Червленый Яр нашелся в Воронеже

Никогда не предполагал, что в XXI веке мне придется отправиться на поиски легендарного урочища, а, возможно, и древнерусского городища. По мнению краеведов теперь уже далекого XIX столетия, этот объект имел важное пограничное значение при впадении реки Воронеж в Дон. Но с тех пор урочище (а, может, и городище) оказалось всеми забыто.

Топоним Червленый Яр считается особенно заманчивым потому, что о нем ведутся долгие споры — уже более ста лет. Сколько было Червленых Яров: один или много? Какая именно территория или какие территории так назывались? Скрывалась ли под названием «Червленый Яр» административная область?

К счастью, у топонимистов нет разночтений по поводу происхождения названия. В отличие от многих забытых слов, таких, как «Воронеж» или «Усмань», древнее славянско-русское обозначение «Червленый Яр», или «Черленый Яр», не вызывает сомнений: это «красный яр».

 

ПРОБЛЕМА ДЛЯ ИСТОРИКОВ

 

Первое упоминание о Червленом Яре содержится в Никоновской летописи под 1148 годом. Рассказывая о русских междоусобицах, летопись сообщает о похождениях князя Глеба Юрьевича, сына Юрия Долгорукого. Он «поиде к Рязани, и сняся с великим князем Святославом Олговичем, и шедше взяша град Куреск», а позже «иде к Резани, и быв во градех Черленаго Яру и на Велицей Вороне, и паки возвратися к Черниговским князем на помощь»1.

Где же были и не были «грады Червленого Яра»? Не следует спешить с однозначным ответом, ибо вопрос остается многолетним камнем преткновения.

Известный исторический топоним вновь всплывает в рукописных документах XIV века, когда в Золотой Орде существовала православная Сарайская епархия со столицей в Сарае. Постоянно возникала необходимость разграничения территорий между этой епархией, учрежденной в XIII веке, и прилегавшей к ней с северо-запада Рязанской епархией. Сохранилась грамота периода 1334-1353 годов, в которой митрополит всея Руси Феогност обращается «к баскаком и к сотником, и к игуменом и попом, и ко всем крестьяном (то есть христианам — П.П.) Червленого Яру, и ко всем городом, по Великую Ворону» и включает указанную спорную территорию в Рязанскую епархию2. Воронежский краевед С.Н. Введенский приближенно датировал грамоту 1340-ми(?) годами.

Тот же вопрос решал в своей грамоте следующий митрополит Алексей, занявший пост в 1353 году. Он обратился «к всем крестьяном, обретающимся в пределе Червленого Яру, и по караулом возле Хопор, по Дону» и далее сообщал «о том же переделе, по Великую Ворону возле Хопор, по Дону, по караулом»3.

В другом списке в обеих грамотах вместо «Червленого» написано «Черленого».

Объект под названием «Червленый Яр» («Черленый Яр») упоминается также в широко известном историческом источнике — в «Хождении Пименовом в Царьград». Там перечисляются места, виденные митрополитом Пименом и его спутниками в 1389 году. Расширенная редакция «Хождения» включена в Никонов­скую летопись. После описаний событий, происходивших при устье реки Воронежа, упоминаются Тихая Сосна и «столпы камены белы». Далее записано, что «таже минухом» (тогда же минули) «и Черленый Яр реку, и Бетюк реку, и Похорь реку»4. «Столпы» — это явно нынешнее Дивногорье, Бетюк — Битюг, Похорь — Хопер. Но сразу замечу, что «река» и «яр» (то есть обрыв) — различные географические термины. В древности гидроним «река Черленый Яр» не мог существовать в принципе. Поэтому я соглашусь с теми историками, которые видят в такой редакции «Хождения Пименова» явные поздние приписки. Тем не менее, большинство исследователей вычисляют по этому тексту место Червленого Яра, следуя порядку перечислению рек. Одни отождествляют Яр с рекой Икорец, что заведомо неверно, другие локализуют Яр в районе нынешней реки Икорец…

В целом историки сломали немало копий, выясняя, где находился Червленый Яр. Постепенно пришло понимание того, что топоним употреблялся явно по отношению к различным географическим точкам. Но затем дискуссия перешла в другое русло. Решив, что в свете митрополичьих грамот XIV века Червленым Яром называлась целая пограничная область на краю Русского государства, историки стали выяснять: как можно охарактеризовать население и административное устройство этой загадочной области?

