Баллада о зенитчице

Сессия была сдана, впереди — каникулы! Вера и Игорь долго гуляли по уютным летним воронежским улочкам. Не хотелось расставаться: до первого сентября еще больше двух месяцев! «Давай обменяемся фотографиями», — предложил Игорь и протянул Вере свое фото. На обороте было написано: «Любимой подруге Верочке от Игоря Колыханина». И стояла дата: «21 июня 1941 года». Завтра была война.

До войны Вера жила в большой и дружной семье коренных щучан Каплиных. Отец Андрей Иванович был столяром, мать Варвара Федоровна вела домашнее хозяйство, воспитывала детей. Старшие братья Веры уже работали: Сергей — ветеринар, Матвей — слесарь механосборочных работ на Воронежском авиационном заводе, Василий уехал далеко от родных мест, он строил Комсомольск-на-Амуре. Старшая сестра Анна работала связисткой, младший брат Николай учился в школе, а сама Вера уже была студенткой, получала профессию фельдшера на курсах при Воронежской областной больнице и мечтала в будущем стать врачом.

В первые месяцы войны призвали в армию всех преподавателей и студентов пятого курса. Младшекурсников собрали и отправили рыть траншеи, строить оборонительные сооружения вокруг Воронежа. Окопали весь город и пригороды, дошли до самых Семилук. Отпустили домой за три дня до взятия Воронежа. На поезд, следующий в Лиски, несколько раз налетала вражеская авиация. Особенно продолжительным был налет на станции Масловка. Добирались до Лисок долго. До Щучьего надо было плыть на пароходе. На пристани к кассам стояла огромная очередь. Капитан парохода торопил пассажиров: надо срочно отплывать, пока не началась бомбежка. Пристань бомбили часто.

В Щучьем готовились к эвакуации.

9 июля 1942 года на подступах к селу началась стрельба, завязался бой, щучане попрятались в погреба. Сражение было страшное. Уже после войны пасли овец в полях среди костей и черепов.

13 июля, часов в пять вечера, Вера впервые увидела немцев, они ехали по улице на мотоциклах, рукава гимнастерок у них были закатаны выше локтя, а на животах висели автоматы.

Оккупанты выгнали всех из села в яр, отобрали мужчин и подростков, взяли в плен, погнали колонной, сказали, что в Курске посадят на поезд и отправят в Германию работать на рейх. Так попали в плен отец Веры, 1886 года рождения, и четырнадцатилетний брат. Улучив удобный момент, отец приказал сыну бежать, а через некоторое время сбежал и сам.

Вера с матерью, бабушкой, тетей и сестрами оставалась в оккупированном фашистами селе. Жили в погребе, как и соседи, их дома занимали сначала немцы, а потом сменившие их «мадьяры» — венгры, румыны, итальянцы, финны. Соседка баба Маня выхаживала раненого в голову и ноги красноармейца, не раз просила Веру как медработника осмотреть и перебинтовать ему раны.

9 августа наши выбили фашистов из села и организовали эвакуацию жителей — сначала в Пчелиновку. Там жили до 7 ноября 1942 года. Их посылали на окопы, они рыли траншеи вдоль Дона, натягивали проволоку, ставили «ежи». На 7 ноября выпало много снега, по колено. Эвакуированных щучан повезли дальше, через Бобров, в Коршево. В Коршеве семья Каплиных жила в доме Дмитрия и Татьяны Ляпиных до марта 1943 года.

В Щучьем полгода, с 9 июля 42-го по 14 января 43-го, шли непрерывные бои, эта местность на военных картах обозначалась как «Щученский плацдарм». Все село было полностью разрушено.

Приехавшие из эвакуации люди начали отстраивать Щучье заново, разминировать окрестности, хоронить убитых солдат, сажать огороды, возрождать коллективное хозяйство.

Получив повестку из военкомата, Вера прочитала, что ее призывают в 183-й полк. Она думала, что ее призовут служить в медицинские войска, но попала она в артиллерию. К тому времени ее старшие братья уже сражались с фашистами, присылали домой письма из-под Москвы, Смоленска, Ростова. От Матвея последнее письмо пришло из Ельни: «Горит земля, горит небо». Василий последнюю весточку домой прислал из станицы Вешенской: «Вернусь с разведки — пойдем в сторону Сталинграда». Оба они не вернулись с войны. Сергей возвратился домой хоть раненым и контуженым, но живым и даже дожил до 20-летия Победы.

