Два имени из дневника Михаила Пришвина

О русской интеллигенции рубежа XIX–XX веков написано множество книг, причем оценки этого слоя общества порой диаметрально противоположны. Что ж, по плодам их судят их. Но как ответить на вопрос, почему так много представителей российской интеллигенции поддержали революцию, хотя потом сами они или дети их стали ее жертвами? Наверное, нет смысла говорить об истории в «сослагательном наклонении»: что было бы, если бы… Отечественная история такова, как она есть. И судьбы людей сложились порой противоречиво, порой причудливо. Характерная иллюстрация непростого пути русской интеллигенции — история семьи Волгиных, интеллигентов с исконно русской фамилией, история, очень тесно связанная с историей Черноземья.

Всеволод Александрович Волгин родился 26 сентября 1876 года в уездном городе Кобеляки Полтавской губернии1. О себе он писал в автобиографии: «Я внебрачный сын учительницы музыки. Ни отца, ни деда со стороны отца никогда не знал, т.к. отец бросил мою мать до моего рождения»2. Юный Всеволод Волгин учился в гимназии города Лубны, «очень бедствовал» и потому с 15 лет подрабатывал частными уроками. Революционный настрой появился в его душе с ранних лет: «Будучи гимназистом, состоял членом нелегальной организации, принимал участие в битье стекол в квартире клас­сного наставника 8 класса»3.

Всеволод Волгин, несмотря на все невзгоды, окончил естественное отделение физико-математического факультета Московского университета4. С 1902 года начал преподавательскую работу в Елецкой женской гимназии. Со студенческих лет он был увлечен ботаникой, биологией — а потому в Ельце читал лекции на эти темы даже местным учителям. Так случилось, что молодой педагог женился на одной из гимназисток и за этот проступок был переведен в Смоленск. Свое несогласие с окружающей жизнью, существующим политическим строем Волгин выражал в статьях и очерках — посылал их в «Русские ведомости» и другие столичные газеты. Возможно, провинциальному публицисту льстило то, что его фамилия совпадала с псевдонимом виднейшего русского марксиста Г.В. Плеханова.

Спустя полтора десятка лет Всеволод Волгин напишет о той смутной поре: «Взяточничество, казнокрадство, преступная измена — слились в какой-то клубок и разлагали Россию. С другой стороны — голод и холод, разорение русских рабочих и крестьян, разруха экономической жизни, бесчинства знати, купцов, фабрикантов и помещиков… Грустная тьма покрыла Россию. А посреди этого распутства, безобразий и преступности сидело нечто — именовавшееся царем. Люди приходили в мистический ужас, в экстаз при произнесении этого слова. За него молились, умирали без ропота, радовались его радостями, печалились его печалями, в безумном вихре приветствовали его как повелителя-господина, молили его о помощи»5.

Первая русская революция увлекла Волгина: «предс[едательствовал] на 2-х собраниях в 1905 г., после одного был арестован и выпущен после допроса»6. Накануне революции 1917 года семья Волгиных прочно обосновалась в Рыбинске, где Всеволод Александрович преподавал в гимназии. В апреле переломного для России года Волгины вернулись в Елец «по материальным соображениям», сам бывший шкраб (школьный работник) стал лектором в Елецком народном университете. С 1918 по лето 1919 года он заведовал школой второй ступени в селе Братовщине Елецкого уезда (ныне райцентр Долгоруково в Липецкой области). В конце 1919 года Волгин переехал в Орел — был избран членом губисполкома, заведовал подотделом по охране детства при губернском отделе народного образования (губОНО)7.

В это время он часто ездил по уездам Орловской губернии с лекциями и выступлениями. Одна из таких встреч с пламенным оратором — вестником революции оказалась запечатлена на страницах дневника Михаила Пришвина, работавшего в Ельце учителем. 24 февраля 1920 года Пришвин записал: «Некий естественник Волгин доказывал на съезде учителей, что естествознание — великая сила бороться с невежеством народа и, напр., с их постами. И еще: вместо сказки о тесте причина поднимания теста, вместо лягушки-принцессы лягушка сухопутная и водяная, словом, все ответ на детское «почему», а не как совершается и что совершается.