Сейчас в научной литературе наиболее устоялась версия (она отражена и в «Воронежской энциклопедии» 2008 года), что Червленый Яр — не отдельное урочище или отдельные урочища, а территория в междуречье Дона и Хопра. Еще в XIX ве­ке такое мнение высказал историк Д.И. Иловайский5. В 1987 году с ним фактически согласился исследователь А.А. Шенников, указав на «обширный район», с востока ограниченный Вороной и далее нижним течением Хопра, до его впадения в Дон6. Были, однако, различные противники такой локализации Яра.

Достаточно удачный краткий обзор различных версий сделан в современной статье воронежского краеведа С.Н. Подлесных7. А археолог М.В. Цыбин создал обстоятельный археологический комментарий к грамотам Феогноста и Алексея: где расположены поселения и могильники с русской и золотоордынской керамикой. Однако комментарий ограничивается только районом Прихоперья8. Историки вправе продолжать ломать головы по поводу «населения Червленого Яра»…

Доныне пользуется большой популярностью работа А.А. Шенникова. Действительно, она обладает хорошей и подробной исторической аналитичностью. В ней же отчетливо названы различные географические точки под названием «Червленый Яр», в том числе и при устье реки Воронеж. Однако, на мой взгляд, напрасно остается не доказанным или не отвергнутым один из генеральных постулатов: почему из существования отдельных Червленых Яров делается вывод о том, что была общая географическая или административная область Червленый Яр?

И почему так же односторонне расцениваются грамоты митрополитов? Я призываю вчитаться в них читателей. Как ни стараешься увидеть упоминание о некоей области, объединенной единым топонимом, — его нет. Скорее, союз «и» после слов «Червленого Яру» должен означать, что одни христиане жили в Червленом Яру, другие — в городах вплоть до реки Великой Вороны (нынешней Вороны) или в иной интерпретации — в пределе территории до караульных пунктов в районе Хопра и Дона. (Запятые вольны расставлять публикаторы документов). Тогда получается, что в митрополичьих грамотах побережье Вороны или Хопра не названо Червленым Яром — топоним относится только к противоположной, западной точке территории.

Выскажу здесь собственное мнение: данный вопрос слишком усложняется! Прежде всего Червленый Яр — природно-географический топоним, означающий яр (крутой высокий берег, обрыв, склон прибрежного холма) с выходом на поверх­ность красной глины или суглинка9. Точнее было бы сказать: глины красно-коричневой или бурой, но, как видно, в раннем средневековье такие цветовые оттенки еще не отражались в топонимии. Древнеславянское, с точки зрения лингвистики, происхождение слова «червленый»10 подтверждает, что перед нами — топоним, повторенный в средневековье славянскими переселенцами наряду со словами «Воронеж», «Усмань» и другими подобными. Только повторения топонима на обширной территории, скорее всего, произошли не одновременно с возникновением термина «Воронеж». Но они свидетельствуют о типичности названия — о том, что Червлеными Ярами повсеместно именовали характерные «красные» обрывы, образовавшиеся, как правило, из-за осыпания крутых речных берегов.

А скажите, как могло случиться, что название «Червленый Яр» якобы было дано не одному обрывистому урочищу или локальному району урочища, а обширной ландшафтной полосе в Прихоперье — с речными руслами, неоголенными возвышенностями и оврагами? Ответа нет, а без него все надуманные версии рушатся.

При этом у меня не возникает никаких возражений против объединения населения, жившего на нескольких реках, даже разных этнических групп, в одну историческую территориальную популяцию.

Это тот случай, когда топонимика обязана стоять на службе истории. Увы, вынужден констатировать, что здесь она — не стоит.

А.А. Шенников поддерживает мнение о том, что в Никоновской летописи допущена «фальсификация». Будто бы под 1148 годом в позднее время вписано «недостоверное» сообщение, призванное подчеркнуть значение Рязанского княжества: приписать ему земли, в действительности не являвшиеся исконными территориями11. Но не слишком ли категоричны термины: «фальсификация», «недостоверное»? Считаю, что оснований для них нет. Неизвестное — еще не значит, что неверное.

