Полюби науку доброты

СЛОВОМ РАЗДВИГАТЬ ГРАНИЦЫ

Российские и азербайджанские мотивы в русскоязычной лирике

югорского поэта Княза Гочага

 

В 2014 году в силу обстоятельств я не смог полететь на вручение международной литературной премии «Югра» в Ханты-Мансийск. Спустя какое-то время мне позвонил незнакомец с кавказским акцентом. Сказал, что его литературный псевдоним Княз Гочаг (по паспорту Гурбанов Княз Гочаг оглы), и что он и его друг, известный азербайджанский писатель Мамед Орудж (тоже лауреат этой премии), сожалеют, что не познакомились со мной в гостеприимном сибирском Приобье, и что они рады будут перевести некоторые мои стихотворения и напечатать их в литературном журнале «Азербайджан».

Имя лауреата Оруджа до этого звонка мне уже встречалось: московский коллега-поэт прислал ссылку на одну из столичных газет, где рассказывалось о состоявшемся вручении премии «Югра». Мне тогда понравился комментарий азербайджанского писателя: «Я горжусь тем, что Азербайджан — одна из немногих стран на постсоветском пространстве, где интерес к современной русской литературе очень велик. Отношение к жизни, к окружающим людям, природе, которое я нашел в произведениях русских поэтов, мне были настолько близки и понятны, что у меня возникло желание поделиться радостью, счастьем, умиротворенностью от прочитанных произведений со своими соотечественниками».

А вот с Князем Гочагом творческое содружество началось с того самого звонка. Он выписывает журнал «Подъём», пропагандирует его среди читателей библиотеки города Пыть-Ях, где и проживает. На одну из моих книг — «Город на лучах зари. Стихи о Воронеже» — тепло и уважительно написал отзыв и, к моему удивлению, напечатал его в «Литературной газете».

В свою очередь, я давно просил Княза Гочага прислать в журнал свои стихи. Наконец, недавно он порадовал меня электронной копией своей книги. Издана она в Ижевске в книжной серии «Библиотека «Известия Удмуртской Республики». Творческим вдохновителем проекта является народный писатель Удмуртии Вячеслав Ар-Серги. В серии выходят книги не только местных авторов, но и писателей из других регионов. Сборник избранных стихотворений и рассказов Княза Гочага «Были в саду абрикосы…» носит, на мой взгляд, симптоматичное название. Писатель родился в солнечном Азербайджане, в селении Шахсеван. Поэтому в его стихах и рассказах часто встречаются абрикосы, гранат, другие южные фрукты. В семье воспитывалось двенадцать детей, Княз Гочаг — седьмой. В конце семидесятых годов прошлого века после службы в армии он устраивается рабочим в управление буровых работ в Нефтеюганском районе ханты-мансийского Приобья, затем переходит в геодезическую экспедицию, а впоследствии становится инженером в Управлении технологического транспорта. Без отрыва от производства заканчивает филфак Тюменского государственного университета. Увлекается журналистикой, пробует свои шаги в литературе. Вскоре его имя как вдумчивого поэта и литературоведа зазвучит в ставшем для него родным северном крае.

Сегодня Княз Гочаг — член Союзов писателей России и Азербайджана. Регулярно печатается в газетах «День литературы», «Литературная газета», «Литературная Россия», в книжном приложении «Независимой газеты», а также в журналах «Юность», «Молодая гвардия», «Литературная учеба», «Мир Севера», «Жизнь национальностей», альманахах «Академия поэзии», «Муза», «Истоки». Переводит стихи российских поэтов на азербайджанский язык. В Баку известен как поэт, глубоко приверженный мудрым и древним восточным традициям.

Княз Гочаг дружит со многими литераторами, ведет большую просветительскую и подвижническую деятельность. В предисловии к книге «Были в саду абрикосы…» Вячеслав Ар-Серги пишет, что Княз Гочаг «…щедро знакомит российских читателей с творчеством местных финно-угорских авторов». Среди них — хант Еремей Айпин, «один из ведущих современных прозаиков Обь-Иртышья», книги которого хорошо известны в странах Европы, а также манси Андрей Тарханов, «чье поэтическое творчество давно перешагнуло за российские пределы…» Давняя дружба связывала Княза Гочага и с классиком многонациональной российской литературы, мансийским поэтом Юваном Шесталовым.