Прозелит, оторвавшийся от своей хозяйки-идеи, в момент перехода к другой хозяйке на службу, наверное, всем новым восторгается, так восторгается и естественник, оторвавшийся от идеи Бога со всеми сказками мира…

И все еще представляет себе врагом какого-то попа, утверждающего, что солнце и вселенная вертятся вокруг земли и человека. Между тем какой-нибудь нео-католик, наверно, больше знает из естественных наук, чем этот Волгин… вот его примерные слова: (человек остается, по-прежнему) вы, конечно, доказали, что человек происходит от обезьяны и, как всякое животное, вращается вокруг солнца со всею землей, но Я, мое сознание? вся вселенная по-прежнему движется вокруг меня»8.

Выступление Волгина еще не скоро забылось Пришвину. 27 февраля он записал в дневнике: «Лектор Волгин хочет освободить простой народ от обряда с таким же успехом, как большевики хотят освободить деревенскую женщину от коров и поросят (освободили! нет коров, нет поросенка, нет овцы, до кур добираются)»9.

В то время Всеволод Волгин был на пике своей общественной и публицистиче­ской деятельности в Орле. Пожелтевшая подшивка губернской газеты «Красный Орел» сохранила ряд его публикаций на злободневные темы — они помещались на первой странице и, по сути, задавали тон всему очередному номеру. Например, в январе 1920 года Волгин живо откликается на сообщения об агрессивных планах западного соседа Советской Республики: «Двинск, Полоцк, Витебск, Смоленск — это, видите ли, все географические границы… Польши (виноват, «Великой Польши»). И поэтому сам пан Падеревский выехал на фронт, и газеты ждут на фронте крупных событий. Ах, пан, пан… Сидел бы ты в Варшаве, пиликал бы на скрипке да помалкивал об этнографических границах. А то действительно произойдут крупные события и очутишься ты вместо Москвы в Варшаве. Про прибалтийских кретинов нечего и говорить»10. Волгин радуется новостям о том, что Антанта ослабила натиск на Россию: «Снятие блокады — результат наших усилий в борьбе за светлое будущее человечества. Наша энергия не ослабнет до окончательного ее [цели] достижения <…> Застывшее сердце России начнет скоро биться учащенным темпом»11.

Достойна ненаписанной еще книги по истории Орла беглая зарисовка Волгина: «Работы у нас по горло. Кто был на Орловском узле, тот это видел. Покрытые снегом и ледяной корой пути, вагоны и составы, застрявшие среди них, грязные, кишащие миазмами станционные помещения, поломанные, обледеневшие вагоны, застывшее депо. Мы, как волшебники, должны разбудить от мертвого сна это сонное царство. Мы должны заставить задымиться наши трубы, привести в движение валы, шестерни, колеса, станки, пустить в ход наши дороги, наши заводы»12.

Это был поистине самоотверженный поступок — писать в «Красный Орел» передовые статьи сразу после того, как огненный шквал гражданской войны пронесся по Орловской губернии. Слишком много было боли и ненависти, слишком свежи раны… В газете Волгин близко познакомился с такими знаковыми для Орла, для общественной и творческой атмосферы губернии фигурами, как Иван Лобачев, Иван Селихов, Евгений Сокол, Сергей Горовой. Новичок Волгин быстро набирал авторитет. Он заведовал учебной частью в губернской совпартшколе, в губ­ОНО возглавлял научно-методическую комиссию (секцию), «как член союза (рабпроса) по его заданиям был членом правления и председателем товарищеского дисциплинарного суда до его реорганизации»13.

В кандидаты в члены РКП(б) Волгин был принят в апреле 1921 года Орловской организацией. Его рекомендовали руководитель идеологического аппарата губкома М.М. Францев, заместитель руководителя Губполитпросвета, бывший заведующий Елецким отделом народного образования И.А. Чикин, А.И. Мазуров, А.М. Пузанков, Н.Д. Тихомиров14. Иван Чикин писал: «Знаю т. Волгина по работе в г. Ельце, когда он еще был беспартийным. Будучи беспартийным, он особенно проявил свою физиономию и симпатии к РКП(б) в проводимую в 1920 г. Неделю просвещения, где он читал ряд лекций на тему политического и антирелигиозного характера. Считаю его достойным членом коммунистической семьи РКП(б)»15.

Удивительно, но в пылу партийной и общественной работы Всеволод Волгин не забывал о юношеском увлечении естественными науками. Вскоре после окончания гражданской войны из печати вышел написанный им учебник природоведения. Книга эта не дошла до наших дней, зато сохранилось второе издание, вот его выходные данные: В.А. Волгин. Природоведение. Первоначальное ознакомление с неживой природой. Изд. 2-е, испр. и доп. — Орел: Красная книга, 1924. — 117 с.

