Нам дороги эти позабыть нельзя

Анна Ахматова

 

* * *

А вы, мои друзья последнего призыва!

Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.

Над вашей памятью не стыть плакучей ивой,

А крикнуть на весь мир все ваши имена!

Да что там имена! — захлопываю святцы;

И на колени все! — багровый хлынул свет,

Рядами стройными проходят ленинградцы,

Живые с мертвыми. Для Бога мертвых нет.

Август 1942 г.

 

МУЖЕСТВО

 

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова, —

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем

Навеки!

22.02. 1942 г.

 

Константин Ваншенкин

 

* * *

Земли потрескавшейся корка.

Война. Далекие года…

Мой друг мне крикнул:

«Есть махорка?» А я ему: «Иди сюда!..»

 

И мы стояли у кювета,

Благословляя свой привал,

И он уже достал газету,

А я махорку доставал.

 

Слепил цигарку я прилежно

И чиркнул спичкой раз и два.

А он сказал мне безмятежно:

«Ты сам прикуривай сперва…»

 

От ветра заслонясь умело,

Я отступил на шаг всего,

Но пуля, что в меня летела,

Попала в друга моего.

 

И он качнулся как-то зыбко,

Упал, просыпав весь табак,

И виноватая улыбка

Застыла на его губах.

 

И я не мог улыбку эту

Забыть в походе и в бою

И как шагали вдоль кювета

Мы с ним у жизни на краю.

 

Жара плыла, метель свистела,

А я забыть не мог того,

Как пуля, что в меня летела,

Попала в друга моего…

1952 г.

 

Евгений Винокуров

 

ВЫЖИЛ

 

Итак, все кончено. Я выжил.

Обмотки. В недрах вещмешка

Буханка. В тряпке соль. Я вышел,

Держась за притолку слегка.

 

Я приобрел за две недели

Те утонченные черты,

Что, может быть, и в самом деле

Уже сильнее красоты.

 

Страданье, что огромным было,

Раздумьем тронуло чело.

Оно подглазья углубило,

У рта морщины провело.

 

Как тень, стоял я еле-еле…

Душа, где ты была дотоль?

Ее я чуял ясно в теле,

Как хлеб в мешке, как в тряпке соль.

1962 г.

 

Семен Гудзенко

 

МОЕ ПОКОЛЕНИЕ

 

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.

Мы пред нашим комбатом, как пред Господом Богом, чисты.

На живых порыжели от крови и глины шинели,

На могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

 

Расцвели и опали… Проходит четвертая осень.

Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.

Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,

Нам досталась на долю нелегкая участь солдат.

 

У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя —

Только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны,

Все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,

Что отцами-солдатами будут гордится сыны.

 

Ну а кто не вернется? Кому долюбить не придется?

Ну а кто в сорок первом первою пулей сражен?

Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется, —

У погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.

 

Кто вернется — долюбит? Нет! Сердца на это не хватит,

И не надо погибшим, чтоб живые любили за них.

Нет мужчины в семье — нет детей, нет хозяина в хате.

Разве горю такому помогут рыданья живых?

 

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.

Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,

Тот поймет эту правду, — она к нам в окопы и щели

Приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.

 

Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают

Эту взятую с боем суровую правду солдат.

И твои костыли, и смертельная рана сквозная,

И могилы над Волгой, где тысячи юных лежат, —

 

Это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,

Подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.

…Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,

Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.

 

А когда мы вернемся, — а мы возвратимся с победой,

Все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы, —

Пусть нам пива наварят и мяса нажарят к обеду,

Чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.

 

Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям,

Матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя.

Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем —

Все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.

1945 г.

 

Юлия Друнина

 

* * *

Кто-то бредит. Кто-то злобно стонет.

Кто-то очень, очень мало жил.

На мои замерзшие ладони

Голову товарищ положил.

 

Так спокойны пыльные ресницы,

А вокруг — нерусские края…

Спи, земляк. Пускай тебе приснится

Город наш и девушка твоя.

 

Может быть, в землянке,

После боя, на колени теплые ее

Прилегло усталой головою

Счастье беспокойное мое…

1944 г.

 

* * *

Возвратившись с фронта в сорок пятом,

Я стеснялась стоптанных сапог

И своей шинели перемятой,

Пропыленной пылью всех дорог.

 

Мне теперь уже и непонятно,

Почему так мучили меня

На руках пороховые пятна

Да следы железа и огня…

1948 г.

 

Михаил Матусовский

 

* * *

В сырых землянках, в сумраке траншей —

Нигде я не встречал плохих людей.

 

Боец, с которым не был я знаком,

Со мной делился крепким табаком.

 

Письмо твое, рискуя головой,

Мне нес связист из почты полевой.

 

Крутя баранку из последних сил,

Шофер меня до штаба довозил.

 

Как ангел, но без крыльев за спиной,

Военный врач склонялся надо мной…

 

Казалось, здесь Россия собрала

Все лучшее, что только лишь могла.

1975 г.

