Звезда молчания

В ПУТИ

 

…А вам случалось перед сном,

в купе, по ходу разговора,

листать пейзажи за окном

безотносительно повтора?

И так всю жизнь:

прощай-прости! —

беседа длится, поезд мчится,

а мы встречаемся в пути.

И ничего не повторится…

 

* * *

На площади возле вокзала,

где мается пришлый народ,

блажная цыганка гадала

кому-то судьбу наперед.

И было, в конечном итоге,

понятно, зачем и куда

по Юго-Восточной дороге

ночные бегут поезда.

Когда,

на каком полустанке

из полузабытого сна

гадание этой цыганки

аукнется, чтобы сполна

довериться и достучаться

и чтобы — в означенный час —

по линии жизни домчаться —

до линии сердца как раз!

 

* * *

Жизнь повсюду хороша,

только нравы одичали,

оттого моя душа —

территория печали.

Я не ангел, не герой —

человек обыкновенный,

но случается порой

притяжение Вселенной.

Вероятно, потому

и горит звезда молчанья,

уводя по одному

от земного одичанья.

 

* * *

Сидит человек у реки

и слушает голос воды,

и мысли его далеки

от века

на круге беды.

А век человека влечет

по той траектории, где

река никуда не течет

и только

круги по воде.

 

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

 

Зачем-то полез на чердак,

а там — среди всякого хлама —

среди бесполезных бумаг

лежала твоя телеграмма.

Сто лет пролетело со дня

рожденья, когда это было! —

но ты поздравляешь меня,

хотя даже дату забыла…

 

* * *

Любой печали вопреки,

пока погода позволяла,

ты каждый вечер у реки,

простоволосая, стояла.

Там упования просты,

переживания бесплотны —

душа со звездами на «ты»

по праву птицы перелетной.

Река не знала, почему, —

пока дожди не зарядили:

по отраженью твоему

загадочные звезды плыли.

 

* * *

            Друг друга отражают зеркала…

Г. Иванов

 

Когда сентиментальная Луна

заходится маниакальным светом,

я понимаю: красная цена

твоей любви — пятак… на свете этом.

Еще не зачехлили зеркала,

которые застыли между нами,

а ты уже, наверное, была

иными озабочена делами.

Я вглядываюсь в собственные сны

и различаю темную, сквозную,

зеркальную проекцию земную

на оборотной стороне Луны.

 

* * *

Свято место — кухонька да спальня,

лампочка сиротская горит;

все твои маршруты радиальны,

потому кончаются навзрыд.

Ну какая, к дьяволу, фактура,

что за пьянка, господи прости,

ежели торшер без абажура,

ежели на службу к девяти?

Хорошо гулять напропалую,

но витиевато чересчур;

надо выезжать на кольцевую —

покупать торшеру абажур.

 

* * *

Прохлада с гор

спускается в долину,

по склонам облаков переходя

и разминая спекшуюся глину

стремительными каплями дождя.

Закрыв глаза, по запаху прибоя

и вкусу виноградного вина

который век спускаюсь за тобою

в долину тектонического сна.

Глоток-другой забытого «Агдама» —

и, наконец, увижу, как живых,

из глины сотворенного Адама

и женщину

из капель дождевых…

 

ЮЖНОЕ

 

Пряный запах южного курорта,

белые магнолии в цвету;

по дороге от аэропорта

карамель растаяла во рту.

Поселюсь у самого залива

у седого грека-чудака,

чтобы видеть, как неторопливо

море переходит в облака.

Содержатель маленькой таверны,

где всегда столуются в кредит,

обожает Грина и Жюль Верна,

говорит красиво и навзрыд.

Винный погреб — делу не помеха:

можно, выпивая перед сном,

слушать укороченное эхо

вечного прибоя за окном.

А потом хозяйке, до упаду,

заливать за дружную семью,

за великолепную Элладу,

за дурную голову мою.

Только море — цвета перламутра,

долгий разговор накоротке,

и, неувядающий наутро,

виноградный вкус на языке…

 

* * *

На самом краю Казантипа,

где море встает на дыбы,

на фрейдовский комплекс Эдипа

выходит кривая судьбы.

Знакомое чувство: как будто

стремился всю жизнь напролет

туда, где Татарская бухта

морскими огнями цветет.

Сакральное право земное

записано мне на роду,

и знаю, что станет со мною,

когда я на берег приду,

когда перебесится море,

звезда на Боспоре вздохнет —

и женщина в греческом хоре

высокую ноту возьмет.

 

* * *

Как одинокая луна

сияла женщина на пляже —

ничья на свете не жена

и не возлюбленная даже.

Она морскую глубину

хранила, как зеницу ока,

но кто польстится на луну,

хотя она и одинока?

Народ приехал отдохнуть,

и нет желанья никакого

по-человечески тонуть

за ту луну со дна морского.

 

Похоже, и любовь моя

определяется тобою

по линии небытия,

а не по линии прибоя.

 

* * *

…и на кого же, спрашивается, пенять,

если не все бессмертны, по крайней мере?..

Я не могу постичь,

но могу понять:

каждому воздается

по высшей вере.

Где-нибудь за терриконами наших дней,

за рубежом галактического кошмара

вера неистребима,

и перед ней

время имеет форму

Земного шара.

 

---

Валентин Михайлович Нервин родился в 1955 году в Воронеже. Окончил экономический факультет Воронежского инженерно-строительного института. Автор двенадцати книг стихотворений. Лауреат литературной премии им. Н. Лескова, Международного Чеховского конкурса в Германии, специальной премии Союза российских писателей «За сохранение традиций русской поэзии» в рамках Международной Волошинской премии, премии «Кольцовский край». Член Союза российских писателей. Живет в Воронеже.