Да, в других летописях нет упоминаний о Червленом Яре. Но Никоновская летопись во всем — более подробная.

Да, в летописи повторена топонимическая терминология из митрополичьих грамот. И, возможно, эта поздняя терминология была намеренно приписана в летопись для того, чтобы текст стал более понятен современникам. Но и это еще не означает фальсификацию.

А.А. Шенников вслед за своими единомышленниками недоумевает: зачем князю Глебу Юрьевичу посещать местность в Прихоперье, которая находилась за пределами Рязанского княжества и очень далеко от района междоусобиц? И действительно, зачем? Но, во-первых, в тексте летописи касательно 1148 года нет слов о Хопре («Хапорть» упоминается там в 1155 году без Червленого Яра), а это очень существенно. Во-вторых, мы не знаем текста первоисточника, откуда были позаимствованы сведения о 1148 годе. Летописец мог как-то изменить первоисточник, повторю, не с целью фальсификации…

 

НАХОДКА КОНЦА 19-го И… НАЧАЛА 21-го

 

В начале 1890-х годов воронежские краеведы Е.Л. Марков и Л.Б. Вейнберг с помощью рыбаков нашли Червленый Яр там, где, на мой взгляд, его и предстояло найти в первую очередь: при устье реки Воронеж — в бывшей пограничной местности, примыкавшей к Рязанскому княжеству.

Оказалось, что в конце XIX века легендарное название еще употреблялось мест­ным населением по отношению к труднодоступному урочищу, защищенному с двух сторон речными поймами, с их озерами и лесными зарослями. Урочище простиралось примерно на полторы версты «по левому берегу Воронежа до самого Жировского леса, против которого он впадает в Дон». Далее Евгений Марков писал: «Червленый Яр есть единственная возвышенная и трудно доступная точка на левом берегу реки Воронежа; будучи при самом устье его, почти на берегу Дона, он является своего рода природным оплотом для охраны этого места слияния двух больших рек <…> В Червленом Яру удобная пристань счастливо соединялась с необыкновенным удобством для крепости. Он служил с одной стороны воротами в реку Воронеж и серьезною преградою для судов, плывущих по Дону, который в этом месте делает крутой поворот».

Обратившись к письменным упоминаниям о Червленом Яре, Марков однозначно отождествил найденный Яр с теми самыми урочищами, которые упоминаются в Никоновской летописи и в грамотах митрополитов Феогноста и Алексея. И сделал вывод: «Вследствие этого пограничного значения своего «Червленый Яр» был хорошо известен в древней Руси»12.

Так называемая «Дозорная книга» 1615 года, в которой присутствует описание окрестностей города Воронежа, несколько раз называет Червленый Яр в точности на том же месте. Так, к городской церкви Царевича Дмитрия был приписан «за рекою за Доном, на Крымской стороне порозжей Устенский луг на пашню против Черленого яру лучко и лес с полянки вниз по Дону». Пушкарям и затинщикам отвели для сенных покосов «за рекою за Воронежом у реки у Дону на Ногай­ской стороне от Черленово яру, вниз по Дону в лесу полянки по Погоново озеро»13. Подчеркну, что подробные характерные ориентиры: Устенский (то есть находящийся при устье) луг, Погоново озеро и другие — делают привязку к местности абсолютно точной и однозначной, не абстрактной, как в летописи или грамотах. Поэтому в географической правильности находки Маркова и Вейнберга сомневаться не приходится.

