заглавием «Герой нашего времени» рукой Лермонтова чернилами написано: «упадет к стопам ее прелестного сиятельства, умоляя позволить ему не обедать».
Летом 1843 года Петровы по дороге на Кавказ заехали к Шан-Гиреям и Елизавете Алексеевне Арсеньевой. О родной бабушке Лермонтова Аркадий Павлович Петров писал: «Вот женщина, на которую я не могу смотреть без слез, а слушать ее — для меня совершенное наслаждение: такое высокое самоотвержение.
Она подарила мне одну из масляных картин — «Виды Кавказа» Миши Лермонтова (ее внука), а это очень много значит: во-первых, по превосходству исполнения, во-вторых, потому, что писал ее поэт Лермонтов и, в-третьих, по цене, которую имеет она в ее глазах».
После сообщения о посещении бабушки поэта Елизаветы Алексеевны Арсеньевой в «Дневнике» А.П. Петрова на 126–145-й страницах можно прочитать стихи Лермонтова, переписанные Аркадием Павловичем: «Вы не знавали князь Петра..?», «Вы старшина собранья, верно?», «Мне жалко вас, вы так устали!», «Поверю ль я, чтоб вы хотели», «Утес», «Сон», «Они любили друг друга», «Тамара», «Свидание» («Уж за горой дремучею»), «Вы» («Дубовый листок оторвался от ветки родимой»), «Нет, не тебя так пылко я люблю…», «Выхожу один я на дорогу…», «Морская царевна», «Пророк».
Стихи переписаны Аркадием во время посещения Павла Петровича Шан-Гирея, отца троюродного брата Лермонтова — Акима Павловича Шан-Гирея, и Елизаветы Алексеевны Арсеньевой.
В Ставрополь, судя по дневниковой записи Аркадия Павловича, приехали 5 июля 1843 года: «Вот я и в Ставрополе! Как он переменился! Украсился! Могила незабвенной <Анны Акимовны>, хотя и в не таком положении, в каком бы я желал ее видеть, однакож и не так дурною держится, как папинька ожидал. Я взял с нее розан, да будет он моим талисманом, моим пенатом… Был в бывшем нашем доме: он много выиграл постройками; сад содержится в чистоте; даже садовник все тот же — Ефим, который был и прежде. Однакож в саду я нашел перемену: нет ни верхнего пруда, в котором я тонул, ни нижнего, стало быть, и черепахи перевелись! Деревья в саду разрослись ужасно. На моей яблоне и до сих пор цел еще мой вензель. Я вырезал его, когда уезжал в первый раз в Одессу, в 1836 году…»
ПРОПАВШИЕ НОТЫ КАТИ ПЕТРОВОЙ
В «Дневнике» Аркадия Павловича есть любопытные сведения о его старшей сестре Екатерине Павловне, которая, будучи человеком музыкально одаренным, написала музыку к нескольким произведениям Лермонтова: «14 марта 1844 г… Папенька думает велеть напечатать музыку, сочиненную Катею на Лермонтова: «Колыбельную песнь» и «Молитву».
В июле 1844 года вся семья Петровых отправилась вновь на Кавказ к Кате, которая в это время ожидала рождения ребенка. Ехали из Костромской губернии через Москву. Аркадий Павлович, как он сообщает в «Дневнике», «взял ноты Кати и раздал 85 экз. по разным музыкальным магазинам».
В известный нотный сборник «Романсы на слова М.Ю. Лермонтова», вышедший в 1974 году в Ленинградском отделении издательства «Музыкант», его составитель Евгений Михайлович Шендерович включил «Колыбельную» («Спи, младенец мой прекрасный…») на музыку А.Гречанинова. О том, что в семье Петровых хранились ноты «Колыбельной песни», которую положила на музыку Екатерина Павловна Петрова (Жигмонт), сноски нет. Как нет и комментария о том, что музыку к «Казачьей колыбельной песни» (под таким названием она печатается в четырехтомном собрании сочинений М.Ю. Лермонтова) сочинил и сам автор. Об этом вспоминал однополчанин Лермонтова А.Л. Потапов, утверждавший, что в его воронежском имении Семидубравном хранились ноты «Казачьей колыбельной песни», которую поэт положил на музыку сам.
