Небесные гнезда

ОБИТЕЛЬ

 

Я сам себе соперник, осмыслитель

Своих и поражений, и побед.

Ну, что ж, входите все в мою обитель,

Пути другого в мое сердце нет.

 

У вас у многих будет глаз навыкат,

Когда вы суть узнаете мою,

И что живу я безо всяких выгод,

И ем коренья, Божью воду пью.

 

Что чую я — обыкновенный житель —

Любого, кто является ко мне…

Совсем не дно, а скит — моя обитель,

Пристанище в зеленой глубине

 

Необычайно дикого простора,

Где прямо в окна входят небеса,

Над лесом проницательные горы

Распознают чужие голоса.

 

Вы, несомненно, станете чуть ближе

К святым и недоступным небесам,

Слух обретете, чтобы ближних слышать,

Каким я так же становился сам.

 

Вы на камнях оставите пожитки,

Войдя в обитель тихую мою,

И возродитесь, чтоб идти по жизни,

А не страдать у света на краю.

 

Увидите, как утро рассветает,

Как Ангел прилетает налегке,

И на окне свои стихи читает

Герань на древнерусском языке.

 

ДЕНЬ СВЯТОГО ВЛАДИМИРА

 

Луна на исходе за темную ель зацепилась

И тихо висит, как летящий по небу сапсан.

Мне ночью сегодня Святая Мария приснилась,

Икону ее мой талантливый сын написал.

 

А вот и разумное солнце, как Бога квадрига,

Пустилось по небу навстречу молитвам и снам.

Мир истины ждет и великого, чудного мига,

Чтоб жизнь не казалась пустой

и бессмысленной нам.

 

Оплот нашей веры — живая стезя Православья,

По небу бессмертному Ангел над нами летит.

И в церкви сегодя народы Владимира славят,

Здесь призраков нет.

И Господь возле сердца стоит.

 

СИБИРЬ

 

Развалившись, как звери в берлоге,

Облака в беспорядке лежат…

Борис Пастернак

 

И опять высоко над землею летят перелетные гуси,

В небесах, как в берлогах, живут или спят облака.

Где-то в Ангельских весях звенят самолетные гусли,

А за ними стремится крученая Лена-река.

 

Не постичь эту землю, настолько она многолика,

Не объять эти дали, настолько они велики…

А в распадках созрела и так голосит голубика,

Даже слышно ее за пределами ленской тайги.

 

Разудалая Лена в горах проторила дорогу,

Над рекою, как стойбища предков, восходят столбы.

И великая эта стихия, подвластная Богу,

Стала кладом Сибири и частью народной судьбы.

 

* * *

Над Русью великой протяжные песни поют,

И голос свой вещий на свет наставляют миряне.

И птахи небесные гнезда высокие вьют,

Забылись враги и притихли всесветные брани.

 

Пришел богатырь, всполошив поднебесную Русь,

И стал вдохновляться и строить святые соборы.

И жизнь расцвела, на подворьях растаяла грусть,

Исчезли бесчинства, в домах прекратились поборы.

 

И встал богатырь выше неба, отвесил поклон

Приветной Руси и ее богоносцу-народу.

Пора бы поставить неверному слову заслон

И жить Православному Богу в угоду.

 

И Волга взметнулась до звездных крутых берегов,

И души от бед богоносцы Руси опростали.

Умчал богатырь и сказал среди новых веков:

«Неужто, народы, вы прежними быть перестали?..»

 

ИВАН И ЛЮБА

 

                                       Любе Шуваевой

В порту Байкал, в родной стране сугубо,

Любили, жили просто и светло

Счастливцев парочка — Иван и Люба, —

Ведь на Байкале жить им повезло!

Хватало им своей любви и хлеба,

Работы, огорода, ремесла,

Крутой волны, и ветреного неба,

И вместе с ним — Господнего угла.

Иван однажды вечером, стесняясь,

Меня на дачу пригласил свою:

— Петрович, я резьбою занимаюсь

По дереву, поэтому не пью.

Глянь на мои дурацкие поделки,

А может, не дурацкие, а так,

Никем не оцененные безделки,

А, может, я и сам — Иван-дурак?!

