Детские рассказы про войну

ДЛЯ МЕНЯ ОНИ ВСЕ — ГЕРОИ

 

Воробейников Василий Егорович — мой прапрадед по линии отца. В молодости он был красивым парнем высокого роста. Любил погулять, был веселым и никогда не унывал. Однажды он безумно влюбился в молодую и красивую девушку Евдокию, которая и стала его женой. После свадьбы Евдокия и Василий жили в небольшом домике на холме в селе Владимировка Лискинского района. В 1927 году у них родилась первая дочь Нюра, а через два года в маленькой семье появилась моя прабабушка Люба. В 1939 году случилось у них новое прибавление — младшая дочка Тоня. Тогда еще никто не мог подумать, что всего через два года их тихое семейное счастье закончится…

В июле 1941 года Василию пришла повестка о призыве на службу.

Через две недели приходит первое письмо от отца. Сидя за столом, дочери вместе с мамой читают письмо, и даже маленькая Тоня приумолкла и внимательно слушает: «Дорогие мои Евдокия, Нюрочка, Люба и Тоня, со мной все в порядке, правда, очень переживаю за вас, надеюсь, у вас все хорошо. Как же я по вам скучаю! Я очень устал от бомбежек и смерти товарищей, очень надеюсь, что я вернусь домой…»

Казалось бы, нет ничего хуже, чем уход отца на войну, но это было лишь начало…

В июле 1942 года, когда фашистские захватчики оккупировали село Колыбелка на противоположном берегу Дона, Владимировка вошла во фронтовую полосу, и мирная жизнь здесь закончилась. Многие жители добровольно вступали в ряды 219-й стрелковой дивизии, помогали в полевых госпиталях и делали окопы.

Дом Евдокии стоял на возвышенности и оставаться здесь с детьми было очень опасно. С крыши ее дома противоположный берег был как на ладони, поэтому здесь сразу расположился штаб 219-й стрелковой дивизии. Чтобы спасти детей, Евдокии пришлось выкопать землянку в огороде.

Хуже всего было детям, привыкшим беззаботно бегать, веселиться и играть, теперь им приходилось сидеть в землянке. Маленькая Тоня постоянно плакала, пугаясь взрывов, сотрясавших помещение. Люба, которой надоедало сидеть с маленькой сестрой, при первой возможности убегала к подругам, чтобы поиграть, собрать листовки, которые разбрасывали немецкие летчики. Однажды подруги даже решили сходить за земляникой, но их вовремя заметили солдаты и вернули глупышек домой. Нюра же помогала взрослым рыть окопы. Запасы еды заканчивались, а созревший урожай на полях, когда была возможность, убирали женщины и дети.

Выходить на улицу было страшно, да и просто опасно. На церкви Казанской Божией Матери сбило крест, погнуло купол. Однажды днем, когда соседка Коробейниковых вышла на огород, на глазах у детей прогремел взрыв: рванула бомба, не взорвавшаяся во время бомбежки… Крик и слезы, страх и ужас…

Вечером объявили эвакуацию. Маленьких детей посадили на повозки, женщины и дети постарше шли пешком в темноте, как можно дальше от войны. Повозки ехали небыстро, но когда в небе пролетел самолет, все замерли от ужаса: что будет? Евдокия, обняв дочерей, попыталась прикрыть их. Самолет пролетел мимо, но страх еще долго не покидал ни взрослых, ни детей. Спустя несколько дней после тяжелого пути, людей разместили в селах Бобровского района. Там они находились до января 1943 года, когда было освобождено правобережье Дона.

Прапрадед Василий вернулся с войны живой.

К сожалению, он прожил после войны всего два месяца, и в памяти детей не сохранились его рассказы о войне… Но для меня все, кто сражался за Родину, и есть герои, неважно совершили они подвиг или нет. Каждый солдат-герой! И я благодарна всем своим прадедушкам, всем солдатам, не жалевшим жизни во имя счастливого будущего своих внуков и правнуков.

