Между явью и сном
- 12.11.2025
* * *
Верил: в этот проём вхож,
Всё считал ступени к нему.
Перед ним забывают ложь,
Раскрывают в страхе суму
И проходят молча досмотр,
И ревниво взирает страж,
Всё решает – наш иль не наш –
Ключник с каменным именем Пётр.
Он по службе видел таких,
На которых равнялась земля,
Но пред ним храбрейший затих,
В глубине сердечной бурля.
Стражу вечно поёт петух,
С этим спевом теплее рассвет,
И Петра надежнее нет,
И снисходит любви Дух.
* * *
Распятье ветхое в оконной белой раме
Напоминает: будет и ответ.
Я написал в церковной телеграмме
И отослал в небесный Назарет
О драках, пьянках, женщинах и смерти,
Что я разбойник, мот и словоблуд
И что ко мне захаживали черти,
Искавшие впотьмах души приют.
Я жил как жил, и проходили годы,
Но грезил я об участи иной,
В которой сумасшествие свободы
С презрением отверг антигерой.
Я грешный раб, слуга, всё жду ответа,
И отзываются вослед колокола.
И верится, что возродился где-то
Рождённый двадцать первого числа.
* * *
Ефросиньи Григорьевне Стрельцовой
Давно её халат был на износе,
Она боялась только сквозняка.
Ходить на ощупь помогала Фросе
С опорной ручкой чёрная клюка.
Со мной одним она играла в прятки,
И не было прабабки веселей,
Обнявшись, мы сидели на кроватке,
Она мне протянула пять рублей.
Я уходил, надеялся, что скоро
Почувствую тепло любимых рук
И по забавам лучшего партнёра
Шагов неспешных донесётся звук.
Наутро угощая класс в буфете,
Я сладости не чувствовал халвы,
Как будто знал, что при морозном свете
Ушла к святым защитница Москвы.
* * *
Мы – последние этого века…
Владимир Костров
Так было прежде: мы с тобой вдвоём,
Попарно, как и следует поэтам,
Идём — и в многолюдье мировом
Становимся единым силуэтом.
Покажется: всё было — и прошло,
И сорок лет не разделили даже:
Сплотило нас святое ремесло…
Мы делаем глотки из вечной чаши.
Рождаются за мыслями — слова…
Свидетелями подлинного чуда
Становимся – и после волшебства
Не изменяем верного маршрута.
В слиянье дней — живая простота.
Как много в ней движенья неземного!..
Мне верится, что даже у Христа
Есть время для Владимира Кострова.
* * *
Возможно, в этом фокус мастерства:
Два разных и похожих человека.
Мне кажется, с одним знаком едва,
Другой — мой нестареющий коллега.
На самом деле, он един всегда,
Единство не разделят его роли.
Горит над ним алтайская звезда.
Я видел сам, когда учился в школе,
Как он ходил в атаку на врага
И удирал от милицейской слежки.
И жизнь его была мне дорога…
И он исчез в необратимой спешке.
И я ночами остаюсь без сна.
И расцветает медленно с восходом
Над непокорным и простым народом
Калиной красной — сердце Шукшина.
* * *
Мир могуч, не познан, не разгадан,
На окне наплывы Божьих слёз,
Под иконой задымился ладан,
Всё прошло, а было ли всерьёз?
Убиваться мне теперь нет смысла,
Сожалеть о том, что не сбылось, —
Память сохранит людей и числа.
С эпохальным игрищем мы врозь,
На меня посмотрит кто-то свыше
И напомнит, что выходит срок,
Только не смогу я жить потише,
Слово не упрячешь в воронок.
Сталинских времён мои хоромы,
В двадцать первом веке я чужой,
Мои сны тревожат космодромы
И стихи, рождённые войной.
* * *
Мне пятый десяток вдогонку пошёл,
Бежит моё время — хоть плачь, хоть кричи,
Свободен я будто раскосый монгол,
И племя моё – это вы, москвичи.
Потребуют годы немалый оброк,
Стихами плачу, ничего больше нет,
И с Богом веду затяжной диалог,
Иначе во тьме погибает поэт.
Что было, что будет, мне ясно уже.
Ветра подворотен навстречу сквозят,
И к звёздам верхом проскакал азиат,
Что раньше томился в славянской душе.
Я так же, как пращур, кочую тайком,
Не скрыт от врагов коммунальный улус,
И прежний родитель Советский Союз
Оставил меня между явью и сном.
* * *
Вечер, стемнело, четверть десятого,
Стихла дождя уходящего дробь,
Город заполнила снежная топь,
Я вспоминаю советы Курбатова.
Гул эстакадный, мыслей слияние,
Ветер свистит из оконных щелей,
Мир ожидает морозных вестей,
Не отыскать в темноте покаяние.
Страх пробирается в стороны разные,
И в полнолунье начнётся борьба.
Белые рядом, а может быть – красные:
Объединяет всех в горе мольба.
Свежести зимней безумно захочется,
Засеребрится чистейшая новь,
Вьюга-старуха, седая пророчица,
К жизни трескучей меня приготовь.
* * *
Ты не знаешь, как лучше, как хуже,
Волю Бога познать не дано,
Светит солнце, зажатое в луже,
За тебя уже всё решено,
Заполняешь мирские пустоты,
Изнываешь от бросовых бед,
С кем-то сводишь вчерашние счёты,
Причиняя надуманный вред,
Занимаешь свободную нишу,
Где уже до тебя кто-то жил,
Словно поступь я вижу и слышу —
Скрип ступеней, изломы перил.
Эта лестница в ясную бездну…
Ты решил — так иди же, вперёд…
Даже если во тьме я исчезну,
Он услышит, простит и спасёт.
СОТАЙНИК
Святому праведному исповеднику
Иоанну Русскому чудотворцу
Я за счастьем в неравной погоне
Раздобыть захотел скакуна.
Предлагали ослов мне и пони,
И была непомерна цена.
Я приглядывал разные масти,
Пегий нравился, рыжий, гнедой.
Должен мой обскакать все напасти
В гонке счастья такой затяжной.
Вороной был, саврасый, и чалый.
Выбор жизни — не самообман.
Я ушёл без покупки усталый,
Но попался мне воин Иван,
Поучал, чтобы я без восторга
На копыта и гривы глядел.
Лошадь быстрая в сторону морга
Унесёт без разбора, коль смел.
Наставлял, чтобы конское ржанье
Я не слушал, смотрел бы в глаза,
Не огонь видел в них — состраданье,
Чтобы конь ел поменьше овса.
И привёл мне горбатого мула,
Зубы крупные, уши торчком,
Помолился, пропал, словно сдуло,
Мул смеётся и машет хвостом.
Мне теперь и не снятся погони,
Стал мне братом конёк-горбунок,
Повстречал я на русской иконе
Иоанна, что жизнь мне сберёг.
Александр Владимирович Орлов родился в 1975 году в Москве. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького, Московский институт открытого образования. Работает учителем. Публиковался в журналах «Подъём», «Наш современник», «Литературная учеба», «Сибирские огни», «Юность» и других изданиях, антологиях, альманахах. Автор четырех книг стихотворений и сборника прозы. Обладатель золотого диплома и лауреат международного славянского литературного форума «Золотой Витязь» и ряда других литературных наград. Живет в Москве.