Со Щучьего в Лискинский военкомат Вера с подругами Олей и Полей, которым тоже пришли повестки, шли пешком. По дороге, на залуженском лугу, им встретился старик, остановился, залюбовавшись веселыми, улыбающимися девушками:

— Девчата, куда ж вы идете?

— В военкомат, нам повестки пришли!

Старик вздохнул и покачал головой:

— Ох, девчата-девчата, туда дорога широкая и проторенная, а назад — узкая и ухабистая.

Он уже знал, что их ожидает, а девчата даже не догадывались.

В это время в Лиски прибыла на пополнение 82-я отдельная зенитная артиллерийская бригада, 1869-й зенитный артиллерийский полк, обескровленные в боях на Курской дуге. Командиры забирали призывников в срочном порядке, не дожидаясь, когда им выдадут военное обмундирование. Девушки стали в солдатский строй в домашней одежде: платьях, юбках, кофтах, а Ольга еще и в фартуке. На батарее были в основном девушки, кроме двух призывников из Ростовской области, 1927 года рождения, Петра Пухкало и Евгения Мякотных, совсем еще мальчишек. Им доставалось от командиров, особенно Петру. Командир отделения как увидит, так сразу:

— Пухкало, приведи себя в порядок!

Командир отделения собрал девушек в блиндаже, стал распределять на воинские специальности. Вере досталась специальность «приборист № 7», она сидела рядом с наводчиком и подменяла его в случае надобности. Наводчиком у нее был как раз шестнадцатилетний Петр Пухкало.

Однажды он споткнулся, нога попала между прибором и бруствером, Петр сломал ногу в щиколотке, но в госпиталь ехать отказался; ему наложили гипс, и он лежал в землянке. Он вспоминал свою девушку Лену, вздыхал и повторял: «Если бы Ленка была со мной, она бы меня сразу вылечила». О Ленке он мог рассказывать часами. Когда над ним подсмеивались и говорили: «Не дождется тебя Ленка», Петр вспыхивал и возражал: «Она мне в каждом письме пишет, что любит, ждет и замуж ни за кого не выйдет».

С любовью на фронте было строго, жениться не разрешали. Старший сержант Сергей Галкин и рядовая Евдокия Попова любили друг друга, но пожениться смогли только после войны. Как и командир второго орудия Василий Комаровский и рядовая Полина Маслова.

Вера быстро усвоила премудрости своей воинской специальности. Главная задача — поймать и удержать цель.

Командир орудия, когда поймают цель, кричал:

— Держи, седьмой! Седьмой, держи!

И Вера держала так, что немели пальцы.

Рядом с Верой за прибором сидела Люба Шидогубова, ее номер был восьмой, а наводчик у нее был Евгений Мякотных, она его тоже должна была подменить, если его убьют или ранят.

Радар ловил звук самолета за многие километры. Вера рисовала звуковую карту, слушала и отмечала, — летит то выше, то ниже. Если самолет подлетал близко и опускался низко, били прямой наводкой из четырех орудий. Командир кричал:

— Прибористы, к орудию!

Снаряды тяжелые, только успевай подавать.

Бомбить Лиски немцы прилетали 2-3 раза в день. Связь между батареями поддерживал сержант Лившиц. Во время очередного налета связь повредило. Лившиц взял провод, пошел по линии и недалеко еще отошел от батареи, как упала бомба. Его убило осколком.

Батарея охранялась круглосуточно. Зенитчицы стояли на посту по два часа. Вначале — с винтовкой, после винтовку заменили на карабин.

Так с июня по октябрь 1943 года, пока не началась Киевская наступательная операция, Вера обороняла город Лиски в составе 82-й артиллерийской бригады, была зенитчицей 14-й батареи, охранявшей железнодорожный мост через реку Дон. Мост удержали, не дали разбомбить.

Командир 5-го дивизиона полковник Волошин, комбат Марченко, командир отделения старший сержант Галкин относились к своим подчиненным строго: в перерывах между налетами фашистской авиации зенитчицы изучали матчасть зенитки, зубрили уставы, занимались строевой и огневой подготовкой. Девушки жили дружно, потому что были примерно одногодки и призваны из Лисок и близлежащих сел. Шура, Валя, Лида, Дуся Попова, Галя Стрельцова (была поваром) и Мария Скоробогатова — из Лисок; Люба Шидогубова — из Екатериновки; Мария Колесникова — из Среднего Икорца; Екатерина Чичканева — из Масловки; Вера Каплина (в замужестве Волошенко), Полина Маслова (Комаровская), Ольга Турова (Логвиненко) — из Щучьего. Самой веселой и заводной была комсорг Лариса. На комсомольских собраниях она выступала с призывными речами: «Комсомольцы! Держитесь крепко за родную землю! Бейте врага! Не сдавайте передовых позиций!»

