Черный платок

Писатели Казахстана в журнале «Подъём»

 

Самая большая ветвь в структуре ГУЛАГа — Карагандинские исправительно-трудовые лагеря (Карлаг) организованы 19 декабря 1931 года на базе совхоза «Гигант», подведомственного ОГПУ — КазИТЛАГ. Центр находился в селе Долинка Карагандинской области.

В 1939 году Карлаг по числу заключенных занял девятое место в СССР среди 42-х лагерей НКВД.

Если в местах заключения и тюрьмах подведомственного Главному управлению лагерей НКВД СССР сидело около 4 миллионов осужденных, то более 1-1,5 миллиона из них прошли через Карлаг. В общем, если в составе ГУЛАГа был 61 лагерь, то Карлаг один из крупных среди них.

Д. Шаймуханов, С. Шаймуханова. «Карлаг»

 

 

КАМЕНЬ И ПИЩА

 

…Однажды утром, зимой, мы шли из Жаланашколя и тащили на спине связку камыша. На дороге встретились бедно одетые местные люди. Рядом с ними были дети. Увидевшие нас взрослые что-то сказали детям, и дети тут же стали кидать камни в нашу сторону. Конвоиры сказали: «Вы заметили, что вас ненавидят не только в Москве, а ненавидит все человечество!» — и стали громко смеяться. Женщины-заключенные возмущались: «Это ли воспитание, которое они дают детям?» Я упала, споткнувшись, на один из этих, брошенных в нас камней и как будто уловила запах молока и творога. Когда откусила кусочек от камня, он оказался таким вкусным — язык проглотишь. Словом, собрала я камушки и принесла в барак. Женщины-казашки в бараке объяснили, что это не камни, а высушенный творог — курт.

Из воспоминания заключенной «Алжира» Гертруды Платайс.

 

…Драгоценнее камня на свете

Не отыщешь, наверно, вовек,

Чем соленые «камешки» эти,

Что для пищи слепил человек.

 

Среди звезд она будет Плеядой,

Степь — страна родовитых племен.

Она вышла живою из ада,

Кочевала сквозь пламя времен.

 

Наши матери курт отжимали —

Это любящих пальцев печать.

Утолял он тоску и печали.

Кто упал — поднимался опять.

 

Строки ожили. Пишет Гертруда.

Как стихи, ее память ведет.

Знак любви, знак великого чуда —

Этот курт, что придумал народ!

 

От зари ждешь добра и сиянья.

В это утро над Сарыаркой

Были дали светлы и бескрайни

И повсюду разлился покой.

 

Русло жизни наполнено светом,

И арба тянет груз бытия.

Твоя память пришла за ответом

В эту степь,

где Отчизна моя.

 

Пусть расскажет о стонущей вьюге,

О ребенке, что бросил вам курт,

О казахском, неведомом друге,

О тепле приютивших вас юрт.

 

Пусть расскажет германцам, Гертруда,

Эта степь, что такое любовь.

Никакая метель и остуда

Не убьют, не разделят нас вновь.

 

Эх, ты, степь, в ковыле да полыни!

Верблюжонок ревет на заре —

О минувшем, об утренней стыни,

О печали на нашем дворе.

 

Белый конь пусть о прошлом расскажет.

Кобылицу, что снега белей,

Пусть хозяин покрепче привяжет.

Были вьюги — но не было злей.

 

За добычей охотник крадется.

Он коварен, ведь он — человек.

Пусть вовеки слеза не прольется

И не властвует алчность вовек.

 

Мой оглан1 соплеменников выше.

Из полынных пределов он вышел.

И он ел у отцовских дверей

Курт, соленый от слез матерей.

 

Отжимали, на солнце сушили.

И глаза мои слезы пролили —

Солон курт и от песни моей.

Для него все родные, все люди.

И никто обделенным не будет —

Степь не бросит вослед вам камней!

 

Это вам не баланда в бараке,

Окрик злой и для смертников ров.

Сострадания добрые знаки —

Курт и лица моих степняков.

 

О, потомки сидельцев Карлага!

Все вам снится ребенок-казах,

Курт спасительный в детских руках…

Стерлись перья. Истлела бумага.

Только память бессмертна в веках.

 

И в окрестностях Жаланашколя,

Над землею страдальцев святой,

Пусть народной поднимется волей

Лучший памятник золотой:

Мать-казашка. Бесстрашные дети.

«Камни» курта у ног лагерей…

 

Драгоценнее «камешков» этих

Нет, наверно, на свете камней.

 

Лист окончен. Письмо дописала.

Все прошла, пролистала сначала,

Отделяя от правды обман.

Всем Гертруда теперь рассказала,

Что в пустыне, где смерть лютовала,

Есть страна доброты — Казахстан!

 

ТРИ УДАРА ПО СТРУНАМ

 

Жаланашколь,

Бидаик,

Дария…2

В небо взлетевшая птица моя!

Мир облетев, возвращайся в гнездовье.

Черный платок и рыдание вдовье

В песнях моих настигают меня.

 

Век свой последний прошел перевал.

Сталина,

Берии нет

И Ежова.

Корм я птенцам по утрам рассыпал,

Птицу с руки я прикармливал словом.

 

Буду в ладонях лелеять я птах.

Только на сердце запекшейся раной,

Черным пятном — оживающий прах

Жертв лагерей.

Из ночного тумана

Движется, движется черный отряд,

Тех, кто расстрелян,

Повешен,

Распят.

Движется, движется черный поток,

Тех, кто в холодных степях изнемог,

Тех, кто убит или вышел калекой.

Черный Карлаг — словно черный платок

На голове отстрадавшего века.

 

Перевод с казахского

Надежды ЧЕРНОВОЙ

 

1 Оглан — джигит, батыр.

2 «Жаланашколь», «Бидаик», «Дария» — точки Карлага.

 

————————————————-

Галым Жайлыбай родился в 1958 году в ауле Женис Жанааркин­ского района Карагандинской области. Первый заместитель председателя Правления Союза писателей Казахстана. Автор сборников стихов «Листья моей души», «Крылья птицы», «Простые стихи о любви», сборника статей «Корни моей судьбы». Лауреат международной литературной премии «Алаш», международной премии турецких литераторов. Награждён золотой медалью им. С.А. Есенина.