Пой протяжно, с глазами закрытыми…

Дмитрий Мальянц

 

* * *

Родился, жил, любил, жалел

Бескрылых птиц, котов бесхвостых,

Варил клубничное желе,

Смотрел на гаснущие звезды,

 

Ловил сачком блестящих рыб,

Таскал девчонок ночью в спальню,

Был на войне и там погиб,

Воскрес, пришел домой с медалью.

 

Он страшно пил, потом бросал,

Ныл под ключицей ромбик стали,

Он различал по голосам

Ветра, что ночью прилетали.

 

Вишневый сад, скрипящий дом,

Битлов портреты в коридоре,

И за окном трудяга Дон

Как змей все полз куда-то к морю.

 

Он слышал дождь, метели вой,

Купил на кухню синий чайник,

С ним подружился домовой,

Вот так и Рождество встречали.

 

И шли дожди, и падал снег,

Он жил не лучше и не хуже,

Обычный, в общем, человек,

Хороший, светлый, неуклюжий.

 

Состарился, на лавку лег,

Закрыл глаза и тихо умер,

И где-то улыбнулся Бог,

Который жизнь ему придумал.

 

ЛОДКА

 

Лунный свет — неважный поводырь,

День прошедший был безлик и скучен,

Ляжет лодка на фольгу воды,

Заскрипит подковами уключин.

 

В унисон ударят два весла,

Промелькнет разбитый храм и остров,

Водяные маются без сна

На кувшинках золотых и острых.

 

Звездочка вернется на корму,

Их уже там семеро по лавкам,

Я с ладони местных рыб кормлю,

Снова верю юным лживым навкам.

 

Тянет и зовет к себе на дно

Черная изменчивая лента.

Где-то, в измерении ином,

Спят материки и континенты.

 

Целый космос дышит за бортом,

Дудочкой поет камыш и плачет,

Там из книжки Агнии Барто

Все плывет по речке Танин мячик.

 

ЗВЕЗДЫ. ДОНБАСС

 

Оголенными своими нервами

Я все чувствую, как будто рядом я.

Убивают девочек ракетами,

Убивают мальчиков снарядами.

 

Рубят сад со сливами и вишнями.

Плавится свинец в осеннем сумраке,

А они такие непожившие,

А они все светлые и юные.

 

Маленькие «москали» да «ватники»,

А глаза веселые и грустные,

Рыцари, принцессы и романтики

Умирают потому, что русские.

 

И уходят босиком по воздуху,

Ну вас, взрослых, со своими войнами!

Чтобы стать в полночном небе звездами,

Чтобы помнили. Смотрели вверх и помнили.

г. Воронеж

 

Ольга Полянская

 

ШВЕДСКАЯ РЯБИНА

 

Ах, эта шведская рябина1!

Своим багрянцем обожгла

И листопадом сиротливым

С собою породнить смогла.

 

Затеплятся весною почки,

Родятся новые листочки,

Зашелестят резною кроной,

Упругой, молодой, зеленой.

 

У нас не так на склоне лет,

Уж не родятся дети снова,

И не придут, кого уж нет,

На юбилей родного дома.

 

Ах, эта осень, эта осень!

Как мне вобрать твою красу?

И ослепительную проседь

В притихшем, вдумчивом лесу…

 

Уходишь мудро и спокойно,

Сменяя лики бытия,

Ах, осень, как идти достойно

Мне в неизбежные края?

 

1 Шведская рябина — с очень красивыми резными листьями, изумительными осенью. Весной во время цветения благоухает белыми гроздьями. Ягоды собраны в кисти как крепкая семья. В России произрастает крайне редко.

 

О НЕВОЗМОЖНОМ

 

Задумчивую вековую грусть

Мне эта осень навевает,

Осмыслить жизнь свою берусь,

И прошлое мне отвечает,

 

Как будто я не так жила,

Как будто я не так любила,

Не той тропинкою прошла,

Не тем, не теми дорожила,

И будто вовсе не жила,

Лишь тенью за собой ходила…

Как захотелось снова жить!