Нет ничего о нотах Кати Петровой и в литературном наследии известного лермонтоведа Ираклия Андроникова. Этих нот нет и в самом большом собрании музыкальных произведений на стихи Лермонтова, имеющемся в Пятигорском музее-заповеднике. Неужто эти ноты пропали?
ПЕРВАЯ ПОСТАНОВКА «МАСКАРАДА»
И еще один довольно интересный факт из истории «Маскарада» Лермонтова. В «Дневнике» Аркадия Петрова есть следующая запись: «Читал вслух всю драму Лермонтова «Маскарад» и нашли, что я прочел ее хорошо».
А через пятнадцать страниц читаем: «31 января <1847 года> был дан благородный (видимо, благотворительный. — Н.Б.) театр в пользу бедных жителей г. Галича, главным и почти единственным распорядителем которого был я сам. Играли: сцены из 2 действий драмы Лермонтова «Маскарад». Арбенин — Я, Нина — Маша, служанка — Н.А. Прокудина, слуга — П.А. Шигорин».
В тот же вечер шла «Тяжба» Н.В. Гоголя и «Воздушные замки» Н.И. Хмельницкого.
«Театр, — записал А. Петров, — сошел прекрасно, а «Маскарад» и «Тяжба» превосходно».
Лермонтоведы указывают, что первая постановка «Маскарада» состоялась в 1862 году в Москве на сцене Малого театра, начисто забывая о спектакле в Галиче, который был на пятнадцать лет раньше. Тот же «Дневник» утверждает, что музыку к этому спектаклю написала старшая дочь генерала П.И. Петрова — Екатерина Павловна Петрова (Жигмонт).
ПОСЛЕ ОТЪЕЗДА ИЗ СТАВРОПОЛЯ
Как сложилась судьба членов семьи Петровых? Генерал П.И. Петров уехал из Ставрополя в конце 1838 года. Недолгое время был военным губернатором в Каменец-Подольском и Подольским гражданским губернатором. В отставку вышел 13 ноября 1840 года и поселился в Костроме, где у него был свой дом, который стоял рядом с губернаторским. Летом Павел Иванович проживал в родовом имении — селе Горском Галичского уезда Костромской губернии. После смерти тетки, Татьяны Федоровны Ларионовой, ему по наследству досталось большое лесное имение — село Чернышово Макарьевского уезда Костромской губернии. Имение это состояло из лесных дач общей площадью около десяти тысяч десятин.
В деревянном двухэтажном доме генерала П.И. Петрова в Чернышово насчитывалось двадцать комнат. До 1919 года там находилась личная библиотека Павла Ивановича, которую он собирал на протяжении последних тридцати лет жизни. Интерес к русской литературе П.И. Петров сохранил до конца своей жизни. Выписывал много иностранных журналов, был знаком с писателем Алексеем Феофилактовичем Писемским, имение которого тоже находилось в Костромской губернии. Писемский подарил Петрову экземпляр своего романа «1000 душ».
В 1919 году библиотеку Петрова вывезли из Чернышова в Кострому. Этот факт подтверждается хотя бы тем, что «Дневник» А.П. Петрова и часть семейного архива попали в Москву, в Государственную библиотеку имени В.И. Ленина (ныне Российская Государственная библиотека. — Н.Б.) в 1927 году из Центральной костромской библиотеки. Но ведь была еще библиотека, и находилась она в другом имении Петровых — селе Горском. Здесь хранились книги, которые Павел Иванович собрал во время службы на Кавказе. Возможно, первый черновик повести «Тамань», подаренный Лермонтовым семье Петровых, лежал в какой-либо книге в библиотеке «любезного дядюшки» в Горском.
По воспоминаниям современников, в этой библиотеке были собраны книги на пяти языках, которыми владел П.И. Петров: на французском, немецком, итальянском, латинском и, конечно, на русском. Наряду с книгами, в ней хранились альбомы, отдельные рисунки Лермонтова, детей генерала Петрова, которые превосходно рисовали, рукописи. Что сталось с нею, неизвестно.
