Лунный дым

* * *

Полотна, облака и белая река —

Серы, белы, легки. Непроницаемы.

Их месит в небесах гигантская рука —

Зачем и для чего, того не знаем мы.

Без отдыха летят, беззвучные, шуршат

Который день подряд, не мысля о ночлеге.

А на земле ворчат. Не каждый снегу рад.

Да почему, друзья? Поговорим о снеге.

Бессмертен белый снег, безудержен полет

Метели над землей по ветровым по тропам.

Проснусь — стучат в окно —

сон, явь ли, все равно,

Я подхожу к окну и спрашиваю: кто там?

А там снежинок рой танцует предо мной,

А там вершится жизнь снежинок

в жанре драмы,

И вижу я себя. На вьюжном фоне я.

Я отражен в стекле. Портрет в квадрате рамы.

Бессмертен белый снег.

Он скоро станет льдом,

А по весне — водой и вознесется паром

Над теплою землей, над нами, над тобой.

Ликуй же, белый снег! Дарован нам недаром

Наглядный твой урок,

пример твой непростой.

Он говорит о том, что снегопад не тризна.

Здесь, мудрый снег, постой,

поговорим с тобой,

И согласимся в том, что нет конца у жизни.

 

* * *

Во двор я вышел. Лето. Солнце. Ветер

Качает тополя. Я рано встал.

На утренней заре был запад светел,

Восток был ал.

Меж ними свод небесный серебрился,

В зените перистые облака.

Там самолетный след дугой завился,

Как будто бы художника рука,

Невидимая нам, его черкнула

Уверенно на божьем полотне.

И в круг косую линию замкнуло,

И этот круг был предназначен мне:

Посланье свыше, круг есть жизни образ,

Слияньем мысли с формой он хорош.

Но ветер сотворил из круга кобру,

Потом ее развеял, будто ложь.

Все, значит, мимолетно, мысль и форма,

И даже… Договаривай, не жмись!

Я лег на землю. Надо мной просторно

Ветра по небу над землей неслись.

А по двору петух гулял, огромный

И гордый, хоть царем его зови,

И куры во дворе стонали томно

В предчувствии любви.

 

* * *

Торфяники горели — бледный дым

Накрыл Россию чуть не до Урала.

Он над ночной рекой слоями плыл.

Багровая луна в дыму стояла.

Был високосный год. Просила мать

Нас свадьбу нашу отложить на время.

Но мы и дня не соглашались ждать,

Любовное нас тяготило бремя.

Нас берег звал. Уставшая река,

Бессильная, катила струи тихо

Теплее и нежнее молока.

Нам никакое не грозило лихо.

Ни душ оно не трогало, ни тел,

Хотя томил нас смутно предрассудок,

И високосный год в пожарах тлел,

Сжигая череду коротких суток.

Теперь река струится далеко,

А было время — лунный дым качала,

Я так любил — и страстно, и легко,

И нежно так жена меня ласкала.

 

* * *

Средь мыслей многих, иногда случайных,

Летящих стаей, льющихся рекой,

Меж мимолетных, радостных, отчаянных,

Одна хранит надежно мой покой.

 

В спор не вступив с усталостью привычной

От быта, от забот, от злобы дней,

Она, я бы сказал, философична.

Она проста, и я согласен с ней.

 

Вот я пишу. Молчу. Страдаю. Верю,

Тревожен я во сне, но наяву

Я знаю: предо мной открыты двери —

«На старости я сызнова живу».

 

И эта жизнь не суррогат, не грезы,

Не старый ностальгический альбом,

Не мой дневник, не крик, не стон, не слезы —

Все это совершенно не о том.

 

Все сызнова. Все в первый раз. Я вижу,

Что мама молода. Ей двадцать два.

Я к ней иду. Я ближе, ближе, ближе,

Хотя ходить могу едва-едва.

 

Мне полтора. Я под небесной высью

Шагаю к маме. С мамой мы в саду.