Волгин был неутомим. Его не могла оставить равнодушной даже проблема отторжения провинциальным обществом новой, социалистической культуры: «Нужна такая организация, которая бы объединила в своих руках культурно-просветительную работу и поставила ее на известную высоту, насколько позволяют условия <…> Театры, вечера, зрелища — все должно перейти в руки Пролеткульта. Пролеткульт отсутствует у нас потому, что никому нет дела до нравственного воспитания граждан. Измученному населению нужен отдых, а не танцовальные [так в тексте. — А.К.] вечера. Душераздирающие драмы нам не нужны — мы слишком утомились от них, наша жизнь сплошная драма. Мы воспитываемся не на произведениях Толстого, Пушкина, Тургенева на экране. Мы даже в революционные картины вводим любовный элемент. Разве каждый революционер должен влюбляться в кого-либо, а затем делать свое дело»16.

В аттестации Волгина бюро ячейки (февраль 1923 года) подчеркивалось: «Подготовлен, активен. Может быть: лектором, организатором, агитатором. Пригоден к советской работе»17. В 1923 году Волгина назначают Орловским губернским цензором18 (он был, по всей видимости, первым орловским цензором в системе Главлита, созданного в середине 1922 года). Параллельно до февраля 1924 года Волгин — лектор (научный сотрудник) отдела агитации и пропаганды губкома РКП(б): «лекции читал и читаю по вопросам естествознания, веду курс по антирелигиозной пропаганде <…> в войсках ВЧК, сейчас в 19-й роте ГПУ, иногда участвую в местной печати»19. С февраля 1924 года Волгин заведовал Орловской конторой Госиздата20. В это время он был подвергнут партийной проверке. В протоколе заседания проверочной комиссии от 13 ноября 1924 года записано: «Считать проверенным. Рекомендовать поднять вопрос о переводе его в действительные члены РКП(б)»21.

В мае 1926 года В.А. Волгин стал заведующим Орловской конторой газет «Известия ВЦИК» и «Правда»22 — занимался организацией доставки, подписки и распространения газет в розницу, контролем за перечислением средств. Умер Всеволод Александрович в 1927 году23.

В год смерти отца его сын Вадим вступил в коммунистическую партию. Наследник рано ушедшего из жизни пропагандиста родился в 1902 году в селе Новопавловка (ныне Воловского района Липецкой области), с ноября 1920 года работал учеником радиотелеграфиста на станции Долгоруково (ныне райцентр Липецкой области), затем в Ельце. Вадим окончил три класса школы второй ступени, вступил в комсомол. Был делегатом VII съезда комсомола Орловской губернии (май 1923 года). В анкете делегата указал, что отец до революции был учителем, мать заведует детским домом24.

Вадим Волгин трудился на телеграфе до 1925 года, затем — «на политико-просветительской работе»25. На допросе в декабре 1937 года арестованный Вадим Волгин рассказывал: «С 1920 по 1925 год работал радиотелеграфистом в городе Малоархангельске. С 1925 по 1928 или 1929 год — заведующий клубом на станции Ливны»26.

В составленном 22 июля 1930 года Елецким райкомом ВКП(б) списке сотрудников редакции окружной газеты «Красное знамя» значится В.В. Волгин — к тому времени он уже три месяца занимал должность литобработчика промышленного отдела. Кстати, вместе с Волгиным в редакции «Красного знамени» тогда работали будущий известный писатель Евгений Горбов, будущий собственный корреспондент «Правды» в Воронеже Ульян Жуковин, будущий редактор «Курской правды» и директор Орловской партшколы Павел Руденский. Райком дал рекомендацию Волгину: «Можно использовать редактором»27. Когда статус газеты «Красное знамя» понизился до районного издания, Волгин возглавил в ней отдел сельского хозяйства.

В 1932 году в течение полугода Волгин снова жил в Малоархангельске — здесь он редактировал районную газету «Колхозная правда». Центрально-Черноземный обком ВКП(б) объявил ему выговор «за необоснованность обвинений и попытку дискредитации секретаря РК ВКП(б)»28. Заведующий сектором печати обкома А. Домрачев писал в одной из статей: «Ряд газет скатились на позиции «леваков» (в этом ряду названа и малоархангельская. — А.К.) Ошибки этих газет были своевременно вскрыты, разоблачены и исправлены обкомом партии»29. В результате Волгина освободили от занимаемой должности, однако наказание оказалось весьма условным. По всей видимости, не без решающего слова сослуживца по Ельцу, а теперь редактора «Курской правды» Павла Руденского Волгина назначили на должность заведующего сельскохозяйственным отделом в эту редакцию30, а уже в следующем году он участвовал в большом совещании редакторов районных газет и газет политотделов МТС Центрально-Черноземной области в Воронеже и даже выступил на нем с пространной речью (это выступление, совершенно стандартное по содержанию, сохранилось в стенограмме совещания31).

