Шипов лес

СПЕТЬ РОССИИ

 

Сергею Луценко

 

Голос твой окрепший — стих живучий —

Слышу сверху: «Ну-ка, дотянись!»

Я, конечно, мог бы взять покруче,

Но страшит подоблачная высь.

 

Спеть России — это ж сколько звона,

Сколько надо опыта и сил!

Я для песни на просторах Дона

Лишь взлететь у Бога попросил.

 

Я хотел бы, — если Он не против, —

Взяв перо, склонившись у листа,

В тихий час, когда душа в полете,

Навещать родимые места.

 

УТРО НА РЕКЕ

 

Ночная снята с берега охрана.

В лесном крыле означилась река.

И гладь воды под толщею тумана

Скорей потрогать тянется рука.

 

Здесь нет пока ничьих грехов свершенных.

Еще в затоне чавкает сазан —

Рыбак, в его повадках искушенный,

В густой траве затих, как партизан.

 

Прибрежный куст на пальчиках коротких

Повис в речной туманной бороде…

Случайный стук весла по борту лодки —

И рыбья мелочь прыснула в воде.

 

Движеньем дня встревожена сорока.

След на траве — осыпана роса.

И рыжий хвост в расщелине далекой —

То солнца луч, а вовсе не лиса.

 

СОЛОВЕЙ

 

Продержись, дружок, еще навей,

Заглуши в поселке лай собачий…

Так уж он, чертенок соловей,

Хорошо орудует на даче.

 

Разогрей ты мне, приятель, кровь.

И друзья мои поспать привыкли.

В эту ночь (нет, я не про любовь!)

Погонять бы нам на мотоцикле.

 

И за руль, конечно, Павлик Бох

Сядет пусть.

Он водит очень лихо…

Где ты, соловей? — иль я оглох.

…Ай, да ночка!

Где ты, милый?

…Тихо.

 

ДВОЙНИК-ПОЭТ

 

Свет погас.

Темно и тихо в спальной.

Клонит в сон. Усталость, как броня.

Только снова этот ненормальный

За живое дергает меня.

 

Мысли вновь, ему противясь тщетно,

Разбрелись, блуждают в дебрях строк.

…Ускользнуть пытался незаметно,

Но ворчит жена — досталось в бок.

 

И рассвет — он рядом. Нет исхода.

Он ликует: «Выиграли бой.

Стих пленен…»

Идти ведь на работу

Не ему с разбитой головой.

 

Не его в припухших веках красных

В суматоху бросят — на аврал.

Цепким взглядом вынесут диагноз:

«Ты вчера, дружище, перебрал».

 

Пробегут глазами по «рецепту»,

И лекарство булькнет предо мной.

И не скрыть тогда, какую лепту

Внес в ночной словесный наш разбой.

 

«Сам хорош, — скажу, — ввязался в бучу

То пленяя всех, то прочь гоня.

Перебрал…

Но это — частный случай.

И никто не вылечит меня».

 

* * *

 

В свой дивный край мой друг меня зовет:

«Увидишь, — говорит, — взойдя на сопку,

Как необъятен здешний небосвод —

И как мир тесен на таежных тропках.

 

А красотой сравниться — нет мерил.

Мой край суров, но виды здесь покруче.

Любуясь, ты бы шапку заломил

Под сенью кедров стройных и могучих…»

 

Ну что ответить, как решить вопрос? —

Не видел гор в причудливом тумане,

Но горы меловые, что вразброс,

У нас, мой друг, и каждая — Саяны.

 

С кургана посмотреть — простор такой!…

Катись себе налево иль направо.

А в царстве дуба строгость и покой,

И вид у всех торжественный и бравый.

 

О, государев гордый Шипов лес,

Дуб Идеальный и грибные дали…

Поведай другу моему, как здесь

Твоим пером Историю писали.

 

Как флот Петра в ответ на вражью спесь

Был из твоей сколочен твердой плоти…

О, государев гордый Шипов лес!

Твой дуб, он — стержень на Российском флоте…

 

Пусть помнит друг: земля у нас одна,

Одна страна в предместьях самых разных.

Но порознь мы и, стало быть, она

Вдвойне любима и вдвойне прекрасна.

 

ПЛЕЧО К ПЛЕЧУ

 

Билися день,

билися другой;

на третий день к полудню

пали стяги Игоревы.

«Слово о полку Игореве»

 

Плечо к плечу. Щиты курганом.

Вокруг не лес — вокруг стрелки.

Вокруг засел степняк поганый,

А в поле — Игоря полки!

 

…Минувшим днем над степью слепо

Плыл солнца диск. И клич звучал…

Я рядом шел и вдруг (нелепо!)

За знанья двойку получал.

 

Учили: «Груз программы школьной

Неси — и будет свет в пути».

А я их вел тропой окольной,

Чтоб так от гибели спасти.

 

…Теперь, как книга, жизнь раскрыта,

Но ко всему в ней нет ключей.

И где, о Русь, скажи, зарыто

Копье твоих бородачей?

 

Вокруг звенят событий звенья

И давних дней, и что вблизи…

Сомкнись, о Время! —

Нет забвенья

Святому долгу на Руси.

 

Подайся вспять, сожмись пружиной,

Как Дон-река, прогнись волной,

Чтоб в поредевший строй дружины

Я дотянуться смог рукой.

 

Для всех, кто жив, убит и ранен,

Скажу я князю:

— Вот, держи!

Я здесь. Я — русский. Мы — славяне.

Да крепнут наши рубежи!

 

* * *

 

С природой свой свяжи уклад.

В природе многое случалось:

Плодами небо застил сад,

Но даже листьев не осталось.

 

Октябрь вновь захлопнет дверь.

А там метель захороводит.

Но и такой масштаб потерь

Без сожаленья происходит.

 

И если надо, все бери

Ты у земли и небосвода.

А мне прощенье подари, —

Ведь так нас учит мать-Природа.

 

 

* * *

 

Годы, годы — все на снизке,

Как грибы висят.

Тот из детства — самый близкий.

Этот — шестьдесят.

 

Жил порядочно, без срама,

Правдой той, что есть.

Почитал отца и маму,

Родину и честь.

 

Если шел не в цель, а мимо,

В чем-то был не прав,

Кто-то строгий и незримый

Дергал за рукав.

 

Мне ли, ангел мой хранитель,

Большего желать?

Ты для груза выбрал нити

Прочные, под стать…

 

Всякий год хранил

и честно,

Бережно вел счет.

И на нити этой место,

Верю, есть еще…

 

————————————-

Николай Григорьевич Калинин родился в 1955 го­ду в селе Краснофлотское Петропавловского района Воронежской области. Окон­­чил Борисоглебское училище связи. Работал по профессии в Белгороде, Воронеже, райцентрах Воронежской области — Петропавловке и Павловске. Публиковался в журналах «Подъ­ём», «МолОко», «Охотничьи просторы», региональных изданиях. Автор книги «Новый день». Лауреат региональных поэтических фестивалей. Живет в селе Елизаветовка Павловского района Воронежской области.