Мы с ним вошли в уютную светелку,

Где здесь и там фигурки обрелись:

Иные молча взобрались на полку,

Другие по светелке разбрелись.

Иван стоял, рассказывал, как режет

Их лица, руки… Волка на бегу…

— Все это раньше делал я, а свежих

Уже сегодня сделать не могу.

…Ивана нет ни дома, ни у клуба.

Ушел он незаметно сквозь рассвет.

…И только ходит мимо дома Люба,

Где проживает горестный поэт…

 

ПАРОМ «БАЙКАЛЬСКИЕ ВОДЫ»

 

                     Капитану Леониду Коськову

Обычный, но работой одержимый,

Как будто с человеческим нутром,

Он пассажирам кажется двужильным —

Бесхитростный, стареющий паром.

 

Его работу не представить сказкой,

Допустим, где-то среди жарких стран.

Спешит паромчик по воде байкальской,

Где моторист, кассир и капитан.

 

Паром вздыхает: пусть я неказистый,

Мне все же воздается по труду,

Ведь я иду не по реке бразильской,

А по Байкалу грозному иду.

 

По великану русскому, где скалы

И неземной, сияющий рассвет,

По избранному, Божьему Байкалу,

Какого на планете больше нет!

 

И нет нигде такой водицы чистой,

Несметной, упоительной, живой,

И потому так ломятся туристы

К Байкалу, к его славе мировой!

 

Увидеть, искупаться, прикоснуться,

Сказать: «Здорово, батюшка Байкал!»

Как будто в детство чистое вернуться,

Побыть с ним рядом у могучих скал!

 

Смотреть на вечный снег Хамар-Дабана,

И на минутку у штурвала встать

С Коськовым Леней, добрым капитаном,

И о пароме новом помечтать…

 

7 ИЮЛЯ

В ДЕНЬ ИОАННА ПРЕДТЕЧИ

 

И вот я в июле увидел тебя в Междуречье,

Где справа и слева одна и другая река

Спускаются с гор, и, мне кажется, по-человечьи

Зовут за собою тебя и мои облака.

 

Ты с давней эпохи любила свое Междуречье.

Там ты говорила на странном своем языке,

В котором сливались слова неистраченной речи

С травою, и небом, и дедом, что шел налегке.

 

А ты семенила с ним рядом по краю дороги

И пыль загребала, как пепел родимой земли.

Вы шли на покос, и звенели крылатые боги,

Которые землю родную от зла стерегли.

 

Плыл праздник святой Иоанна Предтечи,

Которому дед поклонялся, но шел на покос.

Тебе говорил, что простит Иоанн —

Междуречье,

Не каждый сегодня молитвы Предтече вознес.

 

А рядом текла своенравная, быстрая Мама,

И с нею сливался желтеющий глиной Вилюй…

Ты с дедом шагала по стежке легко и упрямо,

В тебе созревала любовь

и наш первый с тобой поцелуй!

 

МУЗЕЙ РАСПУТИНА НА БАЙКАЛЕ

 

                                         Катерине и Туяне

Вот Катерина и Туяна — дельные,

Из разных мест, но сблизились давно,

Две девушки, две жизни неподдельные,

Хотят все знать про книги и кино.

 

Пришли на дачу — посмотреть Распутина,

Узнать, как жил и повести писал,

Как в школу в Усть-Уду ходил в распутицу

За много верст — я все им рассказал.

 

С музеем это все не зря затеяно:

Здесь прямо в дом спускается заря,

И это дело новое музейное

Для памяти Распутина не зря!

 

Туяна с Катериной это поняли,

На лиственницы глядя и на дом,

Они навек Распутина запомнили

И отсвет неба в домике простом…

 

---

Владимир Петрович Скиф (Смирнов) родился в 1945 году на станции Куйтун Иркутской области. Служил на Дальнем Востоке в морской авиации. Окончил Тулунское педагогическое училище и факультет журналистики Иркутского государственного университета. Автор восемнадцати поэтических книг, многочисленных публикаций в журналах «Наш современник», «Москва», «Подъём», «Литературной газете». Лауреат Всероссийской литературной премии им. П.П. Ершова. Живет в Иркутске.