Вадим Волгин был свидетелем и участником колоссальной социальной и экономической ломки черноземной деревни. Наверное, годы спустя он мог бы рассказать о многом и многом. Вспоминаются дневники Михаила Пришвина, в значительной степени отразившие драматизм и трагичность тех лет… Вот когда пригодились бы зоркость и мастерство потомственного публициста Волгина! Однако на газетной полосе его фамилия стоит под довольно заурядными публикациями. В редакции «Курской правды» Вадим Волгин вел занятия кружка для комсомольцев, был организатором политехнического кружка. В декабре 1934 года его рекомендовали на заочную учебу во Всесоюзный коммунистический институт журналистики32, однако поступление, по всей видимости, не состоялось — об учебе во ВКИЖе нет ни одного упоминания в документах, касающихся Волгина.

В характеристике 1936 года, подписанной секретарем парткома редакции «Курской правды» В. Булатовым, отмечалось, что Волгин выполняет общественное поручение «политагитатор», «в партийной работе малоактивен»33. Задумываясь о позиции Волгина, понимаешь: он смотрел на окружающую жизнь, на ее события свысока, как искушенный знаток партийной жизни и всех сопутствовавших ей интриг и треволнений. В августе 1936 года его направили корреспондентом «Курской правды» в Орел. Статьи Волгина регулярно появлялись на страницах областной газеты — надо признать, что его орловские публикации носили вполне дежурный характер и в наше время не обращают на себя внимание ни поднятыми проблемами, ни авторским стилем. Возможно, причиной тому — сложное психологическое состояние самого автора. Беспристрастный протокол одного из партийных собраний в «Курской правде» сохранил реплику Волгина: «В Орле очень сложная обстановка. Мне нужна помощь, а ее нет»34 (апрель 1937 года). Впрочем, товарищи по редакции никак не откликнулись на эти сетования коллеги.

С образованием в сентябре 1937 года Орловской области Волгин фактически остался без работы, однако исполнявший обязанности редактора «Орловской правды» И.А. Милковский назначил его как весьма опытного журналиста заведующим отделом газеты — она получила статус областного издания и потребовалось расширить штат.

Большим планам орловских журналистов не суждено было сбыться. Уже 13 ноября 1937 года Милковского исключили из партии, арестовали 25 ноября. Волгин был арестован неделю спустя. На допросе он рассказал следователю:

«С первых дней работы у меня с Милковским установились хорошие деловые взаимоотношения, впоследствии перешедшие в близкую товарищескую дружбу. Милковский в неоднократных беседах со мной по различным вопросам проводимой политики партии, не скрывая, высказывал резко враждебные выпады против руководства ЦК. Борьбу партии с троцкистско-правыми контрреволюционными элементами и методы этой борьбы я и Милковский рассматривали как не­ограниченный произвол сталинского руководства, который в конечном счете, по нашему мнению, должен будет привести партию к ее полному внутреннему распаду»35.

Волгин обвинялся в том, что «являлся активным участником контрреволюционной, правотроцкистской, террористической, вредительской организации»36. Из обвинительного заключения: «Управлением НКВД по Орловской области вскрыта и ликвидирована <…> организация, проводившая активную вредительскую работу в промышленности, сельском хозяйстве и других отраслях народного хозяйства Орловской области и подготовлявшая террористические акты над вождями ВКП(б) и руководителями Советского правительства. Следствием установлено, что одним из участников данной организации являлся привлеченный по данному делу Милковский Иван Антонович <…> В начале 1937 года Милковским была организована в редакции газеты «Орловская правда» контрреволюционная, троцкистская группа в составе: секретаря редакции Казакевич, зав. партотделом — Суроедина и корреспондента «Курской правды» — Волгина.

Ставя своей задачей покрывать контрреволюционную деятельность правотроцкистской организации г. Орла, Милковский совместно с участниками данной троцкистской группы задерживал и уничтожал поступающую в редакцию корреспонденцию, разоблачающую вражескую работу участников организации, осевших в предприятиях, хозорганизациях и Соваппарате гор. Орла. Милковский сознательно задерживал опубликование материалов по выборам в Верховный Совет СССР»37.

