Достоевский и русский мир

Творчество многих русских писателей XIX ве­ка неразрывно связано с русским миром, во многих произведениях прослеживается тема русской идеи как социально-философской основы российской государственности.

 

С начала XIX века происходило расширение территории России, в связи с чем остро возникла необходимость в выработке нового политического курса государства, который объединил бы вновь вошедшие в его состав народы под властью русского монарха. Интерес к данной проблеме обусловлен не только историческими причинами, что актуально само по себе, но и современными условиями, когда Российское государство осуществляет выход в мировое пространство с новой политической философией и заявляет о себе как о сильной державе, способной противостоять мировому гегемону.

Среди русских писателей, которые наиболее тщательно и последовательно раскрывали содержание русской идеи, особое место занимает Ф.М. Достоевский. Его размышления о русской идее относятся к периоду 1860-1870-х годов, когда правительство разрабатывало реформы, и позже, когда стали ощутимы первые их результаты, оказывавшие влияние на содержание внутренней и внешней политики России.

В определении русской идеи Ф.М. Достоевский связывал предназначение русского народа с его исторической миссией. В знаменитой пушкинской речи писатель отмечал: «…Будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и всесоединяющей, вместить в нее с братскою любовию всех наших братьев…» [1]. Мыслитель обозначил особое предназначение русского народа в примирении европейских народов. «…Гении народа русского, может быть, наиболее способны, из всех народов, вместить в себя идею всечеловеческого единения, братской любви…» [2].

Развивая мысль о национальной идее, Достоевский отмечал в «Дневнике писателя»: «…У нас всех есть твердая и определенная национальная идея; именно национальная. Следовательно, если национальная идея русская есть, в конце концов, лишь всемирное общечеловеческое единение, то, значит, вся наша выгода в том, чтобы всем, прекратив все раздоры до времени, стать поскорее русскими и национальными…» [3].

Русская идея стала предметом пристального внимания Достоевского с начала 1860-х годов, когда вернувшийся в Петербург писатель приступил к осуществлению своих творческих замыслов. В это время Достоевский стал на позиции почвенничества как нового направления литературной и общественно-политической мысли. Почва в понимании Достоевского, «вообще есть то, за что все держатся и на чем держатся и на чем все укрепляются» [4].

Почва тесно связывала писателя с русским народом, народным началом, воспринималась как исток глубинной народной жизни. В статье «Два лагеря теоретиков» он писал: «Народ оттого беден и голоден, что невысок у него… нравственный уровень, что он не умеет извлекать для себя пользу из тех огромных естественных богатств, какие у него под рукой, прежде всего нужно позаботиться об его умственном развитии» [5]. Еще раньше в «Ряде статей о русской литературе» [6] Достоевский использовал термин «почва» в связи с народным характером [7].

Под почвенничеством следует понимать совокупность разнообразных теоретических построений в рамках русского национального самосознания. «…«Почва» — это тот нравственный пласт общественно-политической жизни, на основе которого только и возможна встреча и органическое соединение интеллигенции и народа, образованности и нравственности, культуры и народности», — отмечал исследователь творчества Достоевского Ю.И. Селезнев [8].

Основополагающей была идея о «национальной почве» как основе социального и духовно-нравственного развития России, в философском отношении почвенничество представляло собой консервативную форму философского романтизма, к которому относил себя A.A. Григорьев. Центральное место в теории занимало представление о «национальной почве», а нация являлась исходным принципом философской системы. «…Русская нация — небыкновенное явление в истории всего человечества…» [9].

В последующих воззрениях Ф.М. Достоевского почвенничество получило религиозно-социальную окраску, воплощенную в христианском вероучении. «Вся история, — писал он, — как человечества, так отчасти и каждого отдельно, есть только развитие, борьба, стремление и достижение этой цели» [10].

Особую миссию спасения человечества Достоевский возлагал на русский народ, религиозное мировосприятие. Размышляя над проблемами человеческого бытия, жизни и смерти, переживая собственный жизненный опыт, мужественно перенося потери близких, Достоевский неизбежно обращался к христианству, все более подчиняя свое миросозерцание христианским догматам. Воспитанный в духе христианского отношения к миру, к действительности, Достоевский все настоятельнее ощущал потребность целиком принять христианство, сделать его универсальным средством восприятия окружающего мира. В 1864 году Достоевский впервые в своем творчестве поставил вопрос о роли Христа в истории человечества, о Его Богочеловеческой природе. «Христос весь вошел в человечество, и человек стремится преобразиться в я Христа как в свой идеал. Достигнув этого, он ясно увидит, что и все, достигавшие на земле этой же цели, вошли в состав его окончательной натуры, то есть в Христа» [11].