Алена СЕЛЕЗНЕВА,

ученица 8 класса, школа № 4 г. Лиски

 

ПРАДЕДУШКА ПРОПАЛ ПОД КЕНИГСБЕРГОМ

 

Однажды моя бабушка показала мне настоящие фронтовые письма, свернутые в пожелтевшие от времени треугольники, которые она хранила много лет. Химическим карандашом их своей жене писал с фронта отец моей бабушки Андрей. На каждом таком письме штамп «Проверено военной цензурой». Если развернуть каждый треугольник, можно обнаружить, что это обертка от каши, обрывок газеты или обложка от воинских инструкций, которые испещрены полустертыми строчками.

Из писем я узнала, что бабушкин отец, мой прадедушка, ушел на фронт в 1942 году, когда ему было 26 лет. Дома остались его жена Полина и двое маленьких детей, Виктор и Нина — моя будущая бабушка. Он писал, как отчаянно тоскует по ним: «Когда я получил от вас первое письмо, то читал его на дню два раза. Как вспомню про своих деток и как они обо мне, небось, скучают, в ту минуту у меня сердце не выносит, слезы заливают ваше письмо…»

Мы знаем, что на войне было голодно, однако прадедушка всячески подбадривал свою семью: «Кормят нас хорошо, хлеба 650 грамм…», «Пошел в наряд на кухню, не представляю себе, сколько поел. Для меня было удивительно. Если бы дома, то мне бы на три дня хватило…»

Мой прадедушка искренне верил в победу и в то, что сможет вернуться домой, переступить порог родной хаты, обнять жену и детей. А вот как он описывал сражения: «Пушки играют, пулеметы поют, жизня совсем другая… Вскоре врага разобьем и будем жить по-старому. Войне осталось мало…» Но, как бы это горько ни было, война продолжала уносить миллионы жизней. «Наверное, я вас не увижу никогда, — писал прадедушка. — Я уже, Поля, двух товарищей похоронил. Я остался один с Воронежской области… Осталось немного до границы, почти всю Литву освободили… Крепко целую и жму к себе вас — Полю, Витю, Ниночку…»

Летом 1944 года мой прадед пропал без вести под Кенигсбергом.

Екатерина ФРОЛОВА,

10 класс, школа №10 г. Лиски

 

НЕПОКОРЕННЫЕ

 

В нашем семейном альбоме есть странная фотография: мой прадед, Дмитрий Семенович Строганов, держит в руках фотографию, на которой изображен памятник, как я потом выяснила, генералу Карбышеву, установленный в Маутхаузене. Мне всегда хотелось знать, почему прадед держит эту фотографию, именно эту, ведь тот человек не член нашей семьи, но только недавно дед мне рассказал, что его отец считал генерала своим побратимом.

Мой прадед был сержантом войск НКВД и с 1941 года по 1943 год воевал в частях Воронежского и Юго-Западного фронтов, был трижды ранен, но после лечения в госпитале возвращался на службу. А с конца 1943 года родные не имели сведений о Дмитрии, который, как стало известно позже, попал в плен.

Прадед не любил об этом рассказывать и только однажды, увидев в учебнике истории портрет Д.М. Карбышева, проговорил: «Я видел, умирал этот человек».

И я услышала страшную историю о смерти генерала Карбышева, потом прочла много книг о нем и была покорена стойкостью и мужеством этого человека. А еще я поняла, почему прадед считал его членом своей семьи.

В начале июня 1941 года Д.М. Карбышев был командирован в Западный особый военный округ. Война застала его в штабе 3-й армии, в Гродно (Белоруссия). Через два дня он перебрался в штаб 10-й армии. 27 июня штаб армии оказался в окружении. В августе 1941 года при попытке выйти из окружения генерал-лейтенант был тяжело контужен в бою в районе Днепра у деревни Добрейка Могилевской области. В бессознательном состоянии был пленен.

Фашисты знали о нем все, поэтому неоднократно предлагали работать на них. Он категорически отверг все предложения немецкого командования, его перемещали из одного концлагеря в другой. Он был в лагерях в Майданеке, Освенциме, Заксенхаузене, Маутхаузене (Австрия).

