Славянская кровь

Марина Ширма

 

* * *

 

Там, где небо касается горизонта,

Где заря отражается в травах росных,

А ночами луну утешают сосны,

Что ни день, наслаждаться игрою солнца

Все же буду когда-нибудь беззаботно.

На опушке, лохматой от игрищ ветра,

Что встречает входящих напевом звонким,

В берендеевой, ветхой совсем избенке,

С ароматом присутствия тайны древних,

Обрету наконец-то покой душевный.

По тропинке, едва различимой в травах,

К тихой заводи вечно спешащей речки,

Повторяющей контур дороги млечной,

Подбегу на рассвете, воскликнув: «Здравствуй,

Богом данный мне мир для любви и счастья!»

г. Воронеж

 

Людмила Мурашова

 

СЛАВЯНСКАЯ КРОВЬ

 

Я бегу по земле Таганрога,

Я в ростовском просторном краю.

И вот-вот добегу до порога —

Я с трудом тот порог узнаю.

 

За порогом — уже ли не рады?

И откуда он взялся — порог?

Я — славянка. На что мне преграды?

Надо мной только синь, только Бог!

 

Иностранка опять говорите?

Но ведь я не из этих времен,

Я из прошлого. С памятью сшита

С золоченых и строгих икон.

 

Что, узнали? Ну то-то же, други!

Я — до Киева, слушать псалом,

Слушать звонную память кольчуги,

Слушать старый, заброшенный дом

 

Или хату, как здесь величают,

А потом мне до Минска бежать,

Хлебом-солью и там повстречают,

Грустно станут в Москву провожать.

 

Я — славянская кровь, я отрадой

Сквозь границы и время теку,

Я найду, как сломать преграды!

Я найду и слова, и строку!

г. Краснодар

 

Леонид Лешуков

 

* * *

 

Из киота смотрит скорбно

обветшалая икона,

в обрамлении старинных,

из фольги сплетенных роз.

Мать склонилась пред иконой,

пальцы рук скрестив до стона,

и молилась умиленно,

не скрывая жарких слез.

За детей своих молилась

и за мужа, чтоб не пил он.

Старикам просила Бога

ниспослать душевных благ.

И родне желала мира,

и любви, и веры в милость,

и чтоб конь не пал в дороге,

и не шел с войною враг.

И на поле новом спелый,

налитой клонился б колос,

и звенел бы детский голос

безумолчно во дворах.

И чтоб добрым было дело,

мир бы соткан был из света,

и зимой цветное лето

прилетало б на ветрах.

Преклоненной, умиленной

мать молилась пред иконой,

уголком платка стирая

капли выплаканных слез.

И глядел с иконы скорбной

лик суровый, осветленный,

в обрамлении старинных

из фольги сплетенных роз.

г. Никольск

Вологодской области

 

Александр Какунин

 

ПОХИЩЕНИЕ ЕВРОПЫ. 2014-й

 

И как был прав В.А. Серов,

Изобразив быка не-белым,

Легенду глубины веков

Под современность переделав!

 

Вам не придумать никогда,

О, романтичные эллины,

То, что почуяли тогда

Вокруг снующие дельфины:

 

Что клептоманом станет тот,

Чьи сестры — зебры, антилопы,

Кто себя Зевсом назовет,

Чтоб вынести мозги Европы…

г. Воронеж

 

Людмила Кузнецова

 

* * *

 

Морозно, холодно снаружи,

Но в доме жаром дышит печь.

А значит, не остынет ужин

И будет серый кот стеречь

Сметану в круглой низкой кринке.

А бабка гнать его метлой,

Дед брюки штопать по старинке,

Корпя над ниткою с иглой.

Опять ворчать весь вечер будет:

«Плохие куплены очки,

Хороших нет костей на студень,

Мешают ночью спать сверчки».

Потом достанет из комода

Заветный орден боевой,

И скажет: «Чист перед народом».

И вспомнит битву под Москвой,

Что ранен был в боях под Ельней.

Старуха вдруг смахнет слезу

И поцелует крест нательный,

Старик же — Красную Звезду.