Зенитная артиллерия оберегала крупный железнодорожный узел Лиски с разных сторон. На Мелбугре стояла 2-я батарея, в других возвышенных местах — 12-я и 19-я. Защищали элеватор, депо, пристань, весь город. Фашисты прилетали бомбить Лиски чаще всего вечером. Летели в ряд 12 самолетов, один впереди, один сзади, остальные — парами. Стояли батареи и в селах Пухово и Мисево. Во время очередного налета Вера совместила крест на прицеле с крестом на фюзеляже фашистского бомбардировщика, прогремел залп, и самолет был подбит! Но радость девушек была недолгой. Комбат Марченко возвратился из штаба мрачнее тучи и сказал: «Там считают, что немца подбила 2-я батарея, стоящая на Мелбугре». С того случая прошло шестьдесят девять лет, но Вера Андреевна по-прежнему уверена в том, что это нелепая ошибка и самолет сбили не зенитчицы с Мелбугра, а именно они, зенитчицы с Лысой горы.

Зато когда сбили немца над Бахмачами, в их умении никто не сомневался и на сбитый самолет не претендовал. Бахмачи — населенный пункт в шестидесяти километрах от Киева, куда лежал путь 14-й батареи от Лисок в начале Киевской наступательной операции. В Бахмачах был огромный склад с оружием. Самолеты налетали часто, но и батарей вокруг Бахмачей стояло много.

Как только переезжали на другое место, рыли землянки на десять человек и отдельно землянки для приборов, в которых мог поместиться грузовик-трехтонка. Сколько земли было перелопачено! Бань не было, стирали и мылись в землянках. Еда — кулеш, перловка, чай.

Дорогу от Бахмачей до Днепра девушки преодолевали по осенней грязи, пешком, в сапогах на несколько размеров больше, потому что трудно было подобрать 35-36 размер.

Подошли к Днепру к вечеру. Комбат издает приказ:

— Выйти из строя, кто умеет плавать! Разобраться по парам, стать рядом тем, кто плавать не умеет!

Переправлялись на понтонах. На правом берегу Днепра прыгали в воду по пояс, лишь бы быстрее на землю стать, и бегом, бегом, идти по воде тяжело, ног не поднимешь.

Бой за Киев шел с артиллерией, танками, самолетами. Целые сутки все горело.

Вместе с зенитками на железнодорожных платформах въехали в Киев. Город окружал Исторический вал, насыпанный киевлянами как оборонительное сооружение еще во время монголо-татарского нашествия. На этом валу и установили зенитки, окопались. Теперь лискинские девчата охраняли мост через Днепр.

Через неделю их перевели в пригород Киева Куреневку, на обрыв над Днепром. Опять надо было рыть землянки, окопы, траншеи, готовиться к обороне Киева. Землячку Веры Полину Маслову перевели в 19-ю батарею. А на 14-ю батарею прибыла новенькая — украинка Мария Знак. За время службы Вере приходилось общаться с представителями разных национальностей. Русские, украинцы, белорусы, марийцы, татары, — все жили дружно, открыто, весело, ничего друг от друга не таили, всем делились, были как родные сестры.

Зима 43-44 годов выдалась с метелями, оттепелями, морозами; землянку заметало так, что нельзя было открыть входную дверь. Однажды с вечера разыгрался страшный буран, ночью резко потеплело, в землянку хлынула вода, залила сапоги, поднялась до нар, намочила шинели, в результате, девушки плавали в воде, как лягушки. К утру ударил мороз. Утром именно Вере пришлось надевать мокрую шинель и непросохшие сапоги и становиться на пост. Она обморозила ноги.

Кроме охраны своей батареи зенитчицам приходилось охранять и другие военные объекты, на которые приведет разводящий.

Однажды ночью на посту Вера решила узнать, что же она охраняет. Возле забора была кирпичная тумба. Вера влезла на нее, заглянула за забор и увидела накрытые брезентом орудия. Вдруг кто-то потянул ее за полу шинели. Ночь была темная, молодой месяц еле освещал землю. Вера оглянулась и замерла от ужаса: на нее смотрела огромная собака. Раз есть собака, то где-то рядом должен быть ее хозяин. Собака заскулила, Вера присмотрелась и увидела, что это немецкая овчарка. Немцы, отступая, бросали своих собак. Овчарки были умные, они все понимали и искали себе новых хозяев, люди кормили их, приучали к дому.