Во второй половине 1860-1870-х годов почвеннические воззрения Достоевского все в большей степени наполнялись христианско-православным содержанием. В начале 1860-х годов христианские мотивы в творчестве писателя звучали довольно сдержанно. Не проявились они в полной мере в романах «Униженные и оскорбленные», «Записки из мертвого дома», в публицистических и литературных статьях писателя. В почвеннических позициях Достоевского в это время основное место занимала идея державности России, ее самобытности, преимуществ социальных и духовно-нравственных характеристик русского народа в сравнении с западноевропейцами, что было обусловлено размышлениями о путях развития России.

Почвенничество ставило задачей объединить все идейно-политические течения вокруг идеи самобытности России и русского народа, его ведущей роли в мировой цивилизации. «…Наша (теперешняя русская), заемная европейская цивилизация, в тех точках, в которых она не сходится с широким русским духом, не идет русскому народу… У нас есть свои элементы, свои начала, народные начала, которые требуют самостоятельности и саморазвития. …Русская земля скажет свое новое слово, может быть, будет новым словом общечеловеческой цивилизации и выразит собою цивилизацию всего славянского мира… В элементах нашей народной цивилизации мы всегда видели признаки земщины, тогда как в европейской — признаки аристократизма и исключительности. …Мы признаем, что мы, то есть все цивилизованные, по-европейски русские, оторвались от почвы, чутье русское потеряли до того, что не верим в собственные русские силы, не верим в свои особенности, падаем ниц, как рабы, перед петровской Голландией, смеемся над словом «народные начала»… — писал Достоевский в статье «Ответ редакции «Времени» на нападение «Московских ведомостей» [12].

Для понимания Достоевским сущности национальной природы русского народа характерна некоторая идеализация образа простого русского человека, изменение сущности которого писатель видел в распространении просвещения. Он преувеличивал и роль православия в жизни «народа-богоносца». В «Дневнике писателя» Достоевский отмечал, что русский народ в большинстве своем православен и живет идеей православия, хотя и не понимает православную идею «отчетливо и научно».

Христианство в его православной модели было воспринято русским народом в большей степени на уровне внешней, обрядовой стороны, и менее — на уровне веры. Церковная мораль далеко не совпадала с укладом жизни народа, его мировосприятием. В русском религиозном сознании смешивались языческие и христианские мотивы и традиции, подкреплявшиеся жизненными ориентирами и оценками священников, образы которых представлены во многих произведениях Достоевского. Хотя официально государство исходило из теории «официальной народности» С.С. Уварова, согласно которой православие определялось в качестве общероссийской объединяющей идеи.

В течение всей своей жизни Ф.М. Достоевский медленно, но неуклонно приближался к православию, вникал в сущность христианства, оттачивал христианские идеалы в собственном творчестве. В 1840-е годы христианство еще не звучало в его произведениях, хотя христианские мотивы добра, милосердия, сострадания, любви к ближнему пронизывали многие ранние сочинения писателя, начиная с повести «Бедные люди». Вплотную к ощущению христианства Достоевский приблизился в годы каторги, когда он не расставался с Евангелием, подаренным ему женами декабристов Н.Д. Фонвизиной и П.Е. Анненковой. Маленький томик Евангелия помог Достоев­скому преодолеть муки каторги, солдатчины, направить его мироощущение в сторону христианства.

Идеи православия отчетливо проявились в первом крупном романе Достоевского «Преступление и наказание» (1865-1866 гг.)

В «Записных тетрадях 1864-1865 гг.» один из разделов писатель обозначил рубрикой «Социализм и христианство». В нем сопоставлялись два духовно-нравственных принципа организации человеческого общества. Утрата веры в Бога вела, по Достоевскому, к поиску новых идеалов, среди которых присутствовал и социализм, рассматривавшийся в духе вульгарно-материалистического подхода: «дальше брюха не идут» [13]. Критикуя революционеров 1860-х годов, Достоевский существенно упрощал их воззрения: «…сапоги лучше Шекспира, о бессмертии души стыдно говорить и т.д., и т.д.» [14].