И я всего одною занят мыслью:

Лет через сто я вновь сюда приду

 

Увидеть маму.

 

* * *

И вот они порхают близко, рядом,

Предвижу их. Их ждут мои глаза.

Они летят над домом и над садом,

Перед лицом летят они и за

Моим окном. Еще виденья смутны,

Я в полусне иль в полуяви я.

Да. Нет. Проснулся. Первые минуты.

Вот за окном вращается земля.

А над землей, смотрю я, кисти-листья,

Парит большой смородиновый куст —

Обильный, мокрый. Он летит небыстро,

Но все же до него не дотянусь.

Да я и не стремлюсь. Они бесплотны,

Видения. Материальна грусть.

Вот волны облаков качают лодку,

Вот кверху пузом самолет летит,

Вот завершает футболист обводку,

Вот парень по-особому глядит

На девушку… Она его? Едва ли?

Она от рака в двадцать лет умрет.

Большая жизнь. Ей меньше отпускали.

Вот по реке небесный пароход

Плывет из порта Лиски к порту Щучье.

Вот дед слепой тропинку не найдет,

Стоит, ногой дорогу не нащупав.

Ждет. Кто-нибудь до дома доведет.

Что делать мне? Вот я ступил на небо,

Вот подхожу. Вот слышу: «Витька, ты?

Тебя я чую. Ты б сходил за хлебом?

Ты бы полил смородины кусты?»

Я отвечаю, что иду из лавки,

Что хлеба и халвы ему купил.

Что у прилавка приключилась давка

И что про спички я не позабыл.

Он на ходу как будто засыпает,

Как будто дремлет дед мой на ходу…

На старости не то еще бывает.

Я оглянулся. Я домой иду.

Верней, лечу. Мое окно открыто.

Я будто тень скользнул в уютный дом.

Из облака, что вихрями изрыто.

Что видел я еще, скажу потом.

 

Там хорошо. Но в этой жизни лучше.

 

* * *

Был мне сон: я бегу по траве,

По широкому дивному полю,

Чуб волной на моей голове:

Я почувствовал вольную волю!

 

Шмель отстал, а головки цветов

Ветер клонит с размаху на стеблях.

И до края земли я готов

Добежать. Я умею! Я верю!

 

Я ведь парень довольно большой:

Семь годов мне исполнится скоро!

С этих лет повзрослевшей душой

Не люблю я пустых разговоров.

 

Ни отец не указ мне, ни мать,

Да и где он, отец разудалый…

Так мне хочется полем бежать,

За судьбой, за удачей, за славой!

 

В сладкой дреме я слышу слова

Милой мамы: «Усни, бога ради.

Беспокойная ты голова,

Спи, родимый. Набегался за день.

 

Я пораньше тебя подниму,

Лишь управится с ночью рассвет,

Спишь ли, нет ли, никак не пойму…»

…Я проснулся. Мне семьдесят лет.

 

* * *

Ночью не спится, а днем поплывешь в дивную эту страну.

Все здесь живые. Ты всех узнаешь, внемля доверчиво сну.

Все здесь понятны. В рисунке черты — каждой проявлен здесь лик

Темной иль светлой свободной души. Видеть ее не привык

Ты беззащитной, как видишь сейчас в дерзком своем забытьи.

Мертвые души. Неслышимый крик. Вечные души мои.

 

---

Виктор Степанович Перегудов родился в 1949 году в селе Песковатка Лискинского района Воронежской области. Окончил отделение журналистики Воронежского государственного университета. Работал в воронежской газете «Молодой коммунар», журналах «Политическая работа», «Сельская молодежь», издательстве «Молодая гвардия». Занимал ответственные должности в ЦК ВЛКСМ, политических структурах, Совете Федерации РФ, мэрии Москвы. Публиковался во многих федеральных газетах и журналах. Автор семи книг прозы, в том числе «Великие сосны», «Семь тетрадей», «Сад золотой». Член Союза писателей России. Живет в Москве.