Дуб

Писатели Азербайджана в журнале «Подъём»

Ранним июльским утром Мурат Санин, приехавший недавно в отпуск в городок Некий, что на берегу Каспийского моря, вышел прогуляться. День обещал быть знойным, а так как во все знойные летние дни Мурат имел странную привычку сидеть дома, примостившись у вентилятора, то прогуляться он решил именно утром.

Выйдя из дома, он сразу же направился к Центральной улице (единственной в городе настоящей улице — остальные были так… улочки). Несмотря на ранний час, народу было много: все занимались хозяйством, кто кормил животных, кто копошился в огороде, но это не мешало головам поворачиваться в его сторону. С любопытством разглядывали местные жители приезжего, наблюдая за ним, чтобы было о чем посплетничать вечерком с соседями. Мурат приветливо им улыбался.

Главной достопримечательностью городка Некоего является не Центральная улица, как многие могли бы подумать. Так может подумать любой человек, не бывавший здесь ни разу, но если он все же попадет сюда и окажется на Центральной улице, то сразу смекнет, что жемчужиной здесь является не улица, а дуб. Именно дуб. Дерево с большой буквы. Дерево старше самого города, стоявшее, когда на этом месте не было ничего: ни людей, ни жилищ, ни так называемой Центральной улицы. Может, здесь когда-то рос лес, деревья которого были и постарше, но теперь остался только он один. Он наблюдал, как в этих краях появились первые люди, как вокруг него росли первые постройки, которые постепенно превратились в городок. Он же стал его покровителем.

Именно к дубу и шел сейчас Мурат Санин, чтобы полюбоваться на него, погладить рукой его кору, прижаться всем телом к стволу, приложить к нему ухо, в надежде услышать голос времен. Едва он вышел на Центральную улицу и увидел впереди его — высокого могучего исполина, с толстыми раскидистыми ветвями, — как забыл обо всем на свете. Очарованный, он направился к дереву. Он шел той походкой, которой ходят все без исключения в музеях и на выставках — руки за спину, медленная поступь, вздернутый подбородок, вдумчивый взгляд (у каждого, конечно же, своя степень вдумчивости, зависящая от способности вдумываться, если таковая имеется).

Так и шел любитель старины к этому произведению природы и уже приблизился почти вплотную, пока не сообразил, что ему определенно что-то мешает вдумываться. Из-за этого внешнего воздействия ему пришлось спуститься с высот блаженства созерцания на землю; взгляд его скользнул от кроны вниз, к основанию дуба, из-за которого слышался плач.

Обойдя дуб, он увидел источник плача — маленькую девчонку лет семи, худую, с огненно-рыжими волосами, заплетенными в две косички, торчащие в разные стороны почти горизонтально. Слезы текли из ее глаз ручьями, и она размазывала их по веснушчатому лицу грязными ручонками.

За неделю, проведенную в городке, Санин видел ее уже несколько раз, запомнил именно по необычному внешнему виду — ее огненные косички сразу бросались в глаза, даже издали, и напоминали ему антенны. Она всегда либо убегала от ватаги ребятишек одного с нею возраста, которые, видимо, ее дразнили, либо сидела в тени какого-нибудь дерева, пребывая, как казалось Мурату, в каком-то своем, недоступном никому мирке.

Сейчас же она стояла под дубом, такая крошечная на его фоне и, запрокинув голову, плакала. Мурат, еще не зная, что произошло, проникся к ней сочувствием и был готов на все, чтобы помочь девочке. Она же, заметив его, на миг перестала плакать и вначале сделала попытку убежать, а затем, посмотрев на него оценивающим взглядом и решив для себя, что он вроде бы вполне безобиден, заревела еще громче.

— Привет, — сказал Мурат, вложив как можно больше дружелюбия и тепла в это слово.

Он присел на корточки рядом с ней и посмотрел ласково в глаза; она не отодвинулась от него, лишь всхлипнула.

— Почему ты плачешь?

Девочка указала мокрой от слез рукой вверх и шмыгнула носом. Мурат посмотрел на дерево, но ничего не заметил.

— Что? — спросил он.