Рисунок изысканно живописной обрывистой горы, выполненный с натуры Е.Л. Марковым и перечерченный пером художника Л.Г. Соловьева, воспроизведен в уникальном альбомном очерке Л.Б. Вейнберга «Очерк замечательнейших древностей Воронежской губернии»14. Там же Вейнберг сделал исторические и географические выкладки, подобные выкладкам Маркова (лишь с небольшими отличиями). Он тоже считал, что удалось найти именно тот Яр, который уже имел российскую известность по старорусским документам. По поводу высоты обрыва Вейнберг уточнял, что Червленый Яр «представляет собою исключение как случайность, почти нигде более на левом берегу не повторяющаяся, ибо все реки бассейна Дона имеют правый берег возвышенный, а левый низменный <…> Эта довольно отвесная возвышенность состоит из двух пластов, нижнего — глины и верх­него песка, с прослойками разноцветной глины, преимущественно темно-красного цвета <…> С некоторой высоты <…> сочатся струями родники, сбегающие в реку…»15. Добавлю, что такая ланд­шафтная редкость — «случайная» гора на низком берегу — случилась, конечно же, из-за слияния двух рек и их изгибов.

В конце XIX века оба краеведа еще различали на горе Червленого Яра оборонительный вал, присущий городищам. В описании Маркова: «…К самому обрыву над пристанью, однако еще заметны искусственные насыпи, образующие собою полукруглый земляной вал. Это, без сомнения, место древних укреплений Червленого Яра»16. По словам Вейнберга, «там и сям песок скреплен правильными четырехугольными валами и террасами, очевидно, военного происхождения»17. Других остатков древних культур они не смогли найти из-за сильных песчаных наносов со стороны степи. У первых энтузиастов совершенно не было возможностей для организации полноценных раскопок.

Характерно, что в позднем средневековье и далее в XIX веке воронежцы называли Червленый Яр также Чермным Яром, или Черным Яром, видоизменяя древнее забытое слово. Но они не совершали географиче­ской ошибки: «чермный» — синоним слова «червленый», а топоним «Черный яр» стал привычно для своего времени указывать на чернолесье, начинавшееся от устья реки Воронеж. Л.Б. Вейнберг заметил также, что прибрежные жители употребляли название «Червонный яр», явно производное от «Червленый»…

Отправляясь на поиски этого легендарного места, я взял в спутники своих друзей-краеведов. И мы на удивление быстро нашли Червленый Яр! Сначала посмотрели, как выглядит район впадения Воронежа в Дон на спутниковой карте. Сопоставили изображение с описаниями Маркова и Вейнберга и с рисунком Маркова и Соловьева, нашли характерный изгиб реки Воронеж и рядом с ним — единственную продолговатую левобережную возвышенность. Только она может быть преж­ним Червленым Яром. Боялись, что сюда нет подъезда из-за устьевых болот, зарослей или каких-либо других природных преград: ведь в описаниях XIX века Яр представал совершенно недоступным урочищем, куда знали дорогу только рыбаки в лодках. Но на современной карте были приличные грунтовые дороги. Таковыми они оказались и в действительности.

Правда, на нужную дорогу попали не сразу. Только потом выяснили, что, переехав по плотине Воронежского водохранилища с правого берега на левый, надо было сразу повернуть направо — и двигаться у самого края реки Воронеж, которая ниже плотины вновь становится рекой. Но мы решили, что лучшие дороги ведут через бывшее село Семилукские Выселки, и завернули туда, а, миновав село, увидели ужасную картину: выгоревшие леса, пустынные песчаные просеки и щиты с устрашающими надписями: «Проезда нет. Опасно для жизни!», «Стой! Стреляют». Впоследствии узнали, что здесь несколько лет назад гремели военные учения. Потом их разумно прекратили, даровав нормальную жизнь окраинным жителям города. Но многие автомобилисты, читая сохранившиеся угрозы, поворачивают назад. И мои друзья уговорили меня скорректировать путь. Что ж, прижавшись к краю пожарища, мы гораздо быстрее подъехали к нужному месту, хотя и не со стороны реки, а сзади горы.

Оказалось, что урочище Червленый Яр (вновь даруем ему историческое имя) ныне входит в черту города: оно расположено на территории Левобережного района, примерно в 500 метрах от впадения реки Воронеж в Дон. Пологая возвышенность вытянута около берега Воронежа и делает северный изгиб, следуя за береговой линией. Возвышенность занята дачами садового товарищества «Гигиенист». Она выглядит более низкой, менее презентабельной в сравнении с горой, изображенной Марковым и Соловьевым.