Здесь и встретился с ним мой прадед. Конечно, он тогда не знал о нем ничего, знал только, что это был мужественный человек, который призывал узников бороться с врагом и здесь, в лагере: «Плен — страшная штука, но ведь это тоже война, а пока война идет на Родине, мы должны бороться здесь. Поступайте так, как нужно в интересах Родины, и говорите всем, что это я вам приказал!»

Д.М. Карбышева с группой узников лагеря фашисты предали лютой смерти.

Вот как об этом рассказывал прадед: «Я приник к окну. Под тусклым светом качающихся электролампочек я ясно видел толпившуюся у стены близ лагерных ворот группу осужденных на смерть. Различил среди них и маленькую фигуру человека, о котором так много и мучительно думал. Это был Карбышев, еще живой, но уже взысканный неотвратимостью смерти, ведь всем заключенным было известно, что публичная казнь настигает осужденных именно здесь, у лагерной стены, близ ворот. Несколько минут фигуры смертников различались довольно ясно. Но потом с ними стало происходить что-то странное: они как бы распухали, обрастая чем-то, неправдоподобно расширялись в объеме, при этом теряя отчетливость своих форм. Я не понимал, что происходит. Вдруг волосы шевельнулись на моей полуобстриженной голове. Я понял, что люди у стены обледеневали, покрываясь все утолщающейся и утолщающейся прозрачно-голубой коркой…»

Так вместе с другими заключенными в морозную ночь с 17 на 18 февраля 1945 года казнили непокорившегося фашистам генерал-лейтенанта Дмитрия Михайловича Карбышева.

В лагере был создан подпольный комитет (туда входил и мой прадед), который помогал людям выжить, вселял в них веру в победу, в освобождение, готовил побеги и даже вооруженное восстание. И их героическая борьба увенчалась успехом.

11 апреля 1945 года восставшие узники Маутхаузена прорвали проволоку и вышли на свободу. Еще до прихода американских войск они самостоятельно удерживали оборону лагеря на случай контратаки эсэсовцев.

Потом прадед был передан американцами советскому командованию и продолжил служить в армии. Домой он вернулся только в конце 1947 года рядовым солдатом и долго-долго никому не рассказывал о пребывании в плену.

Передо мною лежат удостоверения к медалям и орденам прадеда, подписанные министрами обороны (например, Гречко) и другими военными чинами. Но только незадолго до своей смерти, а умер он 7 ноября 1982 года в возрасте 66 лет, в семье услышали эту страшную историю о непокоренном генерале Карбышеве и о том, что Дмитрий Семенович считал генерала своим побратимом. И еще узнали, почему 11 апреля каждого года он в одиночку выпивал чарку водки и плакал…

Теперь и мы знаем, что 11 апреля отмечается Международный день освобождения узников фашизма.

Юлия СТРОГАНОВА,

10 класс, школа села Вознесеновка Лискинского района

 

МАЛЬЧИШКА ИЗ ТАЛАССКИХ ГОР

 

Да, много лет уже прошло с тех пор,

Но только помнит Лысая гора

Тот августовский страшный бой

И юного парнишку — чабана.

 

На той горе его пролита кровь,

За нашу Родину погиб киргизский брат,

Не струсив, он собой закрыл немецкий дзот,

Спасая тонущих от пуль в Дону солдат.

 

Да, много лет уже прошло с тех пор,

Но только помнит Лысая гора

От крови потемневшее письмо

И душу леденящие слова:

 

«Гульнар, любимая, родная,

Меня сегодня взяли в комсомол!

Я так люблю вас сильно и скучаю,

Ты маме низкий передай поклон.

 

И передай, что отомстил за брата,

Что очень скоро кончится война,

Что будем счастливы мы вместе, как когда-то,

А на планете будет мир и тишина…»

 

Да, много лет уже прошло с тех пор,

Но только помнить мы всегда должны

Мальчишку из Таласских гор,

Что отдал жизнь, лишь только б жили мы.

 

Владислав ЛОЛЕНКО,

учащийся МКОУ СОШ № 12, г. Лиски