Ветка сушеной полыни

ВЕРНОСТЬ

 

Бабке Наталке не снятся счастливые сны,

Бабка Наталка доныне ждет мужа с войны.

Смейтесь, кому эту женщину

вовсе не жалко —

Светлую, добрую, верную бабку Наталку.

 

Вслух не стенает и слез горемычных не льет.

Годы проходят, полвека и долее — ждет!

Время — работе, заботе, печалям и мукам,

Дому, соседям, но только не детям и внукам.

 

Вроде на людях, а ночью — одна и одна!

Просит поставить кровать у седого окна:

— Старая стала, не слышу,

а может случиться —

Муж мой законный, хозяин,

в окно постучится.

 

Вот он, усталый, измученный, к дому придет,

Стукнет, а я не услышу, и скажет:

— Не ждет!

Бабка Наталка, зачем ты так чутко ночуешь,

Если вернется, так ты его сердцем почуешь!

 

Бабка Наталка, ты жди, и надейся, и верь:

Ветер ворвется в твою незакрытую дверь,

Явится муж твой — души одинокой опора,

Встретишь, обнимешь, прижмешься —

теперь уже скоро…

 

* * *

Нет, мы не пострадали от войны,

Мы родились спустя десятилетье.

Но, без отцов воспитанные дети,

Не ищем в том родительской вины.

 

А вот солдат, упавший вниз лицом,

Он мог в живых, наверное, остаться,

И матери моей в мужья достаться,

И был бы замечательным отцом.

 

Душевным ранам долго не зажить,

Болеть неутихающею болью.

Неразделенной, горькою любовью

Вскормленные, мы долго будем жить.

 

Мы, может быть, и были рождены

Из ненависти к тем, кто убивает.

Война — такое зло, что не бывает

Совсем не пострадавших от войны.

 

ВЕСНА В РОССИИ

 

Солнечным, добрым весенним деньком

Трасса затянута синим дымком.

 

Листьев и трав прошлогодних намек —

Сладостный, теплый апрельский дымок.

 

Вдоль огородов, садов и домов

Сотни и тысячи светлых дымов.

 

Нет в них тревоги, опасности нет —

Это одна из весенних примет.

 

Мирно шумят вдоль дорог тополя,

Мирно дымится родная земля.

 

В мире, воюющем

после зимы,

Пусть остаются лишь эти дымы!

 

МАМИНО ЗЕРКАЛО

 

Ах, эти таинственные зеркала,

Конечно, вы многое помните!

Нигде я красивой такой не была,

Как в зеркале в маминой комнате.

 

И вовсе не важно, что было потом,

Как жизнь берегла и коверкала.

Однажды сестра в деревенский мой дом

Повесила мамино зеркало.

 

На что-то надеясь, о чем-то скорбя,

Слезами его оросила я.

Но в нем не узнала иную себя —

Усталую и некрасивую.

 

Не только ведь молодость красила нас,

Наполненных вешними силами.

Лишь в зеркале маминых любящих глаз

Мы были такими красивыми!

 

* * *

Ведя неторопко простую беседу,

Семья за столом собиралась к обеду.

 

Суров, седовлас и опрятно одет,

Сидит под иконами старенький дед.

 

А рядышком с ним — хлопотливая бабка,

Она все хворает, ей знобко и зябко.

 

По правую руку, заботы итожа,

Сидит работящий их сын и надежа.

 

Легка и проворна, тиха и нежна,

По левую руку — сыновья жена.

 

Доносятся с улицы звонкие звуки —

Вбегают, смеясь, опоздавшие внуки.

 

Извечная прелесть картины такой —

И людно, и ладно, и мир, и покой.

 

Но вот, распростившись с невечной наградой,

Семья собралась за могильной оградой.

 

Суров, седовлас и нарядно одет,

Лежит, упокоившись, старенький дед.

 

А рядышком с ним — хлопотливая бабка.

Она все хворала, жилось ей несладко.

 

По правую руку, судьбу подытожа,

Лежит постаревший их сын и надежа.

 

По левую руку — сыновья жена,

Была она очень добра и нежна.

 

В тиши раздаются негромкие звуки —

Приходят на кладбище взрослые внуки.

 

Поплачут, помянут, поправят кресты,

И будут слова их печально просты.

 

Простятся почтительно, по одному,

И вновь за столом соберутся в дому,

 

Где ждут-дожидаются малые дети…

Хочу, чтобы так продолжалось на свете.

 

ПОГОРЕЛОВКА

 

Удивился гость московский:

— Есть у вас в России тезки —

Погореловок не счесть!

— Не родня они, ну что же, —

Все же обликом похожи,

И характер общий есть:

 

Что работать, что молиться,

Что страдать, что веселиться…

Только гордости в них нет.

Давят справа, давят слева,

Но давно уж ложка гнева

Утонула в бочке бед.

 

Хоть стара деревня с виду,

Поруганье и обиду

Терпит, но она живет!

В ней огня не загасили,

И поэтому в России

Сохраняется народ.

 

Ну прощай же, гость столичный,

Сам ты все увидел лично

И ответа не проси:

Почему в преддверье рая

Все горят, а не сгорают

Погореловки Руси!

 

РАДУГА

 

Не появляется, является —

Во весь размах на небесах,

И мир, как в сказке, обновляется,

И только выдохнется: «Ах!»

 

И ни во что уже не верящий

Угрюмый скептик-нелюдим

Заворожится этим зрелищем,

Да, он застынет перед ним!

 

И, чуждый истинам и опытам,

Не признающий красоты,

Вдруг загадает тихо, шепотом,

Свои заветные мечты.

 

* * *

Холмы за деревней неброски —

Колючки, бессмертник седой,

Да краешком поля — березки,

Да возле — полынь с лебедой.

 

С древнейших времен и поныне

Считается — Боже ты мой! —

Что ветка сушеной полыни

Укажет дорогу домой.

 

Родительский дом и ограда —

И пение звезд по ночам…

Я знаю, родня будет рада

Моим сладкозвучным речам.

 

И мне никого нет дороже.

Но все же — зачем сквозь года,

И душу, и память тревожа,

Я рвусь одиноко туда,

 

Где осень, наследница лета,

Готовит природу к зиме,

И, родины сирой примета,

Бессмертник растет на холме?!

 

* * *

Такая весна, что на старости впору влюбиться,

Такая любовь, что весна все никак не кончается!

Добры и прекрасны друзей просветленные лица,

А ты почему-то грустна и готова отчаяться.

 

А осенью что тебе снова и снова не спится?

На тоненькой ветке висит и не падает яблоко,

На этой же ветке качается грузная птица,

Тяжелую влагу несет в себе светлое облако.

 

Смотрю на природу — какая отвага и сила!

И я научусь этой твердости сопротивления

И плечи расправлю, скажу: поняла и простила.

Судьба — не покорность, но стойкость и долготерпение.

 

ЖЕНА ПОЭТА

 

Счастливей доли этой нет —

В твою судьбу вошел поэт

(Как будто ветер дунул)…

Его покрепче обними

И все, что он сказал, пойми,

Пойми, что он подумал.

На первый зов его спеши,

Когда он пишет — не дыши,

Не говори ни слова.

Не потревожь и не задень…

А завтра будет новый день —

Все повторится снова.

Вот привели его стопы

На суд восторженной толпы.

Уйди! Не засти света!

От слов его земля дрожит!

И не тебе принадлежит

Теперь душа поэта.

Оставь его для всех сейчас,

Но жди, что твой наступит час.

Когда поэт печален,

Омыв его нетрезвый лик,

Скажи ему, как он велик,

Любим и гениален!

Но вот он умер. Ты — вдова.

Так повторяй его слова,

Стихи и ощущения.

И все равно ты неправа —

Что умер он, а ты жива.

И нет тебе прощения!

 

* * *

Светла просторная изба —

Мое надежное наследье,

И троеперстие у лба,

И колыбель, и кров последний.

Пусть этот кров не будет пуст,

Пусть поколенья собирает,

Как тот библейский древний куст,

Что и горит — и не сгорает.

Хоть не отмолена вина,

Что жизнь порой носила мимо,

Избы святая купина

В душе моей — неопалима!

 

---

Нина Николаевна Стручкова родилась в деревне Погореловка Тамбовской области. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького. Работала в издательстве «Молодая гвардия», журналах «Очаг», «Сельская новь». Автор трех поэтических книг, многочисленных публикаций в коллективных сборниках, альманахах, антологиях поэзии. Член Союза писателей России. Живет в Москве.