Возможно, по прошествии 125 лет возвышенность несколько осела, а частично оказалась подмытой рекой или разрушенной другими силами природы. Но, может быть, Е.Л. Марков еще в начале 1890-х годов нарочито преувеличил мощь горы, дабы подчеркнуть значение Яра для читателей? Тем не менее, Яр вполне узнаваем на местности. И река делает возле него все те же два плавных поворота, завершаясь изысканной излучиной перед самым устьем. Излучина, прижавшаяся к левому берегу, осталась участком коренного русла. К северу от излучины широко раскинулась пойма реки, и в этой стороне в полутора километрах от Червленого Яра видна оконечность высокого правого берега — с многоэтажными домами микрорайона Шилово.

К нашей радости, полкилометра от Червленого Яра до самого Дона тоже оказались проезжими вдоль реки Воронеж. Здесь давно нет «черных лесов» (лиственных, с черными стволами), росших в глубокой древности. Теперь местность заросла пришлым, «сорным» американским кленом. Дорога — далеко не из лучших: большие ямы, коварные пеньки срубленного кустарника. Все же в сухую погоду «Нива» мигом пробралась к Дону.

Ради этого впечатляющего зрелища — слияния рек — сюда тоже стоило проникнуть! В момент объединения две большие воды образуют не речную обыденность и не морское безумство, а нечто такое, чему еще нет особенного слова в русском языке. Оно и огромно, и медленно, но не спокойно и не монотонно. Мы счастливы, что увидели этот выдающийся уголок русской природы хотя бы в том возрасте, когда нам уже за 50…

Зрелище и великое, и занимательное, и печальное: если до устья реки Воронеж Дон течет грязно-серой массой, то после слияния с Воронежем он раскрашен в две полосы: западная — такая же серая, а восточная, то есть подарок Воронежа, грязно-зеленая!

Да, после водохранилища река Воронеж являет собой полную противоположность чистой лесной реке, текущей до водохранилища. Ядовитую зелень сопровождает гнилостный запах. Только я один решился искупаться на небольшом пляжике точь-в-точь около Червленого Яра, возле невысокого двухметрового обрыва. В теплый сентябрьский день вода приняла меня вполне ласково, но ходить по дну, покрытому 20-сантиметровым слоем ила, было не вполне приятно. Это не природный целебный ил, это та буйная нечистота, которая не успела отложиться в водохранилище возле города и постепенно дотекла до Дона… Но все же встреча с необыкновенным природным и историческим уголком скрашивала все другие впечатления.

Поговорили с дачниками; поинтересовались, каковы их садоводческие успехи. Здешняя садовая растительность непрезентабельна даже на вид. Разумеется, услышали жалобы на песок, который по-прежнему мучает людей не только в XIX, но и в XXI веке, хотя пыльных бурь давно нет. Более того, живущие в городе каждый раз берут с собой в дачную поездку… чернозем. Кто сколько может и на чем может привезти. Там, где поверх песка сыпят черную землю, получают неплохой урожай. Конечно, ничего не знают о том, остались ли под песком следы некоего городища (а ведь остатки, наверное, могли уцелеть именно по той причине, что песок «заботливо» укрыл все древние слои грунта несколько веков назад).

В целом историю чтят. Откопав на территории своего «Гигиениста» останки советского солдата, павшего в 1942 или 1943 году, поставили ему самодеятельный памятник на взгорье.

Но останки средневековой крепости здесь никто не пытался увидеть со времен Вейнберга и Маркова. Ни дачники, ни ученые. Как ни поразительно, настоящие археологические исследования в этой забытой всеми раритетной местности не проводились ни разу.

Судя по географической структуре возвышенности, здесь не могло быть крепости в период первой славянской колонизации реки Воронеж (в VIII-X веках). Холм совершенно отличается от характерных мысов, которые выбирали исходя из их округлых или продолговатых выступов и защищенности глубокими боковыми оврагами. Для полноценной жизни в период феодальной раздробленности Руси такой холм тоже не подходит. Скорее всего, речь может идти только о сугубо военном древнерусском пограничном пункте. А может быть, впоследствии, в Петровскую эпоху, во время активного судостроения, здесь появились какие-либо новые искусственные сооружения для пристани? Об этом ничего не известно.

