Стояла тонкая осока…

Игорь Алексеев

 

* * *

Бойцы грузили лес в КамАЗ,

смеялись о своем —

Сегодня им не умирать,

не гнуться под огнем.

Здесь тихо, птицы тут поют,

и не слыхать стрельбы,

И смотрят в небо мужики,

как будто нет беды.

 

Но пахнет ото всех войной, усталостью, и вот

Один из них у колеса

вдруг отдохнуть прилег.

Его я тихо попросил сказать мне пару слов

О том, как долго прослужил,

когда домой придет.

 

«Служу уже я третий год,

контракт не разорвать —

Раз «операция» идет, мы будем воевать.

Устал, скучаю по семье и дочь не узнаю —

Уже на выданье она, а я пока в строю.

 

Мой отпуск мигом пролетел,

и снова я служу.

Хочу я жить и каждый день

я у судьбы прошу…»

Солдат вздохнул

и подтянул к себе бронежилет.

А на шевроне у него белела буква «Z».

 

ПРОПАВШИЙ СОЛДАТ

 

И снова вахта у меня, сижу на проходной.

В военкомате я с утра опять, как в выходной.

Безделья час, я кофе пью и вот опять встаю:

Приходит парень на контракт, беседу с ним веду.

 

— А ну, давайте документ, где паспорт и билет?

Жена отпустит или нет, скажите мне в ответ?

— Живу один, и потому мне нечего терять…

— Ну что ж, тогда идем со мной, начнем вас оформлять!

 

Он смотрит прямо мне в глаза, и брови тяжелы.

— В семье другой мои сыны, они еще малы.

Давно уже я разведен, не нужен больше тут,

А там я пусть погибну вдруг, но пользу принесу.

 

Идем бойца мы оформлять, его глаза грустны.

Мечтает он там, где война, друзей себе найти.

С утра его я проводить в военкомат пришел.

Он крепко руку мне пожал и в сторону отвел.

 

— Ты мне остался как родной, хочу тебе писать.

— Пиши, конечно, не вопрос, я буду отвечать.

Боец писал мне целый год, пропал затем, и вот

В военкомате я узнал, что нет уже его.

г. Воронеж

 

Виктория Косенко

 

* * *

Какое небо голубое,

На голубом — строкой стрижи.

Солдат, не вышедший из боя,

На поле скошенный лежит.

 

К нему и птица не летает,

и мотылек, и богомол.

Здесь рожь — кроваво-золотая

и воздух мертвенно-тяжел.

 

Солдат не встанет, не поедет

к любимой матушке в Рязань.

И странно — солнце ярко светит,

и так же долги небеса.

 

Солдат лежит, глаза открыты,

В крови советская земля.

И сколько их, солдат убитых,

Легли на бранные поля.

 

На небе строки — птичьи стаи,

То Божии слова молитв.

За Русь, за маму из Рязани

Солдат под Выборгом убит.

 

* * *

Как будто ей хватало сока,

стояла тонкая осока,

хлебала бой, огонь хлебала,

но твлрдо на ногах стояла.

А люди, скошенные градом,

ложились члрным виноградом,

и там, где горькая гречиха,

лежали люди тихо-тихо.

И где овлс, и где пшеница,

где всл живое колосится,

лежали люди точно тучи —

оцепенело, неболюче.

Там, где вчера бои гремели,

сегодня вороны галдели,

слетались жужелки, мокрицы —

играть, туда-сюда носиться.

А люди на земле лежали,

не торопились, не бежали,

а люди были и землицей,

и небом, и пшеном, и птицей.

Живому не понять такое:

людей покошенных на поле.

г. Воронеж

 

Александр Мальцев

 

* * *

Ну, а лето — лето вот,

Началось и кончилось.

То ли просто от забот,

То ли что испортилось.

 

А еще идет война,

Поле боя узкое.

Европейская вина,

Остальное — русское.

 

Хоть ты как кляни врага,

Говорит по-нашенски,

Хочет щей, и пирога,

И капусты квашеной.

 

Я у тех и этих был.

Тех и тех жалкую…

Там и там горилку пил,

А теперь воюем.

 

Разбирайся, чья вина

В том, что лето кончилось.

Бабой грязною война

На задворках корчится…

р.п. Рамонь

Воронежской области

 

Анатолий Мясников

 

ИЗ ПОЭМЫ «ДРЕВОДЕЛ»

 

Светлой памяти М.А. Новикова —

защитника Севастополя,

мученика немецких концлагерей

 

На белесом холме Оскола

Был в азарте своих затей

Местной фабрики плотник и столяр

Хромоногий чудак Матвей.

 

И расчетливо, и упорно,

Как учил древодельный спец,

Он обтесывал черные бревна,

Плотно клал над венцом венец.

 

Без подручных пилил и ставил,

Все вытягивал не себе.

А когда валила усталость,

Спал под звездами на щепе.

 

И трудом его благодарно

Поднялась изба в неба синь,

Возведенная из недавно

Опаленных войной лесин.

 

Появилась она, сермяжная,

На прогоне седых ветров.

Вся пока что еще не обряжена —

Без наличников и желобов.

 

Но жила уже радость в доме,

И взволнованный древодел,

Опуская лицо в ладони,

Разом выдохнул: «Я сумел!»

 

А потом взвеселел немножко,

Отмечая свои дела,

Под мотивы губной гармошки

Стал выплясывать кренделя.

 

Над потехой жена смеялась,

Обнимая родной живот.

А Матвею тогда казалось,

Что не зря на земле живет.

г. Воронеж