Чтоб жизнь свою переиначить,

Чтобы о прошлом не тужить

И в своей жизни что-то значить.

Так захотелось жить — до слез!

До боли, что меня пронзила!

И, плача у святых берез,

О невозможном я просила…

г. Воронеж

 

Юрий Эктов

 

* * *

На юбилей ей подарили

орхидею —

Цветок не наших,

чужедальних мест.

Условия воссозданы

в домашней галерее —

Тепло и влажность,

приглушенный свет.

Цветок все цвел и цвел,

бутоны трудно сосчитать —

В заботе юбилярши

проявлялась благодать…

Когда вдруг понял,

что хозяйки больше нет,

То за день потерял свой дивный

несказанный цвет.

Через неделю полностью засох —

Он от тоски

спасти себя не смог.

 

* * *

Давно уж тем

ты мучаешь себя,

Что многое находишь

непонятным,

Что на вопрос о смысле бытия

Ничей ответ

тобой не признан внятным.

Тропы, ведущей к истине,

не видно,

Возможно, еще долго

не появится она —

Ведь истина не прекратит

держаться скрытно,

Пока не будет

в нужности своей убеждена.

г. Воронеж

 

Татьяна Максименко

 

* * *

Река Воронеж… Облако догонишь,

Хлебнешь прозрачной шелковой воды —

И этот миг зимой однажды вспомнишь:

Костер, рыбалку, стебли лебеды.

 

И небо — ширь и высь в одном пространстве,

И землю — в милых рощах и полях.

Природа в величавом постоянстве

Молчаньем лечит, прогоняя страх.

 

Страх стать пылинкой, хаос приумножив,

Страх улететь и не вернуться вновь.

Глазами видишь, ощущаешь кожей,

Как родина таит в себе любовь.

 

Душа полна ответною любовью

К родному дому, к плесам и стогам:

К земле, что в битвах истекала кровью

И не давала ликовать врагам.

 

* * *

Люди праздные — вряд ли поймут,

Отчего раздается рыданье

И в течение долгих минут —

Всхлипы и оправданья.

В электричке народу — битком,

Как и в послевоенные годы.

От печалей чужих — в горле ком,

И качаются своды.

Этот женский отчаянный плач

Заморозил всем лица

От знакомой цепи неудач,

От потери кормильца.

Чья-то мелочь звенит в кошельке,

Чей-то взгляд утонул в телефоне…

Дрожь в протянутой женской руке,

Слезы — в низком поклоне.

И смотреть на нее тяжело:

Словно вдовая Дева Мария

Шепчет, помня вселенское зло:

«Слова Богу, что все здесь живые…»

 

В ОЖИДАНИИ ДОЛГОЙ ЗИМЫ

 

Заворочалась боль окаянная

И ворует из сердца тепло.

О, Россия моя осиянная,

Снова снегом тебя замело!

 

Снова избы вдоль трасс исповедались,

И над крышами вьются дымы:

Милой родины тайная летопись

В ожидании долгой зимы.

 

Там терпения столько накоплено,

Что железом осело в душе.

Улыбайся, ведь в доме натоплено,

Самовар закипает уже.

 

Что за песни поют в телевизоре?

Ты послушай с тревогой в груди.

Успокоишься с песнями Визбора —

И тогда свой мотив выводи.

 

Пой протяжно, с глазами закрытыми,

Про цветущую вишню в окне…

За словами, слезами омытыми,

Боль утихнет в ночной тишине.

г. Жуковский

Московской области

 

Виктор Шипилов

 

* * *

Уставши дни безликие считать,

Молиться Богу — о здоровье, о надежде, —

Под вечер на диван присела мать:

— Не чую ног, поверьте, хоть отрежьте…

 

И прилегла, и смежила глаза,

И стон души усилием замяла,

Рука с груди бесчувственно сползла

И, замерев, легла на одеяло.