А в доме Петровых в Чернышово при советской власти устроили сыроварню Юрьевецкого сельсоюза. Так было уничтожено последнее «дворянское гнездо» Петровых. Известный костромской краевед А.А. Григоров, автор книги «Из истории костромского дворянства» (Кострома, 1993), вспоминал, как большевики национализировали родовое имение его предков — село Александровское Костромской губернии. Владельцев имения выселили. А 8 ноября 1919 года в имении случился пожар, и в огне сгорела библиотека, которую собирало не одно поколение Григоровых.
У библиотеки Петровых вроде бы другая судьба. Попытки найти ее предпринимались не раз. В 1980 году саратовский краевед Леонид Прокопенко со страниц молодежной газеты Костромы обратился к краеведам, историкам, литературоведам с призывом: «Надо искать библиотеку Петровых. Надо искать не только книги, альбомы, портреты, бывшие в этой библиотеке. Надо искать черновик повести «Тамань», которому цены нет! Надо искать книги из библиотеки П.И. Петрова, которые побывали в руках великого поэта и, возможно, имеют его пометы! Надо искать ноты музыки Е.Петровой-Жигмонт на стихи Лермонтова и к его лучшему драматическому произведению. Надо искать экземпляр первого издания лермонтовского «Маскарада», по которому состоялась самая первая постановка сцен из него. Надо искать все, что находилось в библиотеке «любезного дядюшки». Искать в Костроме, в Галиче, Судиславле и там, куда поведут ее следы. Ведь в ней было так много любопытного, важного, ценного, связанного с именем и творчеством Михаила Юрьевича Лермонтова».
Генерал П.И. Петров скончался в Костроме 13 сентября 1871 года на 82-м году жизни и похоронен на кладбище Ипатьевского монастыря. На могиле Петрова, близ ворот монастыря, стоит беломраморный памятник, на котором указаны даты его рождения и смерти.
О единственном сыне генерала П.И. Петрова, Аркадии Павловиче, известно следующее: родился он на десять лет позднее Лермонтова, в 1824 году. Учиться начал в 1836 году в одесском пансионе швейцарца Тритена, где пробыл до апреля 1838 года. В 1840 году Аркадий поступил в Киевский императорский университет, а через год перевелся на юридический факультет Московского университета. Но не окончил курса из-за дуэли. Недолго служил в Москве, в архиве Министерства иностранных дел, 24 августа 1844 года поступил на службу писцом 1-го разряда в канцелярию Кавказского общего областного управления и после трехгодичного там пребывания уехал с Кавказа.
Недоучившийся студент, мечтающий о литературной славе, Аркадий Петров часто сердил отца свои несерьезным отношением к жизни и халатным ведением денежных дел. Трудно сказать о каких-то определенных устоявшихся политических взглядах у двадцатилетнего юноши, но несомненно, что прогрессивный дух семьи отразился и на Аркадии Павловиче Петрове.
Во время Крымской войны 1853-56 годов А.П. Петров, вероятно, под влиянием всеобщего патриотического подъема, поступил на службу в армию. Об этом свидетельствует письмо отца Павла Ивановича Петрова от 21 марта 1854 года своему родственнику Алексею Илларионовичу Философову, адъютанту великого князя Михаила Павловича, из которого видно, что он вполне понимал патриотический порыв своего сына и одновременно высказывал озабоченность, чтобы он не привел к напрасному самопожертвованию, просил по этому поводу доброго совета и содействия.
Аркадий Павлович Петров, выйдя в отставку после Крымской войны, в 1856 году женился на Ольге Николаевне Петровой — своей однофамилице, внучке русского поэта XVIII века Василия Петровича Петрова. От брака с О.Н. Петровой родился сын Николай. В качестве свадебного подарка Аркадий Павлович получил от отца по дарственной во владение имение — село Чернышово Макарьевского уезда Костромской области.
«В начале 60-х годов XIX века был выбран, — как свидетельствует комментатор Костромского издания И. Власов, — Макарьевским уездным предводителем дворянства и участвовал в проведении крестьянской реформы. В 1863 г. вышел в отставку и переехал в Кострому, где был председателем съезда мировых судей, гласным городской думы и любил выступать против местной губернской власти с речами оппозиционного характера».