г. Сокол

Вологодской области

 

Дмитрий Гуляев

 

МОНАСТЫРЬ

 

Я себе построил монастырь,

Стены крепкие, надежные вокруг.

Раньше был там выжженный пустырь,

А совсем давно — цветущий луг.

 

Луг тот цвел помногу раз в году,

И казалась вечною весна.

(В ту весну когда-нибудь уйду,

Помолившись тихо у окна).

 

А потом случился вдруг пожар,

И сгорели все цветы дотла.

Вспоминался этих дней угар,

И летала по душе зола.

 

Нет, не сразу монастырь возник —

Долго вера мучила людей.

Пепелище помнит ветра крик

И отлет последних лебедей.

 

Лишь тогда усталою рукой,

В основанье камень положив,

Улыбнулся первый раз легко,

Песню задушевную сложив.

 

И пускай не слышен певчих хор,

Колокольный тихий перезвон.

Монастырь — души моей простор,

Горький опыт прожитых времен.

 

НЕМНОГО О ЛЮБВИ

 

Посвящается Юлии Друниной —

поэтессе и фронтовичке

 

Девочка летит навстречу солнцу,

Но никак настичь его не может.

Грезы эти странные тревожат —

Хочется к небесному оконцу.

 

Посмотреть, а что же есть за небом?

Может, там живет ее любимый?

Легкокрылым символом незримым,

Сном воздушным, призрачно-волшебным.

 

Сколько раз так мысленно летала

Девочка, любившая рассветы.

В миг, когда покинул он планету,

Пусто, одиноко бедной стало.

 

Лучше бы погибнуть в сорок пятом,

Пусть и накануне той Победы.

Чем вот так, любовь сполна изведав,

Быть живой, но навсегда распятой.

 

Но недолго длилось расставанье…

Не стерпев ужасной этой муки,

Девочка, уставши от разлуки,

Прекратила путь земной, печальный.

 

Наяву взлетев бесстрашно к солнцу,

Став сама тем символом незримым,

Встретилась с единственным любимым

Где-то у небесного оконца!

г. Борисоглебск

Воронежской области

 

Сергей Рыбкин

 

* * *

 

Прогнулась крыша под дождем.

Плюются хрипло водостоки.

Асфальтом мерить водоем

Настали дни, настали сроки.

 

Кустом жасмина у окна

глаза обманутся в испуге.

Жасмин был выкопан, когда?

Уже не вспомню. Были вьюги,

 

сейчас же вьюги из песка.

Жасмина нет, и нас не станет,

глаза впустую расплескав

на скатерть жизни. Жизнь помянет,

положит навзничь в темный ров.

Окончен путь. Собаки взвыли.

И вместо трав или цветов

я камнем выкачусь из пыли.

 

* * *

 

Платками розовыми руки

переплетаются в узлы.

В окне снежинка крутит трюки —

снежинки — божии послы.

 

Лети! Лети, дурная пташка!

Споткнись, исчезни, возродись!

Ресницы жаждут на отмашку

держать валящуюся высь.

 

Пусть, мы приравнены к заснежью —

косой изгиб — дуга, зигзаг…

Грудную брешь заполнит нежность,

что начинается в руках.

 

А где кончается? — В затылке.

Ему не вытолкнуть с лица

сегодняшний полет снежинки

и завтрашний указ Творца.

 

Глаза захлопнуты, как окна.

Другая жизнь, летят послы.

И мысли, чувства — как волокна,

переплетаются в узлы.

 

И вот Она — искра, крупинка,

слетела с мельницы минут…

Не исчезай, моя снежинка,

пока мы тут,

пока мы тут.

г. Воронеж

 

Валентина Алекса

 

* * *

 

Часы отстукивают глухо,

Минута за минутою бежит.

Посмотришь, вместо девушки старуха

Тихонько у окошечка сидит.

 

Поджались губы и померкли очи,

Вся радость за околицу ушла.

Проходят дни и пролетают ночи,

И будто век свой вовсе не жила.

 

Все пережить пришлось: любовь, разлуки,

И был когда-то с милым в доме рай.