Именно в христианстве, по мнению Достоевского, и достигался человеческий идеал, человек восходил на вершину духа, в христианстве писатель видел «будущую жизнь» [15]. Проповедью торжества христианства, победой смирения над буйством Достоевский завершил роман «Преступление и наказание». «Под подушкой его (Раскольникова. — Авт.) лежало Евангелие. Он взял его машинально. Эта книга принадлежала ей (Соне. — Авт.), была та самая, из которой она читала ему о воскресении Лазаря. В начале каторги он думал, что она замучит его религией, будет заговаривать о Евангелии и навязывать ему книги. Но, к величайшему его удивлению, она ни разу не заговаривала об этом, ни разу даже не предложила ему Евангелия. Он сам попросил его у ней незадолго до своей болезни, и она молча принесла ему книгу. До сих пор он ее и не раскрывал. Он не раскрыл ее и теперь…» [16].

Достоевский не подвел окончательно Раскольникова к христианству, однако сделал вывод, что преступления совершаются вне Бога, на пути Его отрицания, неприятия. Евангелие-Бог победил Топор-бунт (символ топора как орудия преступления был выбран Достоевским с намеком на идеи революционных демократов, в частности, Чернышевского, призывавших Русь к топору). Евангелие, по мысли писателя, должно помочь Раскольникову на каторге, как в свое время помогло самому Достоевскому. С веры в Христа началось духовное просветление и возрождение Раскольникова.

Начиная с романа «Преступление и наказание», христианские мотивы составили основную канву повествования, измерения человеческих отношений, героев сочинений Достоевского, их поступков и мыслей. Христианские мотивы романа вошли в противоречие с идеологией радикализма, пробивавшего себе дорогу в пореформенном российском обществе. Идеи русского Наполеона, сверхчеловека, которому все дозволено и который выступает истиной в последней инстанции, получили воплощение в труде видного теоретика народного террора Н.К. Михайловского «Герои и толпа» (1882 год).

Роман «Преступление и наказание» открыл новую страницу в творчестве Достоевского. С него началось движение мыслителя к осознанию и полному принятию православия в качестве истинной русской идеи. В переходный период русской истории Достоевский психологически ощущал направление эволюции российского общества, тяжело воспринимал начало террора в стране. Покушение Каракозова на императора Александра II окончательно утвердило Достоевского как решительного и непримиримого противника любых форм нигилизма (социализма) во всех его проявлениях: будь то революция, восстание, бунт, терpop и т.п.

В подготовительных материалах, предшествовавших роману «Идиот», Ф.М. Достоевский более последовательно отстаивал идеалы христианства. В письме к племяннице С.А. Ивановой от 1 января 1868 года он раскрывал свои идеи: «На свете есть одно только положительно прекрасное лицо — Христос, так что явление этого безмерно прекрасного лица уж конечно есть бесконечное чудо» [17]. В романе «Идиот» писатель ближе всего подошел к привлекавшему его своей неизмеримой духовной силой образу Иисуса Христа. В черновых записях он настойчиво проповедовал образ князя-Христа. Князь Мышкин — христоподобный герой — попал в мир, чуждый его личному и христианскому духу, полный безнравственных, эгоистичных людей, не только далеких от христианских идеалов и ценностей, но прямо противоположных им.

По идеалам Христа писатель попытался возродить хотя бы единственную нравственную личность, воссоздать символ красоты внутренней (князь Мышкин) и красоты внешней (Настасья Филипповна). Христианская любовь стала в романе мерилом истинности человеческих отношений, но она не смогла спасти никого из героев. Созидание уступило место разрушению. «Идиот видит все бедствия. Бессилие. Цель и надежда. Сделать немного. Ясная смерть», — писал Достоевский в подготовительных материалах к роману [18].