 

Мерцала жилка, сердцем шевелясь,

Белела на окне умытом штора,

И в сумерках так зримой стала связь —

Былого мира с нынешним разором.

 

* * *

От черты до черты —

Коротка ты, жизнь,

Я достиг версты,

Где острее мысль.

 

В наобочную пыль

Я ронял слова…

Даровал бы сил

Бог на год, на два…

 

Чтоб еще рвануть,

Как бывало, ввысь,

А потом опять —

Перейти на рысь…

 

Чтоб проверить весть,

Что потом совсем

Не умру я весь —

Чуть достанусь всем…

г. Воронеж

 

Вероника Даньшина

 

СКВОЗЬ ГОДЫ

 

Ты говоришь мне, что не хочешь в школу,

Что на урок идешь, как на войну.

И вызовы к доске, сродни уколу,

Тебя терзают, будто ты в плену.

 

Ты знаешь — молодежь всегда училась.

Послушай же историю о том,

Что в школе нашей в прошлом приключилось

С другим, таким как ты, учеником.

 

Не отгулял он пору молодую,

Жизнь мирная поломана войной.

Из школы выйдя на передовую,

Тотчас вступил в неравный смертный бой.

 

Свистели пули и рвались снаряды.

Никто не знал, когда войне конец.

Единственный из своего отряда

Вернулся в школу раненый боец.

 

Там госпиталь, а класс его — палата.

Он полон криков, стонов, суеты.

А на полу рядком лежат ребята,

Замотаны в кровавые бинты.

 

«Ну здравствуй, школа!» — наш боец очнулся.

«Я снова здесь, спасибо, что живой.

Прости, что без цветов к тебе вернулся —

Израненный, с пробитой головой».

 

В бреду себя увидел он за партой.

Учитель — у доски, идет урок.

Открытый атлас, ученик над картой,

И мысль одна: «Скорее бы звонок!»

 

Сирены вой — воздушная тревога.

И снова школу покидает он.

Под пулями опасная дорога.

Солдат, шатаясь, сдерживает стон.

 

Бойцы уходят — школа остается.

Она, увы, не может убежать.

До срока неизвестного придется

Руинами безмолвными стоять.

 

И враг пришел. Со стен срывают карты.

Дрожат полы от грохота шагов.

В огонь летят плакаты, стулья, парты.

В осколках пляшут отблески костров.

 

Пустой каркас — без окон и без крыши.

Вода течет с пробитых потолков.

Не знала школа, вновь когда услышит

Веселый смех своих учеников.

 

Но вот настал тот час освобожденья.

Под окнами пустые блиндажи.

Стоят остатки школы в запустенье,

Метель заносит снегом этажи.

 

Такой предстанет школа перед теми,

Кто выжил, снова в город возвратясь.

На души стены школы бросят тени,

Но не затмят сердец горящих страсть.

 

Трудились от восхода до заката —

Учителя и наш герой-солдат.

Ученики — девчонки и ребята.

Им помогали все — и стар и млад.

 

А жизнь летит, проносится сквозь годы.

Историю закончу я на том,

Как наш солдат, пройдя через невзгоды,

Подходит к школе с сыном-первачком.

 

Да, в жизни все непросто, понимаю.

В тяжелый час держись, не унывай.

Чтоб сильным быть, тебя я призываю —

Историю почаще вспоминай.

 

* * *

По улице, кровью залитой,

Шагает защитник-солдат.

Израненный, в каске пробитой,

С приказом: «Ни шагу назад!»

 

Огонь на себя принимает,

Бросаясь на вражеский дзот,

И смертью своей открывает

Бойцам для атаки проход.

 

Сраженье — момент перелома,

В нем подвигов не сосчитать.

Здесь можно у каждого дома

В честь павших огонь зажигать.

 

По линии фронта без боя

Спокойно сегодня ходить

Мы можем, но имя героя

Уже никогда не забыть.

 

Остались лишь воспоминанья

И хроники смертных боев,

Но улиц подскажут названья

Священное имя твое.

г. Воронеж