Да только вот теперь не едут внуки,

Видать, тропу забыли в отчий край.

 

Уходят будни, праздники уходят,

Сидит старуха молча у окна.

И почтальон не часто к ней заходит,

Детей и внуков много — мать одна.

г. Воронеж

 

Марина Фёдорова

 

ПОЛСТА

 

На завалинке сидели

Дед и бабка. Вдаль глядели.

Каждый думал о своем,

О насущном и простом.

Дед — об удочках в чулане,

О поломанном баяне.

Завтра праздник у них с бабкой —

Подо что плясать вприсядку?

Полста лет, как десять дней —

Это ли не юбилей?

Полста лет в одной кровати,

(Вдруг подумалось некстати).

Значит, так управил Бог —

Без жены заснуть не мог.

Дед души не знал дороже,

Глаз — роднее, рук — надежней.

«Эх! Еще бы так полста», —

Вслух промолвили уста.

И скосив глаза на бабку,

Улыбнулся дед украдкой:

«И сейчас все хороша

Королевишна-душа».

А жена сидела рядом,

Отрешенно-светлым взглядом

Провожала облака,

Мчавшиеся в никуда.

Думала она о чуде,

Что зовут «любовью» люди.

«Ведь полвека, как с куста», —

Прошептали вдруг уста.

Жили мы, как чашка с ложкой,

Словно ухо и сережка;

Батюшка сказал, венчая:

«Вместе в счастье и в печали».

Утречком в район поеду,

Новенький баян для деда

Привезу и подарю,

То-то, верно, удивлю.

И волос поправив прядку,

Глянув на него украдкой,

Попросила у Христа:

«Дай, Господь, еще полста!»

 

* * *

 

Над книжной лавкой в старом переулке

Погас фонарь. Уехал букинист.

Следы дождя — затейливые струйки

По пыльному окну сбегают вниз.

Девичий виноград ажурной веткой

Стучит настойчиво в стекло.

Но сказка кончилась. Зеленая карета

Со старым букинистом далеко.

А в лавке тихо оседает пыль

На старые страницы и не очень.

И души тех, кто те листы творил,

Вновь оживают под покровом ночи.

И время открывает коридор,

В котором столько мудрости и боли,

Где разрешен негромкий разговор,

Но только тем, кто этого достоин.

И лишь луна нечаянным лучом

Вольна увидеть встречи разных судеб:

Антуанетту рядом с палачом

И Понтия Пилата среди судей…

Казалось бы — простой печатный лист,

Но он не прост для раненого сердца.

Переживал чужие судьбы букинист,

Вот и закрыл внезапно в лавку дверцу.

А за окном — сегодняшняя жизнь.

Наши счастливые и горестные будни.

Уехал вдаль печальный букинист.

Устало сердце — кто ж его осудит…

пос. Давыдовка

Воронежской области

 

Вера Калашникова

 

БАБУШКЕ

 

Твой восточный платок

Я носила до дыр,

Был он словно цветок,

Украшающий мир.

 

Все оттенки души

В синем и голубом

Отраженье нашли

И легли над челом.

 

Благородство твое,

Сила воли и свет

В том узоре поет,

Укрывая от бед.

 

Буду в мыслях платок

Я как прежде носить,

Стал невидим цветок,

Но надежнее нить.

 

CОН

 

Мне снова снится сон,

Что я живу в лесу,

Там дом мой навесу

Среди могучих крон.

 

Дороги над землей

Из множества ветвей

Сплелись листвой своей

И мощью вековой.

 

Для возвращенья сил

Мне нравится бежать,

Волос откинув прядь,

Пока день не остыл…

 

На утренней заре

Иду к своим друзьям,

Легко и просто нам

Жить мыслью о добре.

 

Мы мало говорим,

Объединив сердца,

И слушаем Творца

Величественный гимн.

 

За лесом — мир иной,

Там ходят по земле,

Растят сад на золе

И плачут над судьбой.

 

У них просторный дом,

Большой дубовый стол,

И, кто бы ни пришел,

Мне кажется знаком.

г. Воронеж