Дорога к храму

В долине, раздвинувшей зеленые холмы, храм возник, как воображение. До поселка оставалось с десяток верст тамбовской трассы, а острые колоколенки издали сверкнули куполами, зарделись старым красным кирпичом. Потом завиднелись домики, доверчиво приникшие к святилищу.

Мордово… Райцентровский поселок обычной тамбовской глубинки. С жизнью, текущей нешумно и плавно, как светлые воды Битюга. Экологи-специалисты утверждают, что эта речка самая чистая в Европе. Местные старушки еще не забыли давно утраченную в иных краях привычку полоскать у бережка белье.

Однако гордится местный люд не этой диковинкой. Со всей округи, а бывает, и совсем издалека, сюда народ приманивает храм. Нередко службы в церкви святого Михаила Архангела собирают до 7 тысяч человек. Одни приходят истово помолиться. В ком-то пробуждается полузабытая вера. А многие просто хотят полюбоваться красотой невиданной — воистину божественной.

Эта церковь — одна-единственная на все 30-тысячное население района. Но примечательна она не этим. Кое в чем с ней не могут конкурировать даже самые великолепные храмы России. Здесь находится самый большой в стране фарфоровый иконостас. Об истории церкви, ее уникальной достопримечательности в свое время мы услышали от особо почитаемого в этих краях отца Иоанна, прослужившего в приходе почти три десятка лет, а ныне уже закончившего свой земной путь:

— Так и есть: наш иконостас на всю матушку Россию, как таковой, один. Да, пожалуй, и в Европе тоже. Этот вопрос я изучал специально. Прознал, что существуют еще два иконостаса в фарфоре — во Львове на Украине да в Чехии. Однако оные по размеру гораздо меньше нашего.

Величина фарфорового оклада и в самом деле поражает — 200 квадратных метров! В сияющем великолепии — тихий, умиротворяющий свет почти ста икон. Традиционные чины — ряды: местночтимые образа и молельные, празд­ничные, пророческие и праотеческие. У каждого свой смысл и значение. Когда распахнутся Царские врата иконостаса, к каждому обратятся слова человеческой мольбы.

Стоя перед этим чудом, думаешь, как ровно поделилось бы здесь чувство: Богу — вера, творцу коленопреклоненного места — память. Но имя мастера, сотворившего фарфоровый иконостас, неизвестно. По некоторым свидетельствам, этот фарфор изваяли в мастер­ских подмосковного Нового Иерусалима. Однако, по мнению других специалистов — не тот почерк. Есть одна адресная привязка: керамическая плитка на полу в церкви изготовлена на харьков­ском заводе Бергенгейма — вензель такой впечатан под ноги прихожанам. А вот на чудной оправе к святым ликам автор посчитал нескромным чеканить свое имя даже мелкой строчкой. Есть в этом, наверное, своя правда: ничто не должно отвлекать человека от его разговора с Богом.

Собственно, и само созидание церкви святого Михаила Архангела больше похоже на легенду, чем на историю. Начали строить ее в 1858 году на средства местных купцов. Свои хлебные обозы и мануфактуру они сбывали не только по всей России, но и далеко в Европе. Справно жили — деньги были. Однако без народной копейки не обошлось: давали люди кто сколько мог. Строили полвека — и на века. Службы здесь начались в 1909 году. Крепкие церковные стены каким-то чудом выстояли в буреломные двадцатые годы. Покорно снесли и годину безмолвия. Пять лет — с 1939-го по 1943-й — в церкви было зернохранилище. А в последние годы войны — госпиталь. В это время нижний ряд иконостаса был закрашен. Должно быть, для того, чтобы святые лики не смущали раненых. С 26 февраля 1945 го­­да церковь вновь открыли. По сталинскому приказу — за заслуги русского православия в победе над врагом.

Нехитрая вроде бы родословная у храма. Но старые, спокойно-величественные своды, кажется, соединили слова священника в какую-то свою мудрость, в которой, как в жизни, ничто не бывает излишним: зерно веры — зерно пищи насущной — зерно человеческой боли… Собственно, это и есть жизнь, преломленная временем. А что принесет под эти своды наше время? Фальшивое покаяние атеистов, по праздникам в первых рядах со свечами замаливающих свои грехи перед ограбленным ими народом? Или же перед Богом? Нелепую моду мордоворотов носить золотые кресты на груди, в которой вряд ли теплится почтение к чему-либо святому?..

На вопрос, стало ли теперь больше в людях веры, отец Иоанн тогда промолчал. Понятно, что в главном разбираться надо самим. Может, это и есть наш крест: через фальшь, смуту и сомнения найти свою дорогу к храму, прийти к светлым истокам Веры.

 ——————-

Владимир Евгеньевич Новохатский родился в 1951 году в селе Новоселовка Воронежской области. Окончил Воронежский государственный университет. Более 40 лет работал в печати: в районной прессе, редактором газеты «Молодой коммунар», собкором «Парламентской газеты». Автор книги «Было у матери три сына». Лауреат премии администрации Воронежской области по журналистике в номинации «Мастер», премий «Родная речь», «Кольцовский край», награжден знаками «Золотое перо», «Благодарность от Земли Воронеж­ской». Живет в Воронеже.