В поэтическом творчестве сибиряка с кавказскими корнями органично уживается любовь к своей исторической родине и бескрайним просторам Западной Сибири. Вот как Княз Гочаг сам говорит об этом: «Если человек умеет отдавать свое тепло и сам его принимать, то ему и на Севере не холодно. Я сейчас и не представляю себя без милого моему сердцу Приобья, хотя в мыслях за день успеваю сотни раз “слетать” в свой родной Шахсеван. И потому, наверное, именно связующее назначение поэзии мне близко и понятно не только в теории…»

Еще ярче, тоньше, проникновеннее свое душевное состояние Княз Гочаг передает в стихах:

На родине больших стихов и стужи

Мне подавай родимое село!

Там в ветках светит ярко и знакомо

Любой гранат, потресканный слегка.

Ну а когда гощу… я дома,

Мне подавай сибирские снега!

Автор сосуществует сразу в двух мирах этнокультуры, литературы, исторической памяти, обычаев, нравов, быта. Это обстоятельство делает его творчество более разнообразным, пространственным, наполняет строки особым содержательным смыслом и колоритом человека с горячим южным сердцем и просторной душой сибиряка. Поэт постоянно находится в состоянии сопоставления, соединения вновь обретенного и данного ему от рождения. Почти в каждом его стихотворении соседствуют, перекликаясь, образы Сибири, образы далекой горной родины, память о родных и близких. И не случайно однажды из-под его пера выпорхнули полные искренности и жизненной правоты строчки: «Свет Азербайджана породнил я с Обью…»

Север и юг, снега и солнце у поэта всюду. Когда пишет о мохнатых, спокойных таежных собаках («Таежные собаки греют снег, / Нас не облают, знают: людям трудно…»), тут же в авторском воображении возникают черты их кавказских сородичей: «Чабанские с щенков не новички / В охранном деле, в каждом видят вора…». Когда восхищается летним травостоем в Приобье, с грустью вздыхает: «О, будь сегодня жив мой дорогой отец, / Чабан седой в Сибирь приехал бы в июле… / На здешний сенокос гляди, седой косец, / На травостой по грудь, что долы распахнули…». Когда осмысливает свой богатый жизненный путь, сердцем обязательно возвращается в родной горный край, чтобы свериться, как на это смотрит мама.

Ни от кого на Север не бежал,

Судьба к нему сама собой припала…

Не обижайся, мой Азербайджан,

Но мать-Россия Родиной мне стала!

И мама седовласая моя

В родном селенье — что ничуть ни странно! —

За хлеб, за соль, вскормившие меня,

За мой удел России благодарна.

Вдохновляясь незримой поддержкой близких в своем жизненном и духовном выборе, автор в традициях восточного почитания благодарно склоняет голову перед подолом самых любимых, самых дорогих, кто олицетворяет собой жизнь и судьбу:

Сохраню перед миром достоинство, честь,

Одолею беду и душевную слякоть,

Потому что в минуты отчаянья есть

Три подола, в которые можно поплакать.

Это мамин подол:

Сына ты пожалей,

Залечи мои раны любовью безмерной!

Это Джаны подол луноликой моей

И подол моей Музы — подруги неверной…

Служение двум традициям, двум культурам, любовь к родным, исконным корням и почтение к обретенной родине — таков удел многих русскоязычных авторов, кто сегодня проживает в постсоветской России, активно занимается литературным творчеством. Мотив двуединства органичен для них и естествен. Это еще одно, правда, пока малоисследованное, явление в современной российской литературе, которое характерно для отдельных регионов страны, где кучно проживают представители различных этносов, в том числе и выходцы из бывших советских республик, и формируют особенную творческую среду в нашей литературе. Лучше, тоньше их о таком духовном и культурном феномене единения никто не скажет и не напишет. Об этом нам надо сегодня помнить и извлекать обоюдную пользу. Княз Гочаг — один из них. Как никогда здесь будут уместны замечательные строки этого автора, которые он посвятил своему знаменитому соплеменнику, писателю и кинодраматургу, сценаристу легендарного фильма «Белое солнце пустыни» Рустаму Ибрагимбекову:

Ты словом своим раздвигаешь границы,

Связав воедино родины две…

С тобой москвичи —

Все немного бакинцы,

С тобою бакинцы

Чуть ближе к Москве.

А значит, сплоченней народы и страны…

Политики разве сумели бы так!..

Трудно не согласиться с выводом поэта в наше неспокойное время.

 

Иван ЩЁЛОКОВ

 

В РАЗЛУКЕ

 

А связь-то телефонная слепа.

Глаза в глаза глядеть бы нам вдвоем!

И ты уже на теплые слова

Скупее и скупее с каждым днем.

 

Назойливым кажусь я, может быть,

Внимание мое тебя гнетет.

И надо мне твой номер позабыть

На день, на два, на месяц и на год.