Своего отца Аркадий Павлович Петров пережил почти на четверть века. Он умер в Петербурге 5 декабря 1895 года на 71-м году жизни, где и похоронен на кладбище при Воскресенском Новодевичьем монастыре. Внук генерала П.И. Петрова — Николай Аркадьевич Петров — моряк, капитан I ранга, известен как морской писатель и дипломат. Он был военно-морским агентом в российском посольстве в Берлине. Похоронен тоже на кладбище при Воскресенском Новодевичьем монастыре в Петербурге рядом со своим отцом, Аркадием Павловичем Петровым.
Кладбище при Воскресенском Новодевичьем монастыре было одним из самых привилегированных в Санкт-Петербурге, на нем похоронены поэты Н.А. Некрасов, А.Н. Майков, К.К. Случевский, К.М. Фофанов, врачи С.П. Боткин, Э.Э. Эйхвальд, адмиралы Г.И. Невельской, генералы Г.О. Леер и М.И. Богданович, художники П.В. Басин, М.В. Врубель, А.Я. Головин, А.А. Иванов, композиторы Н. Корсаков, А.Н. Лядов и Э.Ф. Направник, литераторы и издатели Н.Н. Страхов, Н.А. Пыпин, А.А. Краевский, В.А. Бильбасов, шахматист М.И. Чигорин…
Семен Осипович Жигмонт, зять генерала П.И. Петрова, оставался в Ставрополе вместе с Екатериной Петровой (Жигмонт) и сыном Павлом; и после отъезда тестя с Кавказа, в 1851 году переведен на службу в Одессу, с 1860 года командовал пехотной дивизией, которая несла охрану российских приморских берегов в Финляндии. В 1845 году произведен в полковники, в 1861 году — в генерал-лейтенанты. Умер С.О. Жигмонт в 1886 году. Дата смерти его жены, Екатерины Павловны Петровой (Жигмонт), дочери генерала П.И. Петрова, до сих пор не установлена. Нет сведений и о Павле, сыне Семена Осиповича и Екатерины Павловны Жигмонт и внуке генерала П.И. Петрова. Известно лишь, что в 1941 году, когда обращался в Институт мировой литературы, он был еще жив.
О дочери генерала П.И. Петрова, Марии Павловне Петровой, сыгравшей в «Маскараде» роль Нины, по материалам Государственного архива Костромской области известно, что родилась она в 1822 году в станице Наурской на Кавказе, замужем не была, жила все время с отцом. После смерти отца, Павла Ивановича, унаследовала родовое имение Петровых — село Горское Галичского уезда. Умерла в 1890 году, похоронена в Костроме, на кладбище Ипатьевского монастыря, рядом с отцом. О дочери генерала П.И. Петрова Анне Павловне Петровой документов не обнаружено, но известно, что она была замужем за Павлом Алексеевичем Вороновым, генералом от артиллерии. О самой младшей дочери генерала П.И. Петрова Варваре Павловне Петровой сведений также нет, за исключением того, что она была замужем за вице-адмиралом Павлом Яковлевичем Шкотом (1816–1880), который похоронен на кладбище при Воскресенском Новодевичьем монастыре Санкт-Петербурга.
Такова судьба членов семьи генерала П.И. Петрова, среди которых М.Ю. Лермонтов провел часть 1837 года, сохранив об этом времени «приятные воспоминания».
* * *
В письме поэту Я. Полонскому в 1888 году А.П. Чехов высказал мысль, что поэты, переходя к прозе, прекрасно справляются с новой задачей. При этом он ссылался на пример Пушкина и Лермонтова: «Лермонтовская «Тамань» и Пушкинская «Капитанская дочка», не говоря уже о прозе других поэтов, прямо доказывают тесное родство сочного русского стиха с изящной прозой».
Где написана «Тамань»? Похоже, что замысел «Тамани» родился в Тамани, затем Лермонтов начерно набросал ее в Ставрополе, а завершил работу над ней в Петербурге, где она и была впервые напечатана в журнале «Отечественные записки».
Николай Федорович Блохин родился в 1952 году на Ставрополье. Окончил отделение журналистики Ростовского государственного университета. Работал в средствах массовой информации Ставрополя, Волгограда, Луганска, Киева. Автор двадцати книг, среди которых «Лес и степь», «Изгнание Параджанова», «Ермоловский бульвар», «Черное золото Прикумья». Лауреат ряда литературных и журналистских премий. Живет в Ставрополе.
