ПТИЦЫ НАД ГОРОДОМ

 

Весеннее тепло еще непрочно.

Едва уходит солнце за порог

И вечер только-только станет ночью,

Как от реки подступит холодок.

И над одной из дальних тихих улиц,

С крутой горы к реке идущей вниз,

Каких-то птиц, что к северу тянулись,

В прохладном небе раздается свист.

Кто это пролетел? Не угадаю.

Чирки, а может быть, и кулики,

Над нашим городом к родному краю

Они летели вдоль большой реки.

И весь старинный город миллионный,

Промышленный и прочий важный центр

Для этих птиц — забытый и никчемный

Четыреста какой-то километр.

Какая-то унылая платформа,

За окнами мелькнувшая на миг

На полпути от юга и до дома…

Как птичий свист, который тут же стих.

 

БОМЖ

 

Высокий свод. Горят паникадила.

Толпа людей различных возрастов.

Дежурный возвещает торопливо

Пришествие ближайших поездов.

А возле кассы, словно нищий в храме,

На сквозняке уселся грязный бомж.

Бомж дремлет под настенными часами.

Никто ему здесь не подаст и грош,

Спокойней и теплее в теплотрассе,

Но бомж приходит снова на вокзал

И представляет, будто к этой кассе

Он в очереди честно отстоял

И что билет уже лежит в кармане.

Он на вокзале не один такой —

Здесь все бездомны, все ушли в скитанье,

Покинув дом и потеряв покой.

И у него — плацкарт на верхней полке,

И поезд на посадку подают,

А там навечно для жильца помойки —

Белье, и чай, и неземной уют.

 

СЛОНЫ

 

Конечно, дрессировщики — не звери

(Хотя бывают и строги чуть-чуть).

И знают, что раз в год, по крайней мере,

Полезно и животным отдохнуть.

Близ города, где предстоят гастроли,

Водитель у реки притормозил —

Людей тут нет, вода слонов устроит,

Купайтесь, парни, набирайтесь сил!

Пусть речка и гораздо меньше Конго —

Всего-то шириною метров пять, —

Здесь можно ощутить себя слоненком

И хоботом друг друга обливать!

Но вот зовет обратно укротитель:

«Хорош купаться, впереди манеж!

Нас ждут аплодисменты, не грустите!

Морковку на — катись себе и ешь!»

И каждый слон, повесив грустно хобот,

В загоне на колесах двинул в путь.

Какая же короткая свобода!

И детство пролетело — не вернуть!

 

* * *

 Глухая ночь, пустынная платформа,

Два фонаря, а дальше — тьма густа.

Из темноты ползет тысячетонно

Неотвратимый грузовой состав.

 

Без остановки через полустанки

Пройти свой путь торопится скорей.

В его вагонах БМП и танки

Выхватывает свет от фонарей.

 

Под тяжестью уходит в насыпь шпала,

И рельсы, как струна, напряжены.

Дрожит земля. Не только от состава —

От близости очередной войны.

 

* * *

 Уходит год — и трудный, и недобрый.

Я дергаю листки календаря,

Как забиваю гвозди в крышку гроба.

И все же этот год благодаря.

Благодарю же уходящий год

За память об одном — как мы вдвоем,

Как будто не было других забот,

За город, где военный полигон,

Поехали за спелой земляникой.

В саду клубники — хоть коси косой,

Но хочется попробовать и дикой.

А после мы лежали под ветлой,

Смотрели в небо с пеной облаков…

И году, где хватало всякой жести,

Легко простить все скверное готов

За этот день, когда мы были вместе.

 


Дмитрий Викторович Колесниченко родился в 1974 году в городе Воронеже. Окончил филологический факультет Воронежского государственного университета. Работает журналистом. Публиковался в журнале «Подъём», коллективных альманахах и сборниках. Живет в Воронеже.