 

Алексей Недогонов

 

ГНЕЗДО

 

Высота врезалась в рощу клином

И жила под ветром, на дожде,

С маленьким гнездом перепелиным,

С желторотым птенчиком в гнезде.

 

Озаряя рощу светом белым,

Грозы полыхали над гнездом.

Мать, прикрыв птенца промокшим телом,

Отводила молнии крылом.

 

В клочьях облаков, как бог, спокойное

Поднималось солнце. Лишь тогда

Перепелка в небо знойное

Выпорхнула из гнезда…

 

Дуновенье ветерка залетного

Колыхало с пчелами цветы…

Пополудни рота пулеметная

Заняла рубеж у высоты.

 

В полный рост поднявшись над долиною,

Русский парень, бравший города,

Вырыл у гнезда перепелиного

Ров для пулеметного гнезда.

 

И когда по ковылю седому

Вражий строй пошел на высоту,

Птица, возвратившаяся к дому,

Вдруг затрепетала на лету

 

И запела вдруг… И в то мгновенье

Пулеметчик прошептал: «Пора!»

(Я назвал бы ангелом спасенья

Эту птицу серого пера!)

 

Грянул бой. Она над боем черным

Заклинала песней хрупкий дом,

Всем своим издревле непокорным,

Гордым материнским существом…

 

А когда свинец поверг пехоту

И опасность обратилась вспять,

Человек, приросший к пулемету,

Мертвым был. Но продолжал стрелять.

1943 г.

 

Сергей Орлов

 

МАТЬ

 

Она молилась за победу,

Шесть сыновей на фронт ушли,

Но лишь когда упал последний,

Чтоб никогда не встать с земли,

Победа встала на пороге,

Но некому ее встречать…

— Кто там?.. — спросила вся в тревоге

От слез ослепнувшая мать.

1945 г.

 

СМОТРОВАЯ ЩЕЛЬ

 

В машине мрак и теснота.

Водитель в рычаги вцепился…

День, словно узкая черта,

Сквозь щель едва-едва пробился.

От щели, может, пятый час

Водитель не отводит глаз.

А щель узка, края черны,

Летят в нее песок и глина,

Но в эту щель от Мги видны

Предместья Вены и Берлина.

1941 г.

 

Лев Ошанин

 

ДОРОГИ

 

Эх, дороги…

Пыль да туман,

Холода, тревоги

Да степной бурьян.

Знать не можешь

Доли своей:

Может, крылья сложишь

Посреди степей.

Вьется пыль под сапогами —

степями,

полями, —

А кругом бушует пламя,

да пули свистят.

 

Эх, дороги…

Пыль да туман,

Холода, тревоги

Да степной бурьян.

Выстрел грянет,

Ворон кружит,

Твой дружок в бурьяне

Неживой лежит.

А дорога дальше мчится,

пылится,

клубится,

А кругом земля дымится —

Чужая земля!

 

Эх, дороги…

Пыль да туман,

Холода, тревоги

Да степной бурьян.

Край сосновый.

Солнце встает.

У крыльца родного

Мать сыночка ждет.

И бескрайними путями —

степями,

полями —

Все глядят вослед за нами

Родные глаза.

 

Эх, дороги…

Пыль да туман,

Холода, тревоги

Да степной бурьян.

Снег ли, ветер

Вспомним, друзья.

…Нам дороги эти

Позабыть нельзя.

1945 г.

 

Тихон Павлов

 

БЫЛА ТИШИНА

Памяти

младшего сержанта Харина

 

Лицо, прикрытое пилоткой.

Как ни зови — не встанет друг.

И беспокойно ходит ротный

И веткой отгоняет мух.

 

А я лопаткою саперной

Срезаю травянистый пласт,

Чтоб свежие квадраты дерна

Закрыли черной ямы пасть.

 

Шальную разрывную встретил.

И как она сквозь лес прошла?..

А солнце так над нами светит,

Как будто в мире нету зла.

 

Я ЗНАЛ ИХ…

 

Пожар войны гасили кровью.

Священна кровь солдат тех дней.

Кладут цветы к их изголовью

Кто был, кто не был на войне.

 

Ни речь, ни голос надмогильный

Из глаз моих не выжмет слез.

Я знал их, юных, духом сильных,

Кто честь страны, как знамя, нес.

 

Не идеальные — простые,

Как все трудяги на земле,

Женатые и холостые,

В расцвете сил своих и лет —

 

Табак курили, пили водку,

Любили женщин и девчат…

Здесь, на окраине слободки,

Святые грешники лежат.

 

СОН

 

Приснилось мне: идут в атаку

Три роты, впереди — комбат.

И странно: в сизом полумраке

Я вижу вновь своих ребят.

 

Они все живы и здоровы,

Никто не ранен, не убит.

И на снегу не видно крови,

Никто не просит тихо: «Пи-и-ть!»

 

И Витька Красиков от боли

Мне не кричит: «Добей, добей!»

Не дергает меня за полу

Шинели старенькой моей.

 

Не клацают зловеще траки,

И гарью не закрыт закат…

Мне снился сон: идут в атаку

Три роты и живой комбат.