 

Глаза в глаза глядеть бы нам вдвоем,

Но ты на юге, я — на северах…

Так, может быть, в молчании моем

Услышишь сердцем больше, чем в словах?

 

ДВЕ СТИХИИ

 

Волна стремится к берегу всегда,

Но лишь она докатится до брега,

Сломается, ударившись с разбега,

Расплещется, ведь ей земля чужда.

 

Вот так и я: мог о тебе мечтать,

Спешить к тебе, чтоб, встретившись с тобою,

Понять, что мне не быть твоей судьбою,

Да и тебе судьбой моей не стать.

 

* * *

Я снова посетил

Родимое село.

Навстречу земляки —

И старики, и дети.

В ответ на мой «Салам»

Приветствуют тепло,

Но что ж не узнают,

Хотя и солнце светит?

Увы, не узнают!

Прохожая нана

Печаль моей души,

Как мама, понимает

И за плечо берет:

«Сынок, твоя вина.

Почаще приезжай —

И всяк тебя узнает!»

 

ВСПОМИНАЯ ПРИТЧУ О БЛУДНОМ СЫНЕ

 

Несутся к берегу громады

Веселых и могучих волн.

Им океан вослед:

— Не надо!

Тревожится о детях он.

 

А молодость не знает страха,

И, о родителях забыв,

О камни волны бьют с размаха,

Вставая гневно на дыбы.

 

Но бой недолог…

Белой пеной

Шурша, они стекают вниз

И возвращаются смиренно

К тому, кто подарил им жизнь.

 

Им океан не шлет проклятья,

Разбившим головы у скал…

Он принимает их в объятья,

Как добрый, мудрый аксакал.

 

НАУКА ДОБРОТЫ

 

Горная безмолвна панорама,

К ней бегут селения, сады.

Не забуду детство свое, мама,

И твою науку доброты.

 

Мне внушала: «Мир устроен сложно,

Горы в нем друг с другом говорят.

Камень бросишь здесь неосторожно —

Где-то отзовется камнепад.

Даже к скалам добрыми руками

Прикасайся, чтоб не оскорбить.

Если не бесчувственны и камни,

Что уж там о людях говорить?!

Отвечай за каждую минуту,

Потому что если второпях

Зло, сынок, ты сделаешь кому-то —

Отзовется боль в его друзьях.

В матери и брате отзовется,

И на свете зло умножишь ты,

А оно бедой к тебе вернется…

Полюби науку доброты!

Светлые поступки за собою

Оставляй на жизненной тропе,

Ведь добро, творимое тобою,

Эхом возвращается к тебе».

 

ПИСЬМО МАТЕРИ

 

Спрашиваешь, как мне здесь живется,

Не замерз ли и не исхудал?

Край-то этот Севером зовется,

Что ж тут удивляться холодам!

Если мама сына ожидает,

Если память южная жарка,

Как шиповник дикий обжигает

И бодрит колючая пурга.

Люди здесь заметны и не схожи,

Все мы здесь давно сибиряки.

Об одном молю тебя я, Боже,

От холодных душ убереги!

Этот край людей не любит праздных,

Сам работой греюсь и горю.

Не волнуйся, мама, понапрасну,

Не замерзну в северном краю.

 

ТАЕЖНЫЕ СОБАКИ

 

В тайге-то суетится на черта?

И отмечаю снова я и снова:

Таежные собаки — не чета

Чабанским из селения родного.

 

Чабанские с щенков не новички

В охранном деле, в каждом видят вора.

Готовы разорвать тебя в клочки,

Особенно когда их, злобных, свора.

 

Таежные собаки греют снег,

Нас не облают, знают: людям трудно.

Им интересен каждый человек,

Давно ль тайга была совсем безлюдна?

 

В поселке, полном елей вековых,

Зачем судьбу разменивать на части?

Лежат у деревянных мостовых

Мохнатые, спокойные собаки.

 

---

Княз Гочаг (Гурбанов Княз Гочаг оглы) родился в 1954 году в селе Шахсеван (Азербайджан). Окончил филологический факультет Тюменского государственный университет. Более 40 лет работает в печати. Поэт, критик, литературовед. Лауреат Всероссийского литературного конкурса «Звезда полей» им. Николая Рубцова, Всероссийской литературной премии им. Д.Н. Мамина-Сибиряка, международной литературной премии «Югра», заслуженный деятель культуры Ханты-Мансийского АО. Публиковался в столичных и региональных изданиях. Член Союзов писателей России и Азербайджана. Живет в г. Пыть-Яхе Ханты-Мансийского автономного округа Тюменской области.