— Зря ты пришла, у меня ничего нет, — сказала Вера.

Собака посмотрела на нее, постояла еще немного и ушла. Вскоре пришел и разводящий.

7 ноября командир отделения пришел веселый: «Ну, девчата, Америку есть будем!» Раздал к празднику американские мясные консервы. А на Новый год дали по сто граммов.

Весной 45-го года зенитчицы узнали, что их бригаду собираются отправлять в Болгарию. Но судьбе было угодно развернуть военную дорогу Веры в обратную сторону: не на запад, а на восток.

9 мая наступил долгожданный День Победы. Киев заливался огнями салютов. Все были рады, что пришел конец войне, плакали от счастья. А девушки-зенитчицы плакали еще и от обиды, что их не отпускают домой. Вышел приказ: ехать на войну с Японией. Попрощались с Петром Пухкало и Евгением Мякотных, их оставили дослуживать еще год, так как они воевали два года, а служили в армии тогда три года.

Несколько недель эшелон двигался на восток. До Дона ехали среди руин и пепелищ, все населенные пункты были разрушены. В Лисках надеялась повидаться с родными, но удалось только передать им записку. Волгу переезжали по красивому мосту возле Саратова. От Волги до Урала — голая степь, а за Уралом началась тайга. Тайга стояла стеной, лишь кое-где мелькнет огонек. Зато рядом с дорогой часто встречались небольшие часовенки. Запомнились скалистые берега бурного Енисея. Яркое воспоминание осталось от небольшой сибирской железнодорожной станции, на которой стояли танки и бравые парни — выпускники танкового училища — играли на гармошке, пели и плясали. На берегу Байкала перед туннелем стояла огромная статуя Сталина. Выгрузились в шестидесяти километрах за Байкалом. Жили в крестьянских немазаных домах. Радары расположились в тайге. Вера продолжала военную службу в той же должности — приборист, заполняла звуковую карту, в ее обязанности входило записывать все звуки, которые издают летящие самолеты, все зигзаги на специальную карту. Вместе с Верой несли воинскую службу в 408-м отдельном зенитном полку Мария Овчинникова, Надя Одесса, Аня Гришка, Нина Татарка, Лида, Валя.

3 сентября 1945 года командир дивизиона лейтенант Орлов объявил, что Япония подписала акт о капитуляции. Наконец-то война для Веры закончилась.

Зенитчицы приехали в Иркутск, ждали демобилизации. Сначала их послали нагружать бревна в вагоны, нагрузили полный состав. Затем повели в склад сечь капусту, набили бочки, запечатали.

И вот эшелон с демобилизованными солдатами вышел из Иркутска. Старшей вагона была Мария Цыганка. Чем дальше состав продвигался на запад, тем меньше сослуживиц оставалось в вагоне: подъезжая к заветной станции, девушка прощалась, и подружки провожали ее домой. В Лисках вышли два бойца — Рая Заборовская и Вера. Рая поехала в Воронеж, а Вера пошла на пароход. Отплыли от Лисок. Вера стояла на палубе и не могла отделаться от мысли, что сейчас налетят немецкие самолеты и начнут бомбить.

Был конец октября. От пристани в сторону села Щучье в шинели, в берете, с вещмешком за плечами шла рядовая Вера Каплина.

Хотела продолжать образование, но медучилище, как эвакуировали из Воронежа в Новосибирск, так оно в 1945 году там и оставалось. Вера по дороге домой проезжала Новосибирск, и получилось, что она проехала свою профессию. Мать попросила: «Поживи дома». А тут еще появился жених — Павел Андреевич Волошенко, фронтовик, до войны — первый шофер в колхозе. Вера вышла замуж. 12 лет поработала в колхозе, 5 лет — библиотекарем в школе, потом комбинат бытового обслуживания населения города Лиски открыл в Щучьем швейную мастерскую. Вера Андреевна проработала швеей до самой пенсии.

Детей Бог не дал, и Вера Андреевна жила одна в домике, построенном шестьдесят лет назад, осевшем в землю так, что с трудом открывалась входная дверь.

В марте 2014 года Вера Андреевна переехала в новую квартиру в городе, который она защищала в 1943 году.