Вадим Волгин был репрессирован по так называемым Сталинским спискам (список по Орловской области, подписанный вождем, датирован 19 апреля 1938 года). 16 октября 1938 года в Орле прошла выездная сессия Военной коллегии Верховного Суда СССР. Когда на этом заседании оглашали показания Волгина, Иван Милковский громко произнес:

— Это ложь!

Поразительно, но к тому времени прошло всего чуть больше десятка лет со дня смерти Волгина-старшего. Когда-то юный гимназист, он в мятежном порыве бил стекла в доме своего учителя и сам, будучи учителем, шел на допрос в полицию. Он проповедовал идеалы революции и учил бойцов ВЧК атеизму, требовал поставить всю орловскую культуру под знамена Пролеткульта. И вот, вполне может быть, бывшие орловские ученики Всеволода Волгина допрашивали его сына и вели в зал скорого суда. Еще ранее свободомыслие (весьма ограниченное) Вадима Волгина, посягнувшего на неприкосновенность секретаря райкома партии, было жестко и быстро подавлено. То, что отец создавал, не жалея своих сил, стало фатальным исходом для сына?

В тот день, 16 октября 1938 года, бывший редактор «Орловской правды» Милковский был приговорен к расстрелу. Вадима Волгина по статьям 17–58–8 и 58–11 УК РСФСР приговорили к 10 годам тюремного заключения, с поражением в политических правах на 5 лет. Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 17 мая 1958 года В.В. Волгин был реабилитирован.

Примечания:

1 Государственный архив Орловской области (далее — ГАОО). ФП-1. Д. 56. Л. 9.

2 ГАОО. ФП-1. Д. 56. Л. 5.

3 Там же. 5 об.

4 ГАОО. ФП-1. Д. 56. Л. 3об.

5 Красный Орел, 1920, 22 янв.

6 ГАОО. ФП-1. Д. 56. Л. 5 об.

7 Там же. Л. 4.

8 М.М. Пришвин. Дневники. Кн. 3-я. Дневники 1920–1922 гг. — М., 1995. — С. 30–31.

9 Там же. — С. 33.

10 Красный Орел, 1920, 17 янв.

11 Там же, 21 янв.

12 Там же, 25 янв.

13 ГАОО. ФП-1. Д. 56. Л. 5.

14 Там же. Л. 6.

15 Там же. Л. 11 об.

16 Красный Орел, 1920, 13 февр.

17 ГАОО. ФП-1. Д. 56. Л. 8 об.

18 Там же. Л. 7.

19 Там же. Л. 4.

20 Там же. Л. 1.

21 Там же. Л. 12.

22 Там же. Л. 1.

23 Там же. Л. 15.

24 ГАОО. ФП-1281. Оп. 1. Д. 31. Л. 72.

25 Государственный архив общественно-политической истории Курской области (далее — ГАОПИКО). ФП-1317. Оп. 1. Д. 5. Л. 25.

26 Архив управления ФСБ по Орловской области. Дело 7189-П.

27 Государственный архив общественно-политической истории Воронежской области (далее — ГАОПИВО). Ф. 2. Оп. 1. Д. 1173. Л. 31.

28 Там же. Ф. П-1371. Оп. 1. Д. 7. Л. 33.

29 Домрачев А. Острейшее оружие большевиков ЦЧО // Ленинский путь (Воронеж). — 1933. — № 5. — С.44.

30 ГАОПИКО. Ф. П-1371. Оп. 1. Д. 5. Л. 25.

31 ГАОПИВО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2603. Л. 135-139.

32 ГАОПИКО. Ф. П-1371. Оп. 1. Д. 2. Л. 20.

33 Там же. Д. 5. Л. 25.

34 Там же. Д. 8. Л. 3 об.

35 Цит. по: В.Катанов. Судьба редактора // Орловская правда, 1998, 21 нояб.

36 Архив управления ФСБ по Орловской области. Дело 7189-П.

37 Там же. Дело 6035-П.

Алексей Иванович Кондратенко родился в 1964 го­ду в Воронеже. Окончил факультет журналистики Воронежского государственного университета. Кандидат политических наук. Главный редактор альманаха «Орел литературный». Публиковался в журналах «Сельская молодежь», «Бежин луг», «Час России», «Десна»,   «Роман-журнал XXI век», «Подъём». Член Союза писателей России. Живет в Орле.