Христианские мотивы романа еще более подчеркнуты обращением Достоевского к вечной для него теме — теме детей [19]. Дети присутствовали во многих произведениях писателя, нередко являлись главными их героями. Но в романе «Идиот» детские образы вписались в христианской концепции. «…Пустите приходить ко Мне и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» (Лук. 18,16). Рассказывая о своей жизни в Швейцарии, князь Мышкин вспоминал своих друзей-детей, с которыми он сошелся душевно. «Ребенку можно все говорить — всё… От детей ничего не надо утаивать, под предлогом, что они маленькие и им рано знать. <…> Большие не знают, что ребенок даже в самом трудном деле может дать чрезвычайно важный совет. <…> Через детей душа лечится» [20].

Тема детей у Достоевского — центральная с точки зрения содержания национального самосознания русского народа. Дети — будущее народа, гарантия его существования и процветания. Благополучие детей во все времена являлось ведущим критерием благополучия общества. По состоянию детства, отношению к детям измеряют степень цивилизованности народа. В современной России на этом поле — непочатый край работы.

Находясь в течение четырех лет за границей, Достоевский постоянно сравнивал русского человека с западноевропейцами, видел различия между ними в приверженности Запада католицизму. Главным недостатком католической религии он считал забвение человека, измену Христу ради материальных, земных выгод. В католицизме писатель не видел прочных религиозных и нравственных убеждений, западники, по его мнению, действовали в зависимости от конъюнктуры, ставили во главу мотивов своих действий исключительно власть и богатство.

Мыслитель воспринимал идею католичества как ложную, противную идеалам истинного христианства. «…Католичество римское, — отмечал князь Мышкин, — даже хуже самого атеизма… Атеизм только проповедует нуль, а католицизм идет дальше: он искаженного Христа проповедует, им же оболганного и поруганного, Христа противоположного! Он антихриста проповедует… Римский католицизм верует, что без всемирной государственной власти церковь не устоит на земле… Римский католицизм даже и не вера, а решительное продолжение Западной Римской империи и в нем все подчинено этой мысли, начиная с веры. Папа захватил землю, земной престол и взял меч; с тех пор все так и идет, только к мечу прибавили ложь, пронырство, обман, фанатизм, суеверие, злодейство, играли самыми святыми, правдивыми, простодушными, пламенными чувствами народа, всё, всё променяли за деньги, за низкую земную власть. И это не учение антихристово?! Как же было не выйти от них атеизму? Атеизм от них вышел, из самого римского католичества!» [21].

В романе Достоевский противопоставил католичеству истинную веру — православие. «Надо чтобы воссиял в отпор Западу наш Христос, которого мы сохранили и которого они не знали! Не рабски попадаясь на крючок иезуитам, а нашу русскую цивилизацию им неся, мы должны теперь стать перед ними…» [22].

Находясь за границей, писатель острее чувствовал Россию, переживал за русский народ. Роль русского народа в истории цивилизации Достоевский ставил неизмеримо выше европейских народов. «Всему миру готовится великое обновление через русскую мысль (которая плотно спаяна с православием…), и это совершится в какое-нибудь столетие — вот моя страстная вера. Но чтоб это великое дело совершилось, надобно чтоб политическое право и первенство великорусского племени над всем славянским миром совершилось окончательно и уже бесспорно» [23].

В романе «Бесы» (1870-1871 гг.) Ф.М. Достоевский продолжил изучение темы соотношения русской идеи и православия. История России и русского народа как носителя православной традиции неоднократно подвергалась влиянию бесовщины. Во все времена, когда ослабевала вера, утрачивалась духовность, понижалась нравственность, изо всех щелей выползали бесы в самых разнообразных их проявлениях. В эти периоды Россия и русский народ вступали в состояние смуты, безвременья. Так происходило на рубеже ХVI-ХVII веков, когда впервые в полном объеме наш народ испытал состояние «порухи». Так происходило и в период Первой мировой войны, в годы революции 1917 года (вторая российская смута). С конца 1980-х годов страна вступила в третью смуту, краю которой пока не видно. Бесовщина у Достоевского — символ, знак духовно-нравственной трагедии народа, его перерождения.

Бесы — представители темных, зловещих неземных и земных сил, противостоящих христианским идеалам и ценностям. Обе разновидности бесов близки друг другу, они решают и общую задачу — увести человека с пути истины, добра, любви, отвратить от христианства. Бесы как представители темных сил являлись и в других сочинениях писателя, в частности, в романе «Братья Карамазовы» черт являлся Ивану.