Могло случиться и так: из-за песчаных бурь гора сильно изменилась еще до того, как ее посетили Е.Л. Марков и Л.Б. Вейнберг…

Пример Червленого Яра ярко показывает, что существуют реальные и существенные провалы в археологических данных: не найден не какой-либо один культурный слой на городище — целиком исчезло все городище! И отсутствие таких данных ощутимо влияет на воссоздание правильной или ложной картины исторических событий.

Без раскопок Яра невозможно сделать правильные выводы о городище. Тем не менее, примерная историческая картина в районе воронежского устья вырисовывается благодаря другим археологическим находкам и открытиям. И в первую очередь это — открытие культурных слоев XII-XIV веков на пограничном Семилукском городище, которое примерно в 18 километрах выше устья. Открытие, сделанное нашими известными учеными А.Д. Пряхиным и М.В. Цыбиным.

Во-первых, археологи особо отметили существование в этом районе русского пограничья. Во-вторых, они заключили: в XII-XIII веках Семилукское городище могло быть центром местных поселений. По их словам, в «близлежащем районе» есть древнерусские селища, «видимо, составлявшие формировавшуюся вокруг основного поселения сельскую округу» (селища возле сел Шилово, Терновое, Губарево и около южной окраины города Семилуки)18. Наперекор устоявшейся точке зрения, А.Д. Пряхин с М.В. Цыбиным заявили о здешней южной границе Рязанской земли. Может быть, это некоторое преувеличение, и лучше сказать, что низовья реки Воронеж не относились к Рязанской земле, но входили в зону влияния Рязанского княжества. Как бы то ни было, все это означает, что надо пересмотреть суждение о том, что сюда незачем было направляться князю Глебу Юрьевичу, шедшему «к Резани»!

В общую зону пограничья Семилукского городища могло входить и городище Червленого Яра: то ли как самостоятельная небольшая сторожевая крепость, то ли как подчиненная главной крепости (нет археологических данных — не может быть и каких-либо определенных суждений). Но после монголо-татарского вмешательства крепость Семилукского городища утратила свои функции: находки предметов XIV века весьма немногочисленны. И тогда основным русским объектом в районе слияния Дона с Воронежем должен был остаться Червленый Яр. Все полностью соответствует и тексту митрополичьих грамот, и имеющимся на сегодня археологическим достижениям.

Таким образом, следует реабилитировать Никоновскую летопись. Даже если в ней действительно есть некоторые натяжки, призванные подчеркнуть значение Рязанского княжества, все равно нет оснований считать слова «к Резани» фальсификацией. Быть уверенным в точности текста невозможно. Однако никак нельзя исключить того, что и эта летопись, и митрополичьи грамоты означают более простые постулаты: христиане жили на окраинной пограничной территории от Червленого Яра — то есть от урочища при устье реки Воронеж — до караульных селений на Великой Вороне и Хопре. Летописец-переписчик, употребив слово «грады», мог иметь в виду все поселения в низовьях реки Воронеж, не обязательно городского типа. Что же касается XIV века, когда ряд прежних значимых русских поселений уже исчез, то и в грамотах нет слова «грады».

Марков с Вейнбергом, наверное, сделали в основном правильные выводы, предвосхитив возможные и невозможные археологические открытия. Тогда парадоксальным образом получится, что правы не современные историки, наделенные солидным научным багажом, а первопроходцы, почти дилетанты, жившие еще до всеобщих археологических раскопок…

При этом из других документов известно, что более чем за сто верст от устья реки Воронеж — на Хопре возле устья реки Савалы — был еще один Червленый Яр. Но не очередное загадочное государство, а типичный локальный обрыв или несколько близлежащих обрывов. Для Савалы вообще характерна обрывистая местность, и сегодня в Интернете выставлена прекрасная иллюстрация: яр красноватого цвета19.

А как же Яр в «Хождении Пименовом» 1389 года? Надо просто узнать местность, чтобы убедиться, что и тут нет никаких исторических и географических противоречий. На Дону, вблизи устья реки Икорец, тоже существует приметный, высокий и «червленый», обрыв, над которым к тому же растет сосновый лес — также «красный». Таким образом, здесь третий Червленый Яр, отличный от других. Поэтому можно вполне согласиться с теми историками, которые локализуют «Черленый яр», упоминаемый под 1389 годом, в районе Икорца!

А в целом мне впору согласиться с воронежским историком XIX века М.А. Веневитиновым, который имел хороший опыт чтения русских документов. Он считал, что в вопросе о локализации Червленого Яра следует говорить лишь о нескольких отдельных урочищах под названием Червленый Яр…

Необходимо еще учитывать, что такие топонимы не имели официальной фиксации. Они могли употребляться в разное время, могли быть более или менее употребительными в различных местностях и в разное время. Такого понимания топонимических особенностей иногда не хватает историкам, оттого и не становится топонимика на службу истории. Легче пойти по другому пути — обвинить недостоверным документ, который не вписывается в общую канву…

Очень надеюсь, что этими записками я приковал внимание многих воронежцев к незаслуженно забытой природной и исторической реликвии.

 

Сноски и примечания:

 

1 Полное собрание русских летописей / Изд-е Археогр. комис. (далее ПСРЛ). СПб., 1862. Т. 9. С. 177.

2 Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. М., 1964. Т. 3. С. 341–342.

3 Там же. С. 343–344.

4 Цитируется по редакции, включенной в Никоновскую летопись: ПСРЛ. СПб., 1897. Т. 11. С. 96.

5 Иловайский Д.И. История Рязанского княжества. М., 1858. С. 141-144.

6 Шенников А.А. Червленый Яр: Исследование по истории и географии Среднего Подонья в XIV-XVI вв. Л., 1987. С. 12.

7 Подлесных С.Н. Загадка Червленого Яра // Битюг: краевед. журн. Воронеж, 2014. № 2. С. 23-27.

8 Цыбин М.В. Археологический комментарий к грамотам митрополитов Феогноста и Алексея о Червленом Яре // Дивногорский сборник: тр. музея-заповедника «Дивногорье». Воронеж, 2009. Вып. 1: Археология. С. 194-200.

9 См., например: Мильков Ф.Н. Типология урочищ и местные географические термины Черноземного центра // Науч. зап. Воронежского отд. Геогр. о-ва СССР. Воронеж, 1970. С. 20.

10 См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева: в 4 тт. — Изд. 2-е. М., 1987. Т. 4. С. 334.

11 Шенников А.А. Указ. соч. С. 7-8.

12 Марков Е. Червленый Яр // Русский вестник. 1891. Т. 215, август. С. 110-114.

13 Список с Воронежских книг письма и дозору Григория Киреевского с товарищи лета 7123 году // Материалы для истории Воронежской и соседних губерний. Воронежские писцовые книги / Сост. Л.Б. Вейнберг, А.А. Полторацкая. Воронеж, 1891. Т. 2. С. 23, 25. Правописание дано в соответствии с текстом публикаторов документа.

14 Вейнберг Л.Б. Очерк замечательнейших древностей Воронежской губернии. Воронеж, 1891. С. 32, вкл. л.

15 Там же. С. 32-33.

16 Марков Е. Червленый Яр. С. 111.

17 Вейнберг Л.Б. Очерк замечательнейших древностей… С. 34.

18 Пряхин А.Д., Цыбин М.В. Раскопки многослойного Семилукского городища // Археологические памятники эпохи бронзы Восточноевропейской лесостепи: межвуз. сб. науч. тр. Воронеж, 1986. С. 69.

19 См.: Река Савала // Мужская компания: сайт. URL: http://mancompany.ru/fishing/reservoirs/river/detail.php?ELEMENT_ID=24144.

 

---

Павел Александрович Попов родился в 1962 году в городе Воронеже. Окончил физический и исторический факультеты Воронежского государственного университета. Кандидат историче­ских наук. Работал журналистом. Фотохудожник, краевед. Доцент Воронеж­ского государственного архитектурно-строительного университета. Автор более тысячи публикаций, а также многих книг историко-краеведческого содержания. Лауреат региональных литературных и журналистских премий. Член Союза писателей, Союза журналистов России. Живет в Воронеже.