— Мой котенок… — всхлипывая, проговорила она. — Там…

Мурат посмотрел более внимательно на дерево. Среди густой дубовой листвы наверху мелькнуло рыжее пятно.

«Придется потрудиться», — выпрямляясь, подумал он.

Девочка потянула его за рукав и вопросительно посмотрела заплаканными глазами.

— Не плачь, — успокоил ее Мурат. — Сейчас мы его снимем. Как он мог убежать от такой хорошей девочки — не могу понять?!

Девочка слегка улыбнулась и пожала плечами.

Самый нижний сук был на высоте роста взрослого человека. Мурат, подняв руки, ухватился за него: пришлось поднапрячься, он не подтягивался со времен своей учебы в институте, а тому минуло уже десять лет. Силясь подтянуться к суку, ногами он уперся в ствол дерева и маленькими шажками начал подниматься по вертикали, одновременно помогая себе руками. Он чувствовал, как напряглись его мышцы, а кости трутся друг о друга, как давно не смазанные части старого механизма. Кое-как он взгромоздился на сук, чувствуя, что рубашка от этого простого, но изнуряющего для городского человека упражнения взмокла. Он отер пот со лба и посмотрел вниз: девчонка, задрав голову со своими невообразимыми косичками-антеннами и раскрытым ртом, во все глаза смотрела на него, ему даже показалось, что в нетерпении — она стояла так, будто прикрикнет на него или топнет ногой, поторапливая.

Мурат посмотрел вверх: ему предстояло одолеть еще три ветви (если котенок не решит покорять вершину дуба и останется на месте), причем ближайшая к нему была почти перпендикулярна суку, на котором он стоял. Тут дело не обойдется одним подтягиванием — нужно прыгать… Мурат призвал на помощь память своих предков и, напрягшись, прыгнул, ухватился за ветвь руками и подтянулся. Держась за ствол рукой, он посмотрел наверх: котенок, такой же рыжий, как и его хозяйка, внимательно за ним наблюдал. Мурат позвал его, заранее зная, что ни к чему это не приведет, однако половина пути была уже преодолена.

Последние две ветви находились одна над другой, и Санин, уже порядком выбившись из сил, одолел и их. Поднявшись на последнюю, он посмотрел на виновника своих физических мучений. А тот, заметив, кто пожаловал к нему на ветку, жалобно замяукал и попятился, вместо того, чтобы как порядочному котенку броситься в руки спасителя. Мурат вздохнул и пополз к нему, надеясь, что далеко его судьба не заведет.

— Кис-кис-кис, — позвал он. — Иди сюда…

Котенок замяукал еще жалобнее и продолжил пятиться.

— Глупое животное! — проворчал Мурат, настигая его и хватая за шкирку. Котенок, дрожа всем телом, прижался к нему.

Санин, пятясь, вернулся к стволу — предстоял обратный путь. Котенок держался за него сам, что облегчало задачу: руки его были свободны.

Четвертая ветка, третья, вторая… Посмотрел вниз: до сука добираться нереально, поэтому он решил спрыгнуть. Высота была не очень большой и при удачном прыжке приземление должно пройти благополучно. Котенок крепко держался за плечо, доверившись.

Санин осторожно спустил ноги, повис на руках, отпустил ветку… Пара секунд и — он сидит на земле, корчась от боли в поврежденной ноге, а перед ним возникает невероятное существо с огненными антеннами и радостно смеется.

Плечо его было разодрано когтями, все тело ныло, лодыжка начинала опухать, под одежду забрались муравьи, так как он приземлился на муравейник, но, в общем, Мурат был доволен тем, что принес ребенку радость. Отодрав котенка от своего плеча, которое тот отпускать не собирался, Санин снисходительно передал его девочке.

Девчонка, схватив котенка, пнула Мурата под колено ногой и мило улыбнулась. Взяв котенка за хвост, она развернулась и побежала по улице, размахивая им как игрушечным. И все время, пока она бежала, тот истошно и безнадежно вопил. Мурат смотрел ей вслед, пока ее огненные косички не скрылись за поворотом.

Под большим старым дубом копошились муравьи.