Исследователь творчества Достоевского Л.И. Сараскина обратила внимание на то, что герои романа «Бесы» как тяжелой болезнью «поражены нелюбовью… Одни мучаются, что сами не любят, другие — что их не любят, третьим и вовсе любви не нужно» [24]. Нелюбовь в романе противопоставлена христианской любви как нравственному идеалу писателя.

Вообще Достоевский очень трепетно, осторожно относился к проявлениям любви, не разбрасывался ею, бережно копил в душах героев, чтобы затем выплеснуть на окружающих с неистовой силой, вопреки законам и нормам общества. По представлению Достоевского, Бог есть любовь. Вокруг этой евангельской идеи строились многие сюжеты его произведений и в целом нравственная концепция писателя.

Любовь у Достоевского носила христианский, всепрощающий, искупительный характер, всегда мучительна до физической боли, до страданий, но в то же время именно любовь возвышала и очищала человека, познавшего ее муки. Идеалом Достоевского были близкие ему духовно люди, исполненные такой очистительной любовью. «Смирение любовное — страшная сила, изо всех сильнейшая, подобной которой и нет ничего» [25].

В романе «Бесы» Достоевский впервые вывел образ священника Русской православной церкви — Тихона, прототипом которого стал святитель Тихон Задонский, весьма почитавшийся писателем. Достоевский хорошо знал православно-церковный мир, был близко знаком со многими его представителями. Однако до романа «Бесы» среди героев художественных произведений писателя священнослужители отсутствовали. Глава романа «У Тихона» предполагалась последней. Редакция «Русского вестника» отказалась печатать уже набранную главу, хотя Достоевский переделывал текст, смягчал его содержание. Сам писатель считал главу «У Тихона» смысловой, идейно важной: только религия может служить оплотом общественной нравственности, мерилом всей жизни общества. В опубликованном виде эта глава так и не увидела свет. Поэтому показ образа православного священника остался отложенным до романа «Братья Карамазовы».

В 1870-х годах Ф.М. Достоевский, исследуя русскую идею, постоянно обращался к православной тематике. Он искал выхода из общественно-политического и нравственного кризиса российского общества в православии. Тема исследования «Достоевский и православие» не только обширна, она поистине неисчерпаема [26].

В начале 1870-х годов Ф.М. Достоевский только приступил к осмыслению феномена православия, и осмысление это было далеко не простым. Примечателен уже упоминавшийся образ священника Тихона. Во время работы над романом «Бесы» писатель «еще очень поверхностно представлял себе монастырскую и вообще церковную жизнь» [27]. Поэтому священника Тихона писатель называл то архиереем, то «отцом Тихоном» (обращение к простому священнику), то святителем (так принято называть уже прославленных архиереев после их смерти).

Вершиной творчества Ф.М. Достоевского, итогом его жизненных размышлений стал роман «Братья Карамазовы». Подготовительным замыслом к роману послужили материалы «Атеизм» и «Житие великого грешника», вызревавшие с конца 1860-х годов. Писатель продолжил в романе ранее исследовавшиеся им темы о судьбах России и русского народа, о православии, его влиянии на личность, о дозволенности и ответственности, об идеальном человеке и т.п.

В романе «Братья Карамазовы» нашла отражение глубинная социально-нравственная тема — о роли православия, православной церкви в русском обществе, о роли православного священства в России, его влиянии на формирование духовных и нравственных качеств русского народа. Исследование русского православия в романе многопланово. Прежде всего это старчество, которому посвящен особый раздел в первой книге романа. Достоевский подробно изучал историю старчества как духовного явления. В России рождение старчества связано с именем преподобного Паисия Величковского (1722-1794). Его имя упоминал Достоевский в разделе о старчестве. Его ученики участвовали в возрождении Оптиной пустыни, прославившейся святостью своих старцев Льва, Амвросия. С последним Достоевский встречался и беседовал во время посещения им Оптиной пустыни вместе с Вл. Соловьевым 23-29 июня 1878 года. Амвросий послужил прототипом Зосимы в романе, а содержание бесед с ним писатель положил в основу бесед старца Зосимы с прихожанами.

В «Братьях Карамазовых» Достоевский обратился к самой церкви, ее внутреннему духовному миру, повседневной жизни. Русская православная церковь не представлялась ему единообразной. В ней были подвижники веры, носители истинно православных традиций (Зосима и окружавшие его монахи, близкие по духовности к Алеше Карамазову), отшельники-фанатики, строгие постники (монах Ферапонт) и др.

Наиболее яркой фигурой церковного деятеля стал Зосима (старец Зосима). Главным его предназначением являлась помощь людям — добрым словом, житейским советом, исцелением. Это — видимая сторона деятельности Зосимы, а невидимая, внутренняя заключалась в бесконечном духовно-нравственном совершенствовании. Непросто происходило формирование нравственного мира будущего старца, но Господь подвел его к высшему его предназначению на Земле. Уход Зосимы в монахи, разрыв с миром свидетельствовали об окончательном его очищении.

Одной из ведущих тем романа стала тема, изложенная автором в поэме-главе «Великий инквизитор». Содержание ее многозначно: критика католической церкви, многочисленных совершенных ею и папством преступлений; идея искоренения бедности и нищеты («накорми, тогда и спрашивай с них добродетели!»); идея всепрощения, побеждающая и возвышающая; торжество абсолютного Добра над злом. На речь Великого инквизитора, говорившего в тюрьме с Иисусом, последний ответил не злым словом, не протестом, а тихим, смиренным поцелуем. Смирение, выраженное в поцелуе человека, обещавшего смерть, одержало великую победу над силами зла.

Особую роль в романе сыграли евангельские тексты, к которым писатель обращался постоянно и с огромным вниманием их использовал. В «Братьях Карамазовых» евангельские законы-притчи, законы-заповеди играли не вспомогательную, а заглавную роль. Вокруг евангельских изречений в романе велись споры в поисках истины. Эпиграф к роману о пшеничном зерне, упавшем в землю, использовался Достоевским в раскрытии собственной нравственной позиции, а также аллегорически рассматривал возможность возрождения России в ту эпоху, в которой значительные силы и влияние имели Карамазовы, «карамазовщина» как олицетворение злых сил, противостоявших Богу.

 

Примечания:

 

1. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 30 тт.: т. XXV / Ф.М. Достоевский. — Л.: Наука, 1984. — С.148. Далее ссылки на это издание с указанием тома и страницы.

2. Там же. — С.131.

3. XXV. 20.

4. XX. 217.

5. XX. 20.

6. Время. — 861. — № 1. — С. 1-34.

7. XVIII. 50.

8. Селезнев Ю.И. Достоевский. — 2-е изд. / Ю.И. Селезнев. — М., 1985. — С.237.

9. XVIII. 54.

10. XX. 172.

11. XX. 174.

12. XX. 98-99.

13. XX. 192.

14. XX. 192-193.

15. XX. 194.

16. VI. 422.

17. XXVIII/2.251.

18. IX. 241.

19. См.: Тонких В.А. Образы детей в творчестве Ф.М. Достоевского 1840-х годов / В.А. Тонких, Н.В. Тонких // Стратегии развития — инновационно-инвестиционная активность. — Воронеж: ВФ МГЭИ, 2008. — С. 253-256.

20. VIII. 58.

21. VIII. 450-451.

22. VIII. 451-452.

23. VIII. 260.

24. Сараскина Л.И. «Бесы» — роман-предупреждение. Л.И. Сараскина. — М., 1990. — С.149.

25. XIV. 289.

26. См.: Малягин В. Достоевский и Церковь / В. Малягин // Ф.М. Достоевский и православие. — М., 1997; Соина, О.С. О религиозных откровениях Ф.М. Достоевского / О.С. Соина // Человек. — 2004. — №5. — С. 128-141; № 6. — С. 91-102; Тонких В.А. Ф.М. Достоевский и христианство: творчество 1840-х годов / В.А. Тонких, Н.В. Тонких. Актуальные проблемы экономики предпринимательства: вып. 10. — Воронеж: Научная книга, 2008. — С. 393 — 396.

27. Малягин В. Указ. соч. — С.22.

 

—————————————

Нина Владимировна Тон­ких родилась в городе Воронеже. Окончила Российский государственный торгово-экономический университет, Московский государственный социальный университет. Кандидат исторических наук. Работала преподавателем в РГТЭУ, бухгалтером в коммерческих структурах. Печаталась в региональных изданиях, научных альманахах и сборниках. В журнале «Подъ­ём» публикуется впер­